Статья была опубликована 7 мая 1999 года
Недавно мы проводили его в последний путь, но я не имею права сказать Вам, когда именно это произошло. Я также не могу сказать Вам, был ли он кремирован или предан земле, в городе это произошло или в сельской местности, звали ли его Томом, Диком и Гарри, а также по католическому обряду его похоронили или нет. Я звал его Гарри. Не исключено, что мой рассказ является чистым вымыслом, или историей одного из моих бывших коллег из мира разведки, который, боясь лишиться пенсии, попросил меня выступить от его имени.
Супруга Гарри была там, они были женаты пятьдесят лет. Из любви к мужу она терпела плевки, стоя в очереди на рыбьем рынке, насмешки соседей, на ее глазах районные полицейские переворачивали ее дом вверх дном, они были уверенны, что грубое обращение с возмутителем спокойствия из местной ячейки компартии является их патриотическим долгом.
Их ребенок, который сейчас уже стал взрослым, подвергался подобным унижениям в школе, а затем и в других местах. Но я не могу сказать Вам, мальчик это был или девочка, и нашел ли он или она свой уголок рая в этом мире, защитником которого считал себя Гарри. Вдова стойко переносила происходящее, но сирота был раздавлен горем, что вызывало неприкрытое презрение его матери, ожидавшей от своего отпрыска выдержки, которую она, благодаря полной испытаний жизни, возвела в ранг добродетели. Я пошел туда потому, что в течение короткого периода времени, тому минуло уже сорок лет, был куратором Гарри, задача одновременно трудная и щекотливая, ведь он с отрочества направлял всю свою энергию на то, чтобы попытаться расстроить планы врагов своей страны, выдавая себя за одного из них.
Гарри настолько проникся коммунистическими принципами, что они стали его второй натурой, он перекроил свой склад ума так, что уже не помнил, каким он был изначально. С нашей помощью он научился думать и поступать, как настоящий коммунист. И, тем не менее, много лет подряд каждую неделю он с улыбкой на лице приходил на тайный инструктаж к своему куратору. 'Все в порядке, Гарри?', - спрашивали его мы, я или другой куратор. - Все замечательно, Джон, спасибо. А Вы? Как поживает Ваша супруга?'.
Гарри взвалил на себя всю работу, которую его товарищи не горели желанием выполнять по вечерам или в выходные. Он обивал тротуары в попытке продать партийную газету 'The Daily Worker', иногда ему это удавалось лучше, иногда хуже. Он служил посыльным и вербовщиком у советских 'атташе по культуре' или 'третьих советников посольства', соглашался выполнять их скучные задания по сбору информации о промышленных предприятиях, расположенных в местности, где он жил - мы поставляли ему необходимые данные, если он не мог раздобыть их сам, естественно, после того как убеждались в их безвредности или неточности. Но никогда на его долю не выпадали захватывающие дух приключения.
Шаг за шагом, благодаря своей исполнительности и преданности идее - или, скорее, двум противоборствующим идеям - он поднялся в партийной иерархии и стал влиятельным и ценимым товарищем, ответственным за полуподпольные операции, которые, несмотря на то, что сам он - и мы вместе с ним - воспринимал их абсолютно серьезно, не представляли большой ценности для разведки.
Мы уверяли его, что отсутствие громких успехов не имеет большого значения, поскольку он был нашим ценным информатором, человеком, находившемся в нужном месте в нужное время. 'Если ты, Гарри, ничего ценного не услышал, значит, мы можем ночью спать спокойно', - объясняли мы ему. А Гарри весело отвечал, что должен же кто-то чистить сточные канавы и вытирать блевотину, не так ли, Джон? Да, Гарри, кто-то должен этим заниматься, и спасибо тебе, что стал этим кем-то.
Время от времени, чтобы поднять его боевой дух, мы совершали путешествие в сумеречный мир тайных агентов: 'Если когда-нибудь 'красные' завоюют на нас, Гарри, - напоминали мы ему, и порой сами почти в это верили, - и в один прекрасный день ты окажешься важной шишкой в своем районе, именно ты будешь осуществлять связь с движением сопротивления, перед которым будет стоять задача выкинуть этих засранцев обратно на континент'.
Мы шли на чердак, вынимали из тайника его передатчик, стирали с него пыль и смотрели, как Гарри посылает ненастоящие сообщения воображаемому штабу подпольщиков, расположенному где-то в Англии, а в ответ получает ненастоящие приказы, и все это, чтобы подготовиться к неминуемой оккупации Англии Советским Союзом. Мы все чувствовали себя немного не в своей тарелке, Гарри в первую очередь, но это было частью работы, и мы ее делали.
Я ушел из мира разведки, но все это время пытался понять, что двигало Гарри и его супругой, а также другими Гарри и их супругами. Иногда в партию вступали жены, а мужья вкалывали на местном заводе, без надежды дослужиться до мастера, поскольку их дражайшая половина была коммунисткой. Психоаналитики с удовольствием бы разложили мотивацию Гарри по полочкам, но в ответ услышали бы резонное замечание. 'Ну, хорошо, и что я, по-вашему, должен был делать? - агрессивно спросил бы он у них. - Сидеть, сложа руки, и смотреть, как партия пожирает мою страну?'.
Гарри вовсе не получал удовольствия от своей двойной жизни, он терпел ее, считая неотъемлемой частью своей миссии. Мы платили ему ничтожную зарплату - большие деньги только стеснили бы его, и, в любом случае, он никогда не смог бы ими воспользоваться - и обеспечили смехотворной пенсией. Но мы сдабривали этот 'кусок хлеба' той долей уважения и дружбы, которую могли себе позволить, не нанося ущерб секретности. Со временем Гарри и его жена почувствовали некоторую тягу к религии. Судя по всему, служитель культа, который они исповедовали, никогда не задавался вопросом, почему два таких убежденных атеиста приходят к нему, чтобы помолиться.
В конце похорон, после того, как уехали друзья, семья и товарищи по партии, к моей машине подошел мужчина в черном плаще. Мы обменялись рукопожатием. 'Я из конторы. Это мои третьи похороны за месяц, - смущенно прошептал он. - Они все умирают в одно и то же время, можно подумать, что они дали друг другу слово'.
Гарри был рядовым в армии достойных мужчин и женщин, которые верили, что коммунисты собираются уничтожить их любимую родину, и считали, что обязаны действовать. Он находил 'красных' по-своему симпатичными: идеалисты, правда, слегка чокнутые. Он положил свою жизнь на алтарь своих убеждений и умер, как неизвестный солдат 'холодной войны'.
__________________________________
Джон Ле Карре: Нелицеприятные вопросы ("Le Monde", Франция)
Джон Ле Карре: Соединенные Штаты Америки сошли с ума ("The Times", Великобритания)
'Холодная война' закончена: что дальше? ("The New York Times", США)
