Всем нам сейчас необходимо переосмыслить свое отношение к России. Но некоторым сделать это будет сложнее, чем остальным. Во времена моей юности, в конце шестидесятых - начале семидесятых, Советский Союз уже начал напоминать Османскую империю периода упадка. 'Лицом' советского коммунизма была физиономия Леонида Брежнева - дряблые щеки, кустистые брови, массивные роговые очки.
Как можно было бояться этого колосса на глиняных ногах? В моем левом, антивоенном, социал-демократическом 'парниковом' мире антикоммунизм казался почти таким же абсурдом, как и сам коммунизм. Прозвучавший в 1961 г. призыв Джона Кеннеди 'вынести любое бремя' в борьбе между двумя мировыми системами, казался нам таким же далеким, как фракционные споры тридцатых - между троцкистами, шахтманистами и т.п.
В отличие от старшего поколения 'либералов времен 'холодной войны' мы были анти-антикоммунистами. Страх перед распространением коммунизма привел нас к Вьетнамской войне и использовался для обоснования поддержки правых диктаторов в 'третьем мире'. Поэтому нам этот страх представлялся куда больше угрозой, чем то, чего собственно опасалась наша страна - советский и китайский экспансионизм.
'Война против коммунизма закончена', - провозгласил в 1972 г. наш трибун Джордж Макговерн (George McGovern). А еще через несколько лет политик куда более центристских взглядов - Джимми Картер - посетовал: определяющее влияние на общественные дискуссии по внешней политике оказывает 'чрезмерный страх перед коммунизмом'. (После советского вторжения в Афганистан в 1979 г. это замечание уже не казалось столь мудрым).
Конечно, Советский Союз по-прежнему сжимал удавкой горло стран, входивших в его 'расширенную империю' - в 1968 г. Москва отправила танки ив Чехословакию. В Африке и Азии он тщательно поддерживал огонь под кипящим котлом мятежей и конфликтов. Тем не менее, Россия, полностью лишившаяся идеологической привлекательности, и частично - пугающего образа, не казалась мне особенно важной, или по крайней мере особенно интересной. В 'Новой внешней политике для США' ('A New Foreign Policy for the United States') написанной в 1969 г., - я прочел эту книгу в студенческие годы - Ганс Моргентау (Hans Morgenthau) характеризовал СССР как государство консервативное и занимающее оборонительную позицию, движимое не идеологией, а национальными интересами в их традиционном понимании, и прежде всего стремящееся избежать ядерной войны с Америкой. Возникало однозначное впечатление: при всем бахвальстве Москвы, 'сдерживать' ее - дело нетрудное.
Собственно, Россию и удавалось успешно сдерживать - то была 'эпоха саммитов', разрядки, договоров о контроле над вооружениями. Новое поколение 'ястребов', (вскоре они получили прозвище 'неоконсерваторов') во главе с Рональдом Рейганом, называло разрядку проявлением наивности - но их мрачный взгляд на Россию казался нам совершенно оторванным от реальности.
Этим летом, когда я побывал в Грузии, мне показалось, будто я перенесся далеко в прошлое. В Тбилиси все говорили о России в тех же выражениях, что в США можно было услышать в 1962 г., в момент Карибского кризиса. Александр Рондели, председатель Грузинского фонда стратегических и международных исследований (Georgian Foundation for Strategic and International Studies), заметил в разговоре со мной: 'Русские, конечно, говорят о глобализации. Но за всеми этими словами кроется абсолютно черно-белый взгляд на мир: эти - наши, а эти - не наши. Есть только враги или вассалы'. Россия, по его словам - 'бандитская' страна, хищная, ненасытная, расчетливая. 'И они смотрят на все это цинично - они знают, что никто за нас сражаться не станет'.
Все это казалось преувеличением, а то и паранойей - этакий кошмарный сон неоконсерватора о Кавказе. Но грузины почти два века прожили под российской пятой. Потом, через месяц, Россия ввела в Грузию танки, и точка зрения Рондели перестала казаться такой уж притянутой за уши. Конечно, грузины спровоцировали эти действия, начав наступление против Южной Осетии - 'отколовшегося' региона на границе с Россией. Однако когда российская армия не просто выбила их из Южной Осетии, но и продвинулась вглубь Грузии, занимая крупные города и разрушая инфраструктуру, появилось ощущение, что безопасность осетин для Москвы - лишь предлог. Очевидно премьер-министр Владимир Путин решил преподать Грузии и ее экстравагантному прозападному президенту Михаилу Саакашвили урок, который должен запомниться надолго.
Но в чем состоит этот урок? Вот вопрос, на который Западу следует найти ответ.
На прошлой неделе президент Дмитрий Медведев подчеркнул: у России, как и у других стран, 'есть регионы, в которых находятся привилегированные интересы', добавив, что со странами, входящими в эту сферу влияния, ее связывают дружеские отношения. Очевидно эти слова мыслились не столько как заявление о правах, сколько как констатация факта. У Москвы сложились дружественные отношения с Арменией и Беларусью, проявляющими к ней нужное 'почтение', и крайне 'турбулентные' - с Украиной и Грузией, открыто стремящимися к союзу с Западом. Возможно, президент Медведев просто хотел в деликатной форме высказать точку зрения о том, что граничащие с Россией страны могут быть либо ее врагами, либо ее вассалами.
Очевидно, что эта Россия сильно отличается если не от той, 'поддающейся сдерживанию', которую я помню по годам своей молодости, то от нарождающейся демократической страны в 1990-е, стремившейся стать частью Запада. Многие американские чиновники и аналитики осуждают нарушение Россией суверенитета Грузии почти в тех же выражениях, что и сами грузины. На прошлой неделе, находясь в Тбилиси, вице-президент Дик Чейни (Dick Cheney) заявил хозяевам, что они столкнулись с 'незаконной, односторонней попыткой силой перекроить границы вашей страны'.
Но не только 'хладовоины' вроде Чейни называют сегодня Россию деструктивным государством. Ричард Холбрук (Richard Holbrooke) и Рональд Асмус (Ronald Asmus) - бывшие сотрудники администрации Клинтона - сравнивают нападение России на Грузию с захватом Чехословакии Гитлером, высокопарно обосновывавшимся необходимостью защитить немецкое меньшинство в этой стране. Впервые за почти 30 лет - по крайней мере, со времен вторжения в Афганистан - в России вновь видят угрозу мировому порядку.
Впрочем, эту точка зрения разделяют многие, но не все. Ряд ученых и дипломатов утверждает, что Россия руководствовалась не вековечным инстинктом территориальной экспансии, или стремлением расквитаться за унижения и потери последних лет, но лишь отреагировала на серию неприемлемых провокаций. Это мы, а не она, утверждают они, нарушили статус-кво.
'Своими унилатералистскими действиями на Балканах, - отмечает Флинт Леверетт (Flynt Leverett), другой отставной дипломат из клинтоновской администрации, - наряду с планируемым размещением системы ПРО в Восточной Европе и поддержкой 'цветных революций' в бывших советских республиках, Америка перешла запретную линию, четко обозначенную русскими'. Думаю, в прошлом я и сам солидаризировался бы с этим мнением - хотя, наверно, не стал бы ставить знак равенства между поддержкой демократии и размещением ракет.
В этих двух взглядах отразились противоположные представления о том, что собой представляет путинская Россия: экспансионистскую, воинственную державу с ненасытными амбициями, или 'нормальное' государство, стремящееся вернуть себе влияние и контроль над приграничными регионами, соответствующие ее растущему богатству и могуществу.
Если справедлива первая точка зрения, Россия не имеет права требовать от других признания своей 'сферы влияния'. Вторжение в соседнюю страну, не представляющую угрозы ни для вас, ни для других, 'неприемлемо в 21 веке', как выразился президент Буш.
Если же, напротив, Россия лишь требовала то, что ей законно причитается, моралистская реакция Америки несоразмерна (не говоря уже о ее лицемерности), и ей следует признать легитимность интересов России. Вариацией на эту же тему стал тезис историка Фрэнсиса Фукуямы (Francis Fukuyama), утверждающего: 'неблагоприятное изменение мирового соотношения сил' ведет к тому, что Соединенные Штаты уже не в состоянии навязывать свою волю, даже если речь идет о самом благородном деле.
Мнение о природе и легитимности российских амбиций по сути определяет и предложения о должной реакции США. Леверетт утверждает: 'Поддержка Америкой сомнительного 'демократического' движения в Грузии - или других расколотых в этническом плане и нестабильных постсоветских государствах - не так важна с точки зрения интересов Запада, как сотрудничество с Россией по важнейшим проблемам нашего времени в энергетической, экономической областях и в сфере международной безопасности'. Они с Фукуямой предлагают сказать 'нет' стремлению Грузии и Украины вступить в НАТО, а в общем плане - сократить 'охват' американской внешней политики в соответствии с нашими более скромными возможностями.
С другой стороны, если путинская Россия нацелилась на региональную гегемонию, - пусть даже не за счет прямого завоевания, а путем запугивания и экономического шантажа - тогда главный политический вопрос должен звучать так: каким образом Запад может блокировать ее амбиции? Чейни предложил Грузии миллиард долларов на восстановление страны и пообещал, что Америка удвоит усилия в поддержку кампании Тбилиси за вступление в НАТО - что для России абсолютно неприемлемо.
Впрочем, судьба Грузии зависит не от президента Буша, а от его преемника. Джон Маккейн (John McCain) - давний друг Грузии и президента Саакашвили - грозит Москве 'суровыми долгосрочными последствиями' в плане американо-российских отношений, и предлагает предоставить Украине и Грузии гарантии безопасности, включая членство в НАТО. Барак Обама (Barack Obama), по натуре человек более миролюбивый, тоже заявляет, что нам 'следует переосмыслить все аспекты отношений с Россией', хотя он сам и несколько видных деятелей из руководства Демократической партии осторожнее высказываются по проблеме членства Грузии в НАТО.
Конечно, американская политика будет определяться не только нашим собственным отношением к России. Наши европейские союзники, особенно Германия и Франция, больше, чем мы, зависят от российских энергоносителей и торговли с этой страной, и к тому же угроза Российской агрессии носит для них куда менее абстрактный характер. В целом европейских руководителей поведение России ужасает не меньше, чем Вашингтон; но большинство из них заняло менее конфронтационную позицию. Четверть века назад простая географическая близость к СССР делала идеологизириованный антикоммунизм непозволительной роскошью для Европы: то же самое, возможно, относится и к антироссийской позиции в наши дни.
Мы в Америке, однако, можем позволить себе эту роскошь, и у нас борьба между Россией и Грузией воспринимается почти в мильтоновском духе. Даже высказывания некоторых участников пацифистского движения шестидесятых звучат словно из уст 'неоконов': последние, несомненно, заявят - наконец-то эти пацифисты поняли, что к чему. Но вероятно существует и другое объяснение: есть огромная разница между ослабевшей империей, которая может лишь защищаться, и государством, осмелевшим от новообретенного богатства, и кипящим гневом из-за прошлых унижений. Такую Россию сдержать будет ох как непросто!
* * *
* Последователи Макса Шахтмана (Max Shachtman) - одного из лидеров американских троцкистов, у которого в 1930-х гг. возникли разногласия с Троцким. Позднее взгляды Шахтмана претерпели радикальную эволюцию: считается, что его идеи сыграли большую роль в становлении неоконсерватизма. (Вернуться к тексту статьи)
* * * * * * * * * *
Сергей Доренко: 'Нам принесут Грузию в подарочной упаковке' (Сообщество читателей ИноСМИ)
Дела достойных продолжателей великого Сталина (Сообщество читателей ИноСМИ)
Валерия Новодворская: Тонущий пиратский корабль "Россия" (Сообщество читателей ИноСМИ)
Нас душит ненависть к русским оккупантам (Сообщество читателей ИноСМИ)
Вахтанг Кикабидзе: Русские должны убраться! (Сообщество читателей ИноСМИ)
__________________________________
Корни войны в Грузии - в 'самообмане' США ("Asia Times", Гонконг)
Как прижать русских ("The Independent", Великобритания)
Запад должен приструнить Россию экономикой ("The Financial Times", Великобритания)
Нам нужна голова Саакашвили ("Los Angeles Times", США)
Подход к России: с горячим сердцем или холодной головой? ("The Washington Post", США)
Лицемерие Европы ("The Guardian", Великобритания)
