Прошло семь лет со дня трагедии 11 сентября, и эти годы подтвердили одну старую истину: проблемы обычно не решаются, их просто заслоняют другие проблемы. Те, что появились 8 августа, например. В тот день два могущественных государства объявили, что возвращаются в мировую историю. Россия сделала это при помощи танков, вторгнувшись в Грузию. Китай сделал это при помощи акробатов, открыв Пекинскую Олимпиаду. Но поданный при этом сигнал был одинаков: мир, мы вернулись.
Поймите меня правильно. Смертельная угроза, исходящая от террористов-джихадистов, способных завладеть атомным, биологическим и химическим оружием, по-прежнему висит над нами. Их идеология основана на вере, и она явно привлекает к себе небольшую часть разочарованных мусульман, особенно из числа живущих на Западе. А средства для нанесения разрушительных ударов они могут найти очень легко, что вызывает большую тревогу. Пока вы читаете эту статью, какая-нибудь неуловимая ячейка, возможно, работает где-то в подсобке по соседству с вами, стараясь реализовать еще одну попытку теракта в годовщину 11 сентября. И сорвать такие попытки удается не всегда. Защитить себя от нового 11 сентября, не разрушив при этом свободу, которую мы стараемся спасти - это серьезная задача для политического руководства любой свободной страны.
Однако время показало ошибочность утверждений неоконсерваторов о том, что это единственная угроза, определяющая всю картину мировой политики в наше время. Норман Подгорец (Norman Podhoretz) назвал эту борьбу с исламофашизмом четвертой мировой войной. Вернувшись после годичного отсутствия в Соединенные Штаты Америки, я был поражен тем, как мало здесь говорят о "войне с террором" - даже американские правые политики.
Кроме терроризма, ситуацию в нашем мире определяют еще две гигантские перемены. Обе в значительной мере обусловлены рыночным экономическим развитием во всемирном масштабе (иначе - глобализацией). Первая перемена - это так называемый "подъем остальных", что ярко продемонстрировали события 8 августа. Не принадлежащие к западному миру державы бросают вызов экономическому господству Запада. Они побеждают Запад в той игре, которую он сам изобрел, и тихо и спокойно меняют правила этой игры. Аналитики из Goldman Sachs прогнозируют, что к 2040 году совокупный объем экономики Китая, Индии, России, Бразилии и Мексики превысит сегодняшние показатели "большой семерки". При этом сроки имеют меньшее значение, чем тенденция. Даже сегодня изменения в экономической мощи преобразуются в политическую и военную мощь гораздо быстрее, чем мы ожидали.
В то же время мировое экономическое развитие на основе свободного движения товаров, капиталов, услуг и, в меньшей степени, населения усугубляет межгосударственные проблемы. Ускоряющие глобальное потепление выбросы двуокиси углерода, массовая миграция людей, опасность возникновения пандемий - все это настоятельно требует совместных ответных действий мирового сообщества. Как никогда велика потребность в либеральном международном порядке. Но в отличие от 90-х годов, когда Джордж Буш-старший надеялся заменить "холодную войну" "новым мировым порядком", перспективы установления такого порядка уже далеко не такие радужные. Власть и влияние рассеялись среди слишком большого количества соперничающих государств, в том числе, непросвещенных и нелиберальных, попав также и в руки неуловимых террористических группировок, подобных "Аль-Каиде".
Поэтому мы, сторонники лагеря ЛМП (либерального международного порядка) сталкиваемся сегодня с перспективой нового мирового беспорядка. Хотя он не такой уж и новый, ибо состояние беспорядка - более естественная форма существования международного сообщества. Международный порядок, иначе называемый "мир", это довольно хрупкое и неустойчивое достижение человечества. Вряд ли стоит напоминать о том, что в ответ на теракты 11 сентября администрация Буша на протяжении всех этих семи неурожайных на успехи лет больше разрушала, нежели укрепляла международный порядок. Российское вторжение в Грузию стало, среди прочего, расплатой за американское вторжение в Ирак.
Пока порядок находится под угрозой, свобода не может двигаться вперед. Французы называют период своего экономического роста после Второй мировой войны "тридцатью славными годами". Будущие историки могут назвать период с 1974 года, когда произошла португальская "революция гвоздик", до "оранжевой революции" на Украине в 2004 году "тридцатью славными годами" распространения свободы в Европе, а также в Латинской Америке, Африке и некоторых странах Азии.
Россия и Китай это не просто великие державы, бросающие вызов Западу. Это альтернативные версии авторитарного капитализма, или капиталистического авторитаризма. Эти страны являются крупнейшими идеологическими конкурентами либерально-демократического капитализма после заката эры коммунизма. Радикальный исламизм, может быть, и привлекателен для миллионов мусульман, но он не способен привлечь к себе тех, кто не принадлежит к мусульманскому миру правоверных - разве что обращением их в свою веру. Не менее важно и то, что он никоим образом не ассоциируется с экономическим, техническим и культурным прогрессом.
В отличие от исламизма, церемония открытия Олимпийских игр в Пекине показала нам, что авторитарный капитализм уже выдвигает свои претензии на такую привлекательность. На стадионе "Птичье гнездо" на службу сверхдисциплинированного коллективного творчества были поставлены новейшие достижения аудиовизуальных высоких технологий. Это стало возможно благодаря огромным финансовым затратам, какие не в состоянии себе позволить ни одна демократия. Художественный руководитель церемоний Олимпиады Чжан Имоу (Zhang Yimou) сказал, что только Северная Корея способна повторить этот подвиг массовых синхронных действий.
Почти 500 лет прогресс современности шел с запада. Историк Теодор фон Лауэ (Theodore von Laue) называл данный процесс "всемирной революцией вестернизации". В Европе 20-го столетия либеральной демократии были противопоставлены две влиятельные и мощные разновидности модернизма, которые были западными, но далеко не либеральными. Речь идет о фашизме и коммунизме. Системы эти привлекали к себе именно своей новизной. ("Я видел будущее, и оно действует", - заявил один энтузиаст, вернувшись из Москвы.) В итоге либеральная демократия пережила обе эти разновидности, но для этого понадобилась мировая война, "холодная война", да и огромная помощь со стороны США в придачу.
В Китае мы увидели перспективу такой современности, которая одновременно и не западная и не либеральная. Но может ли быть авторитарный капитализм стабильной и прочной моделью развития? Как мне кажется, это один из величайших вопросов нашей эпохи. Это эпоха после 11 сентября, а также эпоха после 8 августа. А с точки зрения экологии, это эпоха, на часах которой уже пять минут до полуночи.
Пока мы, представители лагеря ЛМП, думаем о том, как ответить на такой многосторонний вызов, я больше чем многие европейцы симпатизирую той идее, за которую выступают американские политики-интеллектуалы, поддерживающие как Джона Маккейна (John McCain), так и Барака Обаму (Barack Obama). Речь идет о так называемом "договоре демократий". Прежде всего, мы должны рассчитывать на те страны, которые разделяют наши ценности в системе государственного управления. А после "тридцати славных лет" движения к свободе таких стран стало гораздо больше. Однако при этом должны действовать определенные важные условия.
Во-первых, мы не должны обманывать себя мыслью о том, что в качестве наших партнеров могут выступать исключительно либеральные демократии. Наши ценности заставляют нас так думать, но наши интересы обязательно будут подталкивать нас к взаимоотношениям и даже к партнерству с нелиберальными на сегодня государствами. Поэтому создание "лиги демократий" в противовес "ассоциации автократий" (такой образный термин придумал Роберт Каган (Robert Kagan)) это очень плохая идея - даже если предположить, что мы договоримся о том, кто заслужил членство в такой лиге. Двухполярный беспорядок ничем не лучше многополярного.
Кроме того, ничем не лучше и мысль о том, что такая перспектива "договора демократий" должна отождествляться исключительно с Западом. Это чем-то смахивает на предложение бывшего премьер-министра Франции Эдуарда Балладюра (Edouard Balladur) о создании так называемого Западного союза. Исторически модернизм и либерализм приходят с запада. Но сегодня будущее свободы зависит также от развития новых разновидностей модернизма - в Индии, Китае и мусульманском мире. Эти страны определенно не западные, но они узнаваемо либеральные, если говорить об основополагающем чувстве любви к личной свободе. Я бы не стал делать ставку на такой исход, однако работа в данном направлении это самый лучший шанс на будущее, который имеется в нашем распоряжении. Пессимизму интеллекта необходимо противопоставить оптимизм силы воли.
* * * * * * * * *
Я тебя убью. Но не сегодня (Сообщество читателей ИноСМИ)
Анатомия московской лжи (Сообщество читателей ИноСМИ)
Саакашвили: Мы перестали быть марионетками кремлевских му...ов (Сообщество читателей ИноСМИ)
Вахтанг Кикабидзе: Русские должны убраться! ("Квела сиахле", Грузия)
Сергей Доренко: Нам принесут Грузию в подарочной упаковке (Сообщество читателей ИноСМИ)
______________________________
Это конец света - вашего света ("The Financial Times", Великобритания)
Русские не идут ("The Globe And Mail", Канада)
Россия и Европа: кто кого ведет? ("Forbes", США)
Российские лидеры - не просто автократы. Они верят в автократию ("The Washington Post", США)
