Масштаб гангрены стал нам ясен после того, как мы подняли грязные покрывала. Нога мужчины была наполовину поражена ею, и он стонал в агонии. Рыдали и окружавшие его женщины. Отопления не было, если не считать жалкой электрической плитки, которая тускло мерцала в полумраке. Не было и надежды: ни этот мужчина, ни другие беженцы, проживавшие (если можно так сказать) в этом бесхозном здании в грузинском селе не видели врача много месяцев. Еда у них появлялась спорадически. Ему оставалось жить всего несколько недель.
Такой была Грузия в 1999 г., когда она вступила в Совет Европы, главную организацию континента по защите права человека. Страны, желающие вступить в него, должны продемонстрировать, что они являются демократическими и правовыми государствами. Всего этого у Грузии было полно на бумаге, но какие бы то ни было атрибуты западного прогресса практически отсутствовали. Простые грузины живут без электричества и отопления большую часть дня, в условиях невообразимой нищеты. Однако страна считается прозападной, потому что она стала целью западного экспансионизма сразу после распада Советского Союза, при полной поддержке как республиканцев, так и демократов.
Те несчастные, которые умирали из-за отсутствия лечения, были грузинами, бежавшими в 1992 г. во время первой войны в сепаратистской Абхазии. Грузия, будучи черноморским государством, граничащим с Россией, и транзитной страной для трубопровода, по которому каспийская нефть идет на Запад, имеет большое геополитическое значение, поэтому к тому времени она получила бесчисленные миллионы в качестве помощи для этих беженцев, на развитие демократии и проекты в сфере гражданского общества. Но помощь разворовывалась, а беженцев обрекли на нищету и гибель.
Добро пожаловать в страну, которую Запад считает маяком свободы, особенно, после недавнего конфликта между армиями России и Грузии за другой сепаратистский регион — Южную Осетию. Когда после Первой мировой войны Российская империя погрузилась в пучину гражданской войны, великий британский геополитик и стратег сэр Хэлфорд Макиндер (Halford Mackinder) отправился от имени министра иностранных дел лорда Керзона в Грузию в качестве высокого комиссара Великобритании по Южной России. Он вынудил главнокомандующего белой армии генерала Деникина пообещать независимость Грузии и ее соседям, поскольку британцы хотели контролировать железную дорогу Баку-Батуми, по которой каспийская нефть поступала в черноморские порты. После краха Советского Союза в 1991 г. Запад именно так и по тем же самым причинам отреагировал на ситуацию на Кавказе: американские ученики Макиндера много лет расценивали Грузию как стратегический форпост против России, тем более, что она является главной транзитной страной нефтепровода Баку-Тбилиси-Джейхан, построенного на западные деньги.
Однако Грузия — это не только страна, давшая миру Сталина и самых жестоких его сподвижников — в первую очередь, Лаврентия Берию и Григория Орджоникидзе. Это страна, первая леди которой объявила своего мужа достойным наследником этих палачей. В 2004 г. Сандра Рулофс (Sandra Roeloffs), голландская жена проамериканского президента Михаила Саакашвили, заявила одной из газет своей родной страны: 'Грузия создавала сильных лидеров: Сталина, Берию, Гамсахурдию [постсоветского лидера], даже Шеварднадзе до того, как он впал в зависимость от власти. Они не ограничивали свои амбиции Грузией. То же самое делает мой муж. Он продолжает эту традицию. Стране нужна сильная рука. Крайне важно, чтобы вернулось уважение к власти. Думаю, мой муж вполне способен устрашать людей'.
Увядшие розы грузинской революции
Грузины, несомненно, пользуются репутацией людей жестоких. В ельцинские девяностые, когда Россия скатилась к анархии, 'крестные отцы' русской мафии как правило использовали бандитов с Кавказа в качестве рэкетиров и деловых партнеров. Теперь для русских слова 'грузин' и 'кавказец' значат примерно то же, что в свое время 'сицилиец' для европейцев и американцев — символ кланового насилия и беспощадного бандитизма. Более того, заботливое 'взращивание' Западом мафиозных государств вроде Грузии и Косово заставляет вспомнить об альянсе, который во время Второй войны американцы заключили с сицилийскими преступными группировками для борьбы против Муссолини. Надо сказать, что внешний облик типичного грузина-мужчины — двухдневная щетина и неизменная кожаная куртка — не слишком помогает изжить этот карикатурный образ.
История этой страны за 17 лет после крушения СССР — это почти исключительно история насилия. В 1992 г. грузинский националист Звиад Гамсахурдия был свергнут после гражданской войны с двумя сепаратистскими регионами. Его место занял старый друг Джеймса Бейкера (James Baker) Эдуард Шеварднадзе — бывший советский министр иностранных дел, а до того — босс компартии в Грузии; после распада СССР он вернулся на родину, чтобы снова встать у ее руля. Западные лидеры, левые и правые, не скупились на похвалы в адрес Шеварднадзе — до того момента, как и он был свергнут в результате организованной Западом 'революции роз' в конце 2003 г. После этого все в один голос стали называть его коррупционером и диктатором.
Новым объектом славословий на Западе стал еще один 'сильный человек' в Тбилиси — они посыпались сразу же после того, как он утвердился у власти, получив более 95% голосов на президентских выборах: такому результату позавидовал бы и Садам Хусейн. Эти овации не смолкали, несмотря на то, что Саакашвили проявил явную склонность к насилию. 12 января 2004 г., вскоре после 'революции роз' и еще до того, как он официально стал президентом, Саакашвили заявил: он отдал приказ полиции открывать огонь на поражение по заключенным, устраивающим беспорядки в тюрьмах. 'Мы ликвидируем всех бандитов как класс', — добавил он. В августе того же года президент объявил, что приказал военным кораблям стрелять по любым судам, вторгающимся в территориальные воды Грузии, в том числе по круизным теплоходам, доставляющим туристов в Абхазию. (На Черном море проводят отпуска многие россияне).
Едва придя к власти, режим Саакашвили развязал настоящую оргию арестов государственных служащих. В рамках 'антикоррупционной кампании' — это словосочетание у всех навязло на зубах еще с советских времен — были задержаны сотни людей. Несколько месяцам грузинам в прямом телеэфире ежедневно показывали, как министров, чиновников и судей под покровом ночи заталкивают в полицейские машины. Несомненно, кому-то из грузин это зрелище падения прежних 'вершителей судеб' доставляло наслаждение, но многие вероятно опасались в один прекрасный день услышать в три часа ночи настойчивый стук в собственную дверь.
Всем этим буквально упивались 'клакеры' Саакашвили из западных СМИ. Грузинскому президенту действительно удается весьма успешно преподносить свое 'феодальное княжество' как воплощенный джефферсоновский идеал. Отчасти это связано с тем, что Тбилиси пользуется услугами вашингтонских лоббистов, вроде консультанта Джона Маккейна (John McCain) по внешнеполитическим вопросам Рэнди Шенеманна (Randy Scheunemann), а также брюссельской пиаровской фирмы. Но еще в большей степени это стало результатом склонности Запада к самообману, приобретающей эпидемический характер. Столкнувшись с трудноразрешимыми внутренними проблемами, требующими поиска баланса между различными политическими силами, западные государства любят периодически предаваться опасному внешнеполитическому 'эскапизму'. Мы воображаем, будто наши бомбы несут свободу угнетенным народам. Образ 'народа-жертвы' в наше время с легкостью превращается в психологический 'катализатор', побуждающий ничтоже сумняшеся бросаться на помощь боснийским мусульманам, иракцам, а теперь и грузинам. Эти народы и страны, о которых мы ничего не знаем, играют роль пустого экрана, на который мы проецируем собственные фантазии. Наши представления о них куда больше говорят о нас самих, чем об объективной реальности.
Так, один известный репортер BBC назвал грузинских чиновников в кожаных пиджаках 'самым фотогеничным правительством в мире'. Он не уставал восхищаться энергией нового генерального прокурора Ираклия Окруашвили, и тем, что власти приглашают людей разоблачать взяточников по 'антикоррупционной горячей линии'. Вот она, 'власть народа' в действии, восторгался он — явно не понимая, какие ассоциации со сталинизмом порождают эти шаги.
Однако три года спустя, когда колесо фортуны сделало очередной поворот, и Окруашвили, рассорившись с президентом, создал собственную оппозиционную партию, энтузиазм сменился гробовым молчанием. На пресс-конференции 25 сентября 2007 г. Окруашвили заявил: 'Стиль правления Саакашвили, который перешел все грани, установил за правило безнравственность, несправедливость, угнетение. Ежедневные репрессии, разрушение домов и церквей, ограбление, раскулачивание, убийство людей, хочу подчеркнуть — убийство людей, стали для властей обычным делом'.
Конкретно же Окруашвили утверждал, что президент велел ему избавиться от Бадри Патаркацишвили, — магната-миллионера грузинско-еврейского происхождения, жившего в Англии — 'как убрали Рафика Харири в Ливане'. Патаркацишвили был медийным 'бароном'; поначалу он поддерживал режим Саакашвили, прежде всего с помощью своего телеканала — совместного предприятия, которое он создал с Рупертом Мэрдоком (Rupert Murdoch) — но разочаровался в нем после подозрительной смерти в 2005 г. премьер-министра страны Зураба Жвания. Окруашвили также высказал предположение, что Жвания стал жертвой политического убийства.
Реакция властей на пресс-конференцию Окруашвили и его намерение побороться за политическую власть последовала немедленно: он был брошен в тбилисскую центральную тюрьму. К 8 октября Окруашвили 'раскаялся'. По телевидению показали видеозапись его допроса. Окруашвили — он выглядел измученным, и говорил с долгими паузами — признался в вымогательстве и рэкете (именно по этим обвинениям его арестовали), точно так же, как обвиняемые на московских 'показательных процессах' в тридцатые годы. Он отказался от всех обвинений в адрес властей, с которыми выступил 25 сентября, заявив, что говорил все это исключительно с целью набрать политические очки. Его явно подвергли пыткам.
Вскоре политическая ситуация в стране начала выходить из-под контроля. После ареста Окруашвили, в начале ноября, начались массовые демонстрации против правительства Саакашвили. Для подавления восстания было задействовано множество вооруженных до зубов полицейских; демонстрантов жестоко избивали. Хотя видеокадры разгона акций протеста транслировались по CNN, Саакашвили по-прежнему превозносили как образцового демократа. Режим объявил в стране чрезвычайное положение, в правительстве произошли перестановки, а затем, в январе и мае, состоялись президентские и парламентские выборы: последние — в соответствии со спешно перекроенным избирательным законом. Даже безвольная Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе, чья поддержка любых жестокостей, творившихся в Грузии с 1992 г., стала притчей во языцех, вынуждена была признать, что обе предвыборные кампании сопровождались масштабным запугиванием, насилием, и фальсификацией бюллетеней. Саакашвили был переизбран, получив 53,5% голосов — достаточно, чтобы избежать второго тура. А Бадри Патаркацишвили, как и предсказывал Окруашвили, действительно скоропостижно скончался от сердечного приступа в возрасте 52 лет. Это произошло 12 февраля, после встречи Патаркацишвили с известным российским олигархом, живущим в Лондоне, и его адвокатом, прежде занимавшим пост генерального прокурора в правительстве Тони Блэра. (Поначалу полиция заявляла, что обстоятельства смерти магната внушают подозрения, но в конечном итоге уголовное расследование решено было не проводить).
Именно на этом фоне нарастающей нестабильности в стране и крайне неблагоприятного поворота в собственной политической судьбе Саакашвили принял решение начать наступление на Южную Осетию ночью 7 августа. Очевидно он, подобно аргентинским генералам, захватившим в 1983 г. Фолклендские острова, рассчитывал, что скоротечная 'национально-освободительная' война усилит его падающую популярность. Но Саакашвили просчитался. Да, Дик Чейни (Dick Cheney) прилетел в Тбилиси и вновь пообещал Грузии членство в НАТО, несмотря на понесенное поражение, а также помощь в восстановлении территориальной целостности страны, но уже в январе будущего года Чейни уйдет со своей должности, и его обещания немногого стоят. А если судить потому, насколько быстро в Грузии вершится 'политическое правосудие', то и Саакашвили — из-за которого Грузия вероятнее всего навсегда потеряла два своих сецессионистских региона — возможно, скоро последует за ним в досрочную отставку, если, конечно, его не постигнет еще более печальная судьба.
Джон Лафлэнд — заместитель директора парижского Института демократии и сотрудничества по научным исследованиям. Его последняя книга называется 'История политических процессов от Карла I до Саддама Хусейна' (A History of Political Trials From Charles I to Saddam Hussein)
____________________________________________________
Ричард Холбрук: Если Саакашвили выживет, Путин проиграет ("The Washington Post", США)
Дэвид Милибэнд: Россия не извлечет выгоды из агрессии ("The Times", Великобритания)
Чарльз Краутхаммер: Как остановить Путина ("The Washington Post", США)
Ричард Бистон: Россия в своем самодовольстве движется к падению ("The Times", Великобритания)
Макс Бут: Противостоять России ("Los Angeles Times", США)
Владимир Бонапарт ("The Wall Street Journal", США)
Как Запад может дать отпор России ("The Wall Street Journal", США)
Сойдет ли это с рук России? ("The New York Times", США)
Роберт Каган: Путин делает свой ход ("The Washington Post", США)
Запад больше не может безучастно наблюдать за бесчинствами бандита-России ("The Guardian", Великобритания)
