Начнем с того, что информационные войны у нас есть, а русской журналистики нет. Я имею в виду ту совестливую и нравственную журналистику, которую исповедовала русская и частично передовая советская интеллигенция. Журналистов нравственных и совестливых не осталось, а есть журналисты в смысле сотрудники редакций и члены творческого союза.
Если попросить обывателя кратко охарактеризовать журналиста вообще, то можете не сомневаться, что эпитет "продажный" будет преобладать в любой выборке. В этом смысле журналистика в представлении общества находится между проституцией и политикой. И если за эстонскими журналистами в отдельных случаях обществом признается право на собственное мнение, то русскоязычным журналистам в таком праве отказано априори. Любая статья русскоязычного журналиста, допускающая намек на собственное мнение, немедленно расценивается как заказная. Впрочем, и вся его ретрансляционная деятельность также рассматривается как заказная. Русскоязычному журналисту, купленному с потрохами эстонским государством, не дозволяется продаваться на сторону.
Распространено мнение, что в условиях рыночной экономики специалист должен уметь выгодно продать свои профессиональные навыки. От этого, как правило, зависит успех в жизни и место в обществе. Журналисту в этом праве отказано. Он должен быть стерилен, как Максим Холодов, и невинен, как Анна Политковская (к счастью, местных примеров для подражания не имеется). Тем не менее, при всем негативном отношении к журналистике общество желает потреблять разнообразную и удобоваримую информацию в течение всего дня.
Общество приучили к гладкой и обтекаемой информации во всем, что касается внутренних дел страны и, прежде всего, национальной экономики. Экономика не просто стоит на краю пропасти, а уже валится в нее, но... "Все хорошо, прекрасная маркиза, и хороши у нас дела!" Все наши экономические неприятности рассматриваются не в контексте затяжного кризиса, а в контексте сюрпризов, преподносимых судьбой из каприза. Если беспристрастно рассмотреть экономические новости за неделю, то мы не найдем в них ничего утешительного. Анализ экономических новостей за пару месяцев даст нам уже основные негативные тенденции "развития" экономики. Добросовестный анализ экономических новостей за год приведет некоторых из нас в предынфарктное состояние. Однако в реальной жизни ничего такого не происходит. Информационный поток устроен таким образом, что каждая следующая новость как бы отменяет предыдущую, даже если она приходит в ее развитие.
Известно, что нефть на мировом рынке продается за доллары. Курс доллара падает, цена на нефть растет, хотя ее стоимость практически остается прежней. Цена нефти упала ниже 100 долларов, а цена бензина на заправочной станции в Эстонии осталась прежней, потому что нам поставляют бензин из нефти, купленной полгода или даже год назад по более дорогой цене. Прежде чем мы дождемся бензина из более дешевого сырья, мы должны оплатить стоимость дорогой нефти. Когда дело дойдет до более дешевого сырья, то будет невыгодно продавать бензин по цене ниже рыночной, и т.д.
Цена за литр бензина перевалила уже за 1 евро. Греки, французы, немцы и прочие европейцы считают повышение цен на топливо неоправданным и даже протестуют против завышенных цен. В нашей стране, куда менее благополучной, чем Франция или Германия, динамика роста цен на топливо никого не ужасает и общественных потрясений не вызывает. Отчасти столь равнодушное отношение к грабежу объясняется тяжелым наследием советского прошлого. Если Европа ездит на новых автомобилях, то мы ездим на подержанных. Чем дороже бензин, тем дешевле подержанные автомобили, импортируемые из Европы. Разница в цене позволяет нам относиться к росту цен на бензин с философских позиций.
В экономических новостях нам этого не сообщают. Вместо динамики процесса нам втюхивают моментальную фотографию - на сколько местных сентов по сравнению со вчерашним днем подорожал или подешевел бензин. Экономические обзоры, которые на портале DELFI представляет нам в основном Андрей Деменков, построены именно по принципу моментальной фотографии. В русскоязычной журналистике нет специалистов по экономике, и, видимо, уже не будет никогда. Предел мечтаний редактора русскоязычного издания - невнятное интервью "экономического" министра, которым можно заткнуть соответствующую прореху в издании.
Столь же наплевательски к проблеме экономического кризиса в стране относятся и сами русскоязычные журналисты. Они готовы не замечать кризис даже тогда, когда хозяин по нескольку месяцев не выплачивает им заработную плату под тем предлогом, что в стране сложилось тяжелое экономическое положение. Что это - заячье отчаяние? Будем в полночь косить траву на поляне, потому что нам все равно?
За неимением самостоятельных политических сил, представляющих интересы неэстонской части населения, сфера политики в русскоязычной журналистике сведена к информированию и пропаганде политических воззрений правящей в стране коалиции. Ни один историко-политический миф из тех, что ретранслируется в русскоязычных изданиях, никогда не был опровергнут или просто оспорен с привлечением собственных редакционных сил. Более того, отмалчивается русскоязычная интеллигенция и даже профильные специалисты. Кто из преподавателей истории в русскоязычной школе или вузе хоть раз оспорил сочинения Марта Лаара или доморощенного историка Харри Лесмента? Ответ: никто.
В русскоязычных изданиях больше нет должности политического обозревателя. То, что называется гадким словом "колумнист", далеко от аналитики или профессионального обозрения. Можно зубоскалить, как это некогда делал Александр Иконников. Анализировать нельзя, потому что запрещено?
Судебная и криминальная хроника пали в русскоязычных изданиях ниже плинтуса. Если кто-то еще помнит по старым, советским временам судебные очерки в "Литературной газете", он поймет меня с полуслова. Последняя "звезда" на ниве криминальной журналистики - Маргарита Корнышева. Ее "ушли" из русскоязычной журналистики, но на смену никого не "пришли". Образовавшаяся в информационном поле прореха затянулась сама собой.
Есть еще одна животрепещущая тема, на которую в русскоязычной журналистике наложено табу - профсоюзы. Кажется, что их нет ни в одном русскоязычном издании. Коллективные договоры не заключаются, права работников не защищаются, во всем царит произвол не хозяина даже, но современного кубьяса, надсмотрщика над производством. Профсоюзная тематика напрочь исчезла со страниц русскоязычных изданий. Для основной массы неэстонского населения закрыто не только активное участие в политической жизни страны, но и участие в защите своих трудовых прав. Видимо, по этой причине профсоюзная жизнь перестала интересовать русскоязычные средства массовой информации. Да и читателя приучили к тому, что профсоюзы - только для эстонцев, для русских они "школа коммунизма", а коммунистическая идеология у нас осуждается.
Вся отечественная журналистика еще с советских времен вовлечена в информационные войны. Если раньше разоблачали антисоветские выходки Европейского сообщества, то теперь успешно клеймим имперские амбиции России. Русскоязычному потребителю информации скармливают столь отвратительную политическую бурду, что порой диву даешься, как это нас всех не стошнило в газетку или прямо на клавиатуру компьютера? Есть такое понятие "токсичная информация", но как от нее защититься, потребителя не обучают.
С любопытным предложением недавно обратился "русский омбудсмен" Сергей Середенко. Он предлагает создать независимую комиссию "по расследованию объективности отражения в прибалтийских СМИ обстоятельств грузино-осетинского конфликта". По мнению Середенко, информационное противостояние между прибалтийскими государствами и Россией в первую неделю конфликта было чрезвычайно интенсивным, столь интенсивной и чрезвычайной была и внешнеполитическая активность прибалтийских политиков. Поскольку подобного рода интенсивность доселе не встречалась, то она нуждается в специальном исследовании.
Середенко предлагает исследовать достоверность и объективность информации, исходя из того, что подобного рода материалы могут быть востребованы в случае разбирательства в международном суде. Для нас подобного рода исследование может иметь практическое значение, поскольку поможет установить местные издания, изначально заинтересованные не в объективной подаче информации, но в "победе" Грузии над Южной Осетией. Середенко также ставит вопрос о возможности оценки морального вреда, причиняемого токсичной информацией потребителю, с прицелом на возмещение ущерба через суд. Что ж, предложение любопытное, заслуживающее заинтересованного обсуждения.
"Вечную память" совестливой и нравственной русской журналистике в Эстонии уже пропели. Разобраться с поставщиками токсичной информации пока еще не поздно.
_____________________________________
Кого заботит русское инфополе? ("Delfi", Эстония)
Почему большинство эстонских политиков и журналистов ненавидят Россию? ("Postimees", Эстония)
Этнический тупик эстонской элиты ("Delfi", Эстония)
* * * * * * * * *
Убийства по приказу КГБ (Тайное братство ИноСМИ)
Цареубийцы бросали жребий (Тайное братство читателей ИноСМИ)
Что скрывается за реабилитацией царской семьи (Тайное братство читателей ИноСМИ)
