Легко начать жаловаться в разгар напряженного сезона отпусков. Но у моей семьи есть уникальное средство от жалоб: мы вспоминаем особое Рождество 1919 года, давшее нам ту свободу, в которой мы живем сегодня. Тот сочельник 89 лет назад мой отец провел в заснеженных русских лесах - он бежал от коммунистов, захвативших его страну.
Когда я рассказываю, что мой отец был офицером Белой армии и во время гражданской войны в России сражался с большевиками, на меня обычно смотрят с недоверием, потому что мне всего 49 лет. Но он женился и начал семейную жизнь довольно поздно, пережив обе мировые войны.
В Первую мировую войну он был офицером русской армии; после большевистского путча, сражаясь с красными, он оказался на севере России. В 1919 г. он был недалеко от полярного круга, в портовом городе Архангельске, где в начале года выпадало по шесть футов снега, а температура регулярно опускалась ниже -30.
Союзники - англичане, американцы, французы - разместили свои силы в России, в том числе, в Мурманске и Архангельске, в 1918 г. После их ухода в сентябре 1919 г. силы Белой армии оказались в крайне тяжелом положении: они были отрезаны от источника снабжения, в том числе, оружием. Солдаты массово переходили на сторону большевиков.
Ситуация ухудшалась, и вскоре мой отец и его часть оказались в окружении. Они сражались почти до полного истощения запасов. В декабре командир сказал, что вскоре они уже не смогут воевать, и что большевики обещали освобождать и отправлять по домам сдавшихся белогвардейцев.
Но мой отец знал, что коммунисты расстреливают пленных офицеров. Он мог бежать только через замерзшее Белое море на единственном ледоколе, оставшемся в порту, который был недостаточно велик, чтобы эвакуировать всех. В конечном итоге, таким образом спаслась лишь небольшая группа высших чинов Белой армии.
Одна женщина и 16 мужчин, в том числе, мой отец, решили, что они попытаются бежать иначе. В разгар крайне снежной зимы они прошли на лыжах через позиции большевиков в Финляндию. Как позже рассказывал мой отец своим пятерым детям, дорога была трудной и длинной. Еды у них было так мало, что в какой-то момент им пришлось съесть имевшиеся у них восковые свечи.
Вскоре они перестали вести счет дням. Когда они продирались в разгар полярной зимы через темные леса, время стало аморфным. Единственной их целью было не напороться на большевистские патрули.
Отец рассказывал, что в один из этих бесконечных темных дней женщина, бывшая в их группе, напомнила мужчинам о том, что выпало у всех из головы - что завтра сочельник.
На следующий день они шли на лыжах до тех пор, пока лучи солнца не позолотили верхушки деревьев, а тени в лесу не начали становиться все длиннее и длиннее. Они остановились на ночь на небольшой поляне, и мой отец срубил маленькую елку. Они поставили на ее ветви часть остававшихся свечей и украсили ее голубыми лентами от блузы, которую женщина несла в своем ранце.
Когда спустилась ночная тьма, они зажгли свечи, и маленькое деревце стало рождественской елкой. Моему отцу эта сцена казалась почти мистической - 17 человек сидели в сиянии импровизированной рождественской елки в первобытной чаще. Они забыли о морозе северной зимней ночи, о своем истощении и тревоге за свое будущее.
В сердцах больше не оставалось ненависти, говорил нам отец, только любовь к Богу и человеку, друзьям и врагам. Они помолились, спели несколько рождественских гимнов, а потом молча сидели, думая о том, что они потеряли и что оставляют на Родине, в том числе, о своих родных (мой отец больше никогда не видел родителей). Свечи сгорели, и вокруг них вновь стало темно.
На следующий день они продолжили свой путь. Когда Рождество прошло, а они не встретили ни одного большевистского патруля, мой отец почувствовал, что они спасены. Две недели спустя они благополучно добрались до Финляндии. Глубокой снежной зимой они прошли на лыжах по безлюдным местам несколько сот километров.
Мой отец умер в 1988 г., не дожив до своего 93-летия. В его биографии было еще много опасных приключений, которые, по его словам, лучше вспоминать, чем пережить. В конечном итоге, он иммигрировал в Соединенные Штаты вместе с моей матерью, с которой познакомился в лагере для беженцев в оккупированной Германии.
Поэтому в это Рождество моя семья будет не только открывать подарки и исполнять рождественские песнопения. По нашей семейной традиции мы поднимем кубки за человека, который сумел бежать от кровавой, безжалостной диктатуры и подарил нам то, что ценнее всех даров на свете: возможность вырасти в свободной стране и пользоваться свободой, которая от рождения дана нам как американцам. Счастливого Рождества!
Х. фон Спаковски - приглашенный профессор права в фонде Heritage и бывший член Федеральной избирательной комиссии. С гордостью называет себя американцем в первом поколении.
* * * * * * * * * * * * * * * * * *
В казематах лжи российского ИноСМИ (Общественная палата читателей ИноСМИ)
Главная историческая ошибка Ельцина (Общественная палата читателей ИноСМИ)
День Референдума (Общественная палата читателей ИноСМИ)
Власов Тринадцатый (Общественная палата читателей ИноСМИ)
________________________________
Рождество - это повод для радости, несмотря ни на что ("The Independent", Великобритания)
Рождество - это подарки . . . но в том-то и загвоздка ("The Times", Великобритания)
Рождество в Москве оным не является ("The Guardian", Великобритания)
