"Моя политика это действие", - заявил как-то Николя Саркози (Nicolas Sarkozy) одному своему иностранному знакомому. А единственное неизменное состояние для французского лидера это движение. Что ж, добро пожаловать на Ближний Восток, месье президент. Возможно, вы, наконец, нашли кризис, достойный вашей энергии.
Живость и мощный темперамент превратили Саркози в самого интересного - хотя и не самого последовательного и успешного - лидера на международной арене за прошедший год. Бросившись в пламя небольшой, но ожесточенной войны между Израилем и Палестиной в секторе Газа, Саркози продолжает свое стремительное движение вперед там, где остальные на цыпочках отходят прочь.
Интересный - это не единственный эпитет, которым наградили Саркози коллеги по клубу мировых лидеров. Придя к власти в мае 2007 года, он пообещал "порвать" с параличом во внутренней и внешней политике Франции. Второй подходящий этому человеку эпитет - раздражающий, и Саркози в частном порядке сам с этим определением гордо соглашается. ("Я кого-то раздражаю и беспокою? Это хорошо".)
Пока Саркози на прошлой неделе ураганом носился по Ближнему Востоку, пытаясь добиться незамедлительного прекращения огня между израильтянами и палестинцами, в официальном Вашингтоне можно было услышать слабый скрежет зубов. Ведь ранее президент Буш и госсекретарь Кондолиза Райс (Condoleezza Rice) ясно дали понять: ничто и никто не должен мешать плану Израиля по методичному уничтожению ракетного потенциала ХАМАС.
Но они никак не могли придраться к той позиции, которую занял Саркози, оказывая давление на арабских лидеров - особенно на президента Сирии Башара аль-Асада (Bashar al-Assad). Французский президент требовал, чтобы тот заставил ХАМАС прекратить пуски ракет по территории Израиля и контрабанду оружия в Газу, выдвинув это в качестве условия для прекращения огня. Верный своей манере лидер Сирии не сказал ни "да", ни "нет", и Саркози в среду вернулся в Париж, так и не добившись определенного результата в ходе своей поездки.
Такая же судьба постигла и большую часть других его грандиозных инициатив, связанных воедино благодаря энергии и харизме Саркози, а не масштабным замыслам или детально проработанным последующим действиям.
"Он перетряхивает все вверх дном, подсчитывает достижения и потери, а затем двигается дальше, - говорит его близкий коллега, - он юрист, как в душе, так и по специальности. Он готов решать вопросы по одному, не настаивая на организационных принципах".
Председательствуя в Евросоюзе во второй половине 2008 года, Саркози, по словам другого его коллеги, "очень жестко проводил встречи ЕС. Он давал полякам 10 минут на размышления, загонял в угол немцев, когда те пытались увернуться, и надоедал всем и каждому по тому или иному вопросу. Но это единственный способ добиться принятия решений в организации, состоящей из 27 суверенных государств".
Пока европейские и американские государственные деятели в августе прошлого года отдыхали или тихо дремали, Саркози метался между Москвой и Тбилиси, выполняя функции миротворца в войне России и Грузии. То перемирие, которого он добился, довольно беспорядочно, и в нем много недоделок. Но предложив себя в качестве инструмента для достижения соглашения, когда русские и грузины устали воевать (а это главная функция большинства посредников), Саркози заполнил вакуум и сыграл столь необходимую роль. И он вполне может повторить это достижение с израильтянами и палестинцами.
Когда в сентябре обрушились мировые кредитные рынки, Саркози заставил явно разозлившегося Буша созвать международную экономическую конференцию в Вашингтоне для выработки плана действий на предстоящие годы - после ухода американского президента. А затем Саркози породил новый раскол, добровольно выступив против размещения американской системы противоракетной обороны в Восточной Европе и подвергнув публичной критике Буша за отказ идти на риск в борьбе за мир и права человека. Впоследствии он смягчил тон обоих своих непродуманных заявлений.
"Да, я могу", - вот исходящее изнутри заклинание Саркози - исходящее даже тогда, когда он не может. Учитывая такую активность и серьезность проблем, стоящих перед Францией и США, можно предположить, что Саркози станет ключевым партнером Барака Обамы в Европе. А Обаме придется признать, что сердце у этого француза находится в нужном месте, хотя язык порой гуляет сам по себе.
Саркози изменил политику Франции в отношении Соединенных Штатов и Израиля. Он восхищается обеими странами и не боится говорить об этом. (На самом деле, трудно себе представить, о чем Саркози боится говорить.) В то же время, Франция по-прежнему пользуется большим влиянием в арабском мире. Поэтому препятствовать миротворческим усилиям Саркози не стоит.
Трагедия в Газе придает особую актуальность обещанию Обамы в самом начале своего президентского правления обратить внимание на те обиды и недовольства, которые мусульманский мир испытывает в отношении США. Когда придет время обратиться к этой проблеме, Обаме будет полезно сравнить свои записи с заявлениями неугомонного и мечтательного обитателя Елисейского дворца.
"Ее следует назвать глобальной филадельфийской речью, - сказал мне недавно бывший министр иностранных дел Франции Юбер Ведрин (Hubert Vedrine), имея в виду выдающееся выступление Обамы во время президентской гонки по поводу расовых отношений, - мы, европейцы, находимся с вами в одной лодке. Наши отношения с мусульманским миром в значительной мере зависят от отношений Америки с мусульманским миром. И все мы должны это понимать".
_______________________________
Андре Глюксман: Газа - чрезмерный ответ? ("Le Monde", Франция)
Газа: трагическая дилемма Израиля ("The Wall Street Journal", США)
Не недооценивайте уязвимость Израиля ("The Independent", Великобритания)
Обама - "делитель" ближневосточной проблемы? ("The Financial Times", Великобритания)
* * * * * * * * * * * * * * *
Любимые злодеи русского народа (Общественная палата читателей ИноСМИ)
Год крысиного короля (Общественная палата читателей ИноСМИ)
Теперь я греюсь у костра... (Общественная палата читателей ИноСМИ)
Клятва президента (Общественная палата читателей ИноСМИ)
