В этом месяце Сергей Полонский, один из крупнейших - и сильнее всего задолжавших -застройщиков России, пытается уговорить могущественные западные банки не востребовать долги.
Его компания Mirax продолжает бороться, но сам Полонский признает, что он в полном тумане. 'Откровенно говоря, сейчас ничего не ясно, - заявил он на этой неделе на проходившей в Москве встрече банкиров, лидеров бизнеса и политиков. - Мы не знаем, заключать нам контракты в рублях, долларах или в чем-то еще. Мы не знаем, какими будут цены, каким спрос, как будет выглядеть наш рынок'.
Этот комментарий точно характеризует современное состояние финансовой сферы. Последние несколько недель, политики и инвесторы суетятся, пытаясь разобраться в причинах резкого спада в мировой экономической активности.
Частично в нем виновато ужесточение банковской кредитной политики. Однако резкость спада и то, насколько синхронно он охватил весь мир, показывают, что у происходящего есть и психологические причины. Дело не только в том, что люди пришли в уныние, гораздо пагубнее крайняя неуверенность, господствующая почти на всех фронтах.
Неопределенность, о которой говорил Полонский, втихомолку охватывает (в той или иной степени) миллионы бизнесменов по всему миру. Причем если русским, как они сами любят шутить, 'к неопределенности не привыкать', для западных банкиров и предпринимателей подобная дезориентация становится тяжелым психологическим ударом. В конце концов, последние десять лет экономический климат на Западе был по большей части настолько умеренным, что это время даже называли 'Великим смягчением'.
На финансовом секторе, неопределенность сказывается двояко. Во-первых, коллапс Lehman Brothers привел к массовому страху перед контрагентским риском. С каждым новым банкротством, финансисты, на чем бы они ни специализировались, все с большей осторожностью относятся к долгосрочным сделкам.
Во-вторых, что ничуть не менее важно, финансистам все сложнее уменьшать риск, с помощью стратегий хеджирования. В ходе падения Lehman, сокращение позиций и принудительные продажи шли так активно, что традиционные ценовые отношения были полностью разрушены, а модели трейдинга расшатались. 'Сегодня невозможно выработать инвестиционную стратегию на основе регрессии к среднему, хеджирование также невозможно', - признает глава одного из крупных инвестиционных банков.
Пока банковский сектор, подобно улитке, прячется в раковину, бизнесу приходится сидеть на голодном пайке. В реальности, конечно, многие банки продолжают выдавать кредиты, а многие бизнесмены продолжают размещать друг у друга заказы, но временной горизонт рухнул. Как сказал мне на прошлой неделе один шведский бизнесмен: 'Никто не хочет принимать никаких решений'.
Западные правительства только подогревают эту неуверенность. Коллапс Lehman вселил ужас в сердца держателей банковских облигаций. Чтобы справиться с этим правительству следовало бы убедить инвесторов, что банки достаточно здоровы, и не могут обрушиться - или пообещать защитить держателей облигаций, если это все же произойдет.
Последний вариант был вполне успешно опробован 17 лет назад в Швеции, однако Вашингтон не готов к нему прибегнуть. Вместо этого США (по примеру некоторых европейских стран) предлагает половинчатые решения. Тем временем, попытки убедить избирателей в надежности банков продолжают проваливаться - в первую очередь потому, что слишком велика неуверенность в стоимости активов.
Сейчас г-н Полонский выжидает. По его словам, несколько недель назад Credit Suisse согласился частично реструктуризировать долг его компании, и это позволяет ей вздохнуть свободно. Однако рейтинговые агентства это не убедило и за это время уже два из них понизили рейтинг Mirax. О том, что случится дальше - и с компанией Полонского, и с Россией, и с миром в целом - остается только гадать. Но в том, что на финансовых рынках царит такой беспорядок, нет ничего удивительного - это единственная возможная реакция на подобную уникальную неопределенность.
