Во вторник, 17 марта, перед Национальным собранием будет поставлен вопрос об ответственности правительства в связи с его программой внешней политики. Таким образом предполагается избежать голосования по вопросу о возвращении Франции в военные структуры Североатлантического блока, решение о котором принял Николя Саркози. Бывший премьер-министр Франции Доминик де Вильпен (Dominique de Villepin) критикует это решение.
Monde: - Почему Вы не являетесь сторонником реинтеграции Франции в объединенное командование НАТО?
Доминик де Вильпен: - Это решение преподносилось как результат непрерывного процесса официального "узаконивания отношений". Я так не думаю. В самом деле, в течение долгих лет мы выдвигали инициативы, направленные на то, чтобы Франция вносила максимальный вклад в функционирование НАТО, однако при этом всегда стояла задача сохранить наше особое, эксклюзивное положение в рамках организации. То, что нам предлагается сегодня - это политический и символический перелом.
- Вы непременно хотите оставаться поборником голлизма?
- Я говорю не столько исходя из своей верности каким-то принципам или какой-то доктрине, сколько на основе моего опыта и моих убеждений. НАТО не должна стать некой "ООН-2" или "карательным отрядом" Запада.
- Г-н Ширак планировал подобную реинтеграцию, когда Вы были генеральным секретарем Елисейского дворца.
- Да, но это было в 1995 году, и в особой ситуации, почти сразу после падения Берлинской стены, развала СССР и окончания "холодной войны". После терактов 11 сентября и войны в Ираке ситуация изменилась. Концепция "войны с терроризмом" ошибочна. Из-за того, что страны сейчас испытывают страх, имеет место возврат к опасной "блоковой" логике. Особое положение Франции позволяло этому противостоять. Даже в 1995 году лично я не был склонен поддерживать подобную реинтеграцию, поскольку я всегда думал, что независимость Франции тесно связана с нашей особостью и нашим предназначением служить дипломатическим мостом между Востоком и Западом, между Севером и Югом. Франция отличается от других стран. Это обусловлено ее историей, наличием у нее заморских территорий, ее статусом члена Совета безопасности. Учитывая все это, у нас есть определенные обязанности, и мы несем определенную ответственность, как было видно на примере Ирака. Существует риск того, что наши амбиции уменьшатся и что голос Франции обезличится, притом что утверждение нашего особого положения было элементом нашей идентичности и гарантией нашей защиты.
- Если бы Франция в свое время вновь вошла в военное командование НАТО, она не могла бы занимать жесткую позицию в вопросах, касающихся Ирака?
- К этому конфликту было два подхода. Один, основанный на консенсусе, состоял в том, чтобы не посылать войска в Ирак. Другой, намного более смелый, заключался в том, чтобы помешать Соединенным Штатам, нашим ближайшим союзникам, использовать легитимность ООН для узаконивания войны. Мы вели борьбу и пытались убедить наших партнеров в том, что существует большой риск противостояния с арабским миром и исламом. Избежать столкновения между Востоком и Западом было долгом Франции. Многие политики не пошли за нами и выступали за то, чтобы Франция избегала скандалов. Я боюсь, что теперь мы больше не сможем позволить себе подобной смелости.
- Контекст стал другим. Не пришло ли время изменений?
- Я не хочу критиковать намерения Николя Саркози. Нам очень скоро представится возможность выяснить, способны мы или нет сохранить нашу изначальную позицию. Барак Обама, например, принял решение усилить американское военное присутствие в Афганистане. Сможем ли мы отстоять свою точку зрения? В 2001 году все было понятно, нужно было бороться с оплотом терроризма; сегодня поражение очевидно. Присутствие иностранных войск только сплачивает большинство сил страны на борьбу с ними. Я считаю, что эту проблему нельзя решить военным путем, нужно начать процесс вывода войск и параллельно проводить новую региональную стратегию, а также оказывать существенную экономическую и социальную помощь.
- Может быть, стоит отказаться от особой позиции Франции, которая раздражает ряд наших партнеров, и разрабатывать оборонную стратегию Европы?
- Президент Республики делает ставку именно на это. Но я боюсь, что произойдет прямо противоположное. В ближайшей перспективе нашим сигналом должно стать усиление атлантических связей, где европейская оборонная политика является лишь второстепенным элементом. И тут тоже очень быстро придет время конкретных испытаний. А как обстоят дела с Европейским агентством по обороне? С формированием европейского генерального штаба? С созданием сил быстрого реагирования, численность которых, как предполагалось, должна была составить 50 000 - 60 000 человек? До всего этого еще очень далеко.
- Правильно ли поступил господин Фийон (Fillon), вынеся вопрос о доверии правительству в связи с этим моментом?
- С одной стороны, тем самым он признает важность этого вопроса, с другой стороны, он ограничивает свободу выражения воли большинства, перемещая вопрос в другую плоскость. Теперь речь идет не о голосовании за или против интеграции, а о вынесении вотума доверия или недоверия правительству. Однако данный вопрос заслуживает углубленного обсуждения: нужно абстрагироваться от узкопартийного подхода. Я не могу не сожалеть, что разрушается консенсус, существовавший по вопросу нашей оборонной политики. Все это мне представляется несвоевременным в период кризиса. Нужно скорее сконцентрироваться на главном, на разработке экономических и социальных мер, которые рассеют тревогу и переживания французов. Я опасаюсь, что излишние разброс и неясность действий президента республики в настоящий момент не будут свидетельствовать в его пользу.
- Что ему следовало бы предпринять?
- Вернуться к институциональному балансу, более соответствующему нашей Конституции и нашим традициям. Нам нужен президент, который защищает определенное видение, который способен объединять людей. Подменив собой премьер-министра, он с трудом справляется с ролью мудреца, четко следующего в русле своих функциональных обязанностей. Он идет на риск - его легитимность могут оспорить. Силой обстоятельств недовольство оборачивается против того, кто держит в своих руках все рычаги власти и принимает все решения. В данном контексте хорошим сигналом была бы открытость в отношении сильных политиков, способных добиться более масштабного объединения сил. У парламентского большинства нет нехватки в талантливых людях, готовых послужить своей стране, например, Ален Жюппе (Alain Juppе).
- Нужно ли менять политический курс?
- Нужно сплотить страну вокруг фундаментальных ценностей: независимости, республиканских принципов, общественного блага. Необходимо вернуть доверие французов. Для этого одной лишь коммуникационной стратегии недостаточно. Необходимо признать, что был совершен ряд ошибок в институциональном и политическом плане, и извлечь из этого правильные уроки. Без готовности слушать других и смирения невозможно двигаться вперед.
- Значит ли это, что нужно покончить с политикой отказа от предыдущего курса?
- Эта политика была ошибкой. Она была средством достижения победы, но она не отвечает реальному положению дел в стране и сегодня, в кризисное время, она стала опасной. Создается впечатление, что идеологические установки нынешних властей препятствуют объединению усилий для продвижения вперед. Главным приоритетом должны быть интересы Франции и французов.
