Ганьсу - одна из самых захолустных провинций Китая; за пределами страны о ней мало что знают. Работая два года назад в сельской глубинке Ганьсу, я встречал людей, которые никогда в жизни не выезжали за пределы своего городка. В одной крохотной деревушке жители - представители мусульманского меньшинства - зарабатывали на жизнь земледелием в суровых условиях засушливого климата и жили в примитивных хижинах, сложенных из камней, словно перенесенных в наши дни прямо из Средних веков. Большинство крестьян никогда раньше не видели иностранца.
Но прошлой осенью Ганьсу попала в заголовки мировых новостей. В одном из районов провинции произошли массовые беспорядки с участием примерно 2000 людей: они поджигали машины, устроили погром в зданиях местных партийных комитетов, нападали на полицейских с железными прутьями, цепями и топорами. Бунтовщики протестовали против решения местных властей, которое для некоторых из них могло обернуться переселением.
Ганьсу - не единственная китайская провинция, пережившая в последнее время вспышку социального недовольства. В нескольких городах страны таксисты устроили забастовки, люди, потерявшие деньги в финансовых пирамидах, вышли на улицы в Пекине, по всей стране прошли демонстрации с требованием выплатить задолженность по зарплате. Акции протеста захлестнули даже дельту Жемчужной реки - промышленный регион, примыкающий к Гонконгу, традиционно считавшийся одним из самых процветающих в стране. Были годы, когда на долю предприятий Дельты приходилось до 5% общемирового объема продукции обрабатывающей промышленности. Однако поток заказов на эти товары иссяк, и разгневанные рабочие, многим из которых несколько месяцев не выплачивали зарплату, принялись грабить склады. Протест перерастает в насилие, и это может спровоцировать такую же силовую реакцию: владельцы китайских фабрик все чаще нанимают бандитов для разгона демонстраций.
Эти события - признаки феномена, не ограничивающегося одним Китаем. Экономический спад создал серьезную угрозу авторитарным режимам по всему миру - от Китая и России до Венесуэлы и стран Персидского залива. В России полиция уже переведена на усиленный режим несения службы, чтобы быть готовой к разгону демонстраций. За последние недели было убито несколько видных российских правозащитников. Акции протеста, некогда крайне редкие, распространяются из восточных областей страны к самым стенам Кремля.
Сегодняшние автократические режимы сильно отличаются от своих предшественников. Формула современной авторитарной власти вроде той, что существует в Пекине и Москве - не опора на жесткую идеологию, беспощадные репрессии и контроль над информационными потоками: они остаются у руля прежде всего благодаря неписанному соглашению с наиболее активным слоем населения, средним классом, по принципу 'свободы мы вам не дадим, но деньги у вас будут'. Пока средний класс - распространение недовольства в его рядах особенно опасно - имеет возможность улучшать свое экономическое положение, режиму нечего опасаться.
Таким образом, сегодня, когда западные лидеры тревожатся, что мировую экономику ждет новая Великая депрессия, углубление экономического кризиса станет серьезной угрозой для некоторых из самых устойчивых самовластных режимов на планете. Благоприятная ситуация в экономике была их единственным подспорьем. Теперь, когда рост, позволявший им удерживаться у власти, сходит на нет, а проводить политику репрессий против собственного народа, подобно диктаторам прошлого, они не в состоянии, этим режимам, возможно, просто не на что будет опереться.
* * *
Последние десять лет авторитарные капиталистические государства могли похвастаться серьезными экономическими успехами. В Китае годовые показатели роста чаще всего превышали 10%, а в некоторых городах, например, Шанхае, доходы на душу населения составляют 7 с лишним тысяч долларов в год: они приблизились к странам со средним уровнем индивидуальных доходов. Россия, оказавшаяся в конце девяностых на грани банкротства, демонстрировала в первом десятилетии нового века достаточно динамичный рост, чтобы накопить третьи по величине в мире валютные резервы, а ее газовые компании настолько усилились, что теперь господствуют на европейских рынках. Авторитарный капитализм выглядел настолько эффективным, что кое-кто на Западе даже засомневался - не превосходит ли он их собственную либерально-демократическую модель развития. Израильский политолог-теоретик Азар Гат (Azar Gat) в прошлом году утверждал на страницах Foreign Affairs, что самый серьезный вызов либеральной демократии сегодня 'связан с 'взлетом' недемократических великих держав: Китая и Россия, прежних соперников Запада в годы 'холодной войны', где сегодня утвердился не коммунистический, а авторитарно-капиталистический строй'.
Стабильный экономический рост обеспечивал спокойствие. В России Владимир Путин обещал вывести страну из разрухи девяностых, когда там утвердилось более открытое общество, но уровень доходов населения и зарплат резко снизился. Реальная демократия, косвенно давал понять он, в такой огромной и неуправляемой стране может обернуться хаосом. В обмен на рост ВВП и собственных реальных доходов россияне позволяли Путину постепенно удушать их свободы. 'Путин действительно обеспечивает определенную стабильность, а ее средний класс ценит высоко, - отмечает Дмитрий Тренин из Московского центра Карнеги. - Даже те [россияне], кто в принципе настроен против авторитаризма, опасаются, что вероятные альтернативы будут еще хуже - полный хаос, популистский национализм, или куда более жесткий авторитаризм, чем путинский'.
В Китае правящий режим заключил аналогичную сделку - если не с основной массой населения, то по крайней мере с представителями городского среднего класса. Инвестиционная и финансовая политика властей демонстрирует явный перекос в пользу больших городов. Недаром Дэн Сяопин, приступая к либерализации китайской экономики, обещал: 'Некоторые обогатятся первыми' - и эти нувориши не забудут, благодаря кому у них появились дома, машины, сверкающие новенькие мобильники. В последние годы, по словам эксперта по Китаю Джонатана Унгера (Jonathan Unger), правительство страны намеренно проводит политику 'фаворитизма' в отношении этой прослойки.
По данным опроса, проведенного социологическим Исследовательским центром им. Пью (Pew Research Center), более 80% респондентов в Китае заявили, что удовлетворены ситуацией в стране - это один из самых высоких уровней поддержки политики властей в мире. Кстати, рейтингу популярности Владимира Путина, даже после двух президентских сроков, позавидовал бы любой западный лидер. Два года назад, разъезжая по городам восточных регионов Китая, я расспрашивал молодежь о ее отношении к правительству, и с удивлением обнаружил: молодые представители элит в политическом плане проявляют апатию. 'Мы все равно ни на что не можем повлиять', - заметила, беседуя со мной в Шанхае, молодая женщина из среднего класса, а затем спросила, видел ли я уже последние серии 'Прослушки' (The Wire) на DVD.
Однако подлинным испытанием на прочность для любой власти становятся не благополучные, а тяжелые времена. Авторитарные государства особенно плохо подготовлены к мировому кризису, поскольку их внутренний потребительский рынок довольно слаб, и экономика зависит от экспорта. Влиятельные авторитарные режимы - в России или странах Персидского залива - опираются на вывоз нефти или какого-нибудь иного сырьевого товара. Венесуэла получает за счет энергоносителей 95% совокупных экспортных доходов. Однако за последние полгода цены на нефть сократились в два с лишним раза. Что же касается Китая, чья экономика сильно зависит от экспорта промышленных товаров в богатые страны, то он тоже пострадает от финансового кризиса - ведь американцы, европейцы и японцы вынуждены сокращать потребительские расходы. Экспорт составляет почти 35% китайского ВВП - эта доля слишком высока, чтобы его народное хозяйство можно было назвать сбалансированным. (В США на долю экспорта как правило приходится около 10% ВВП).
Несмотря на героические попытки убедить свои народы, что все в порядке, затушевать изъяны своей экономической политики авторитарные режимы не в состоянии. В Венесуэле Уго Чавес (Hugo Chavez), поначалу посмеивавшийся над кризисом, считая, что он угрожает только Западу, теперь признает: 'Падение нефтяных цен в результате нынешнего мирового финансового кризиса может негативно отразиться на экономике Венесуэлы'. В России, где фондовые индексы по сравнению с весной прошлого года 'просели' на 70%, а рубль подвергается сильнейшим атакам спекулянтов, Владимир Путин недавно объявил о сокращении налогов для стимулирования экономики, переживающей глубокий спад. Как отмечает Стивен Сестанович (Stephen Sestanovich) из Совета по международным отношениям (Council on Foreign Relations), 'Россия столкнулась со всеми возможными бедами одновременно - резким падением доходов от экспорта энергоносителей и металлургической продукции, чрезмерной задолженностью корпораций и хором обращений к государству за финансовой помощью, кредитным кризисом, волной банковских банкротств и лопнувшим пузырем на рынке недвижимости'.
По мере того, как безработица, обнищание и брожение обозначают трещины в здании авторитаризма, появляются и признаки того, что на замену этой системе может прийти нарождающееся движение в сторону либеральной демократии. Все больше китайцев проявляют готовность бросить вызов властям, а в декабре 303 представителя китайской интеллигенции подписали и опубликовали дерзкий манифест под названием 'Хартия 08' с требованием отказа от однопартийной системы. Хартия - лишь один из признаков растущего давления на автократические режимы. В Венесуэле на недавних региональных выборах союзники Чавеса уступили часть мандатов оппозиционным партиям. В России обеспокоенный президент Дмитрий Медведев недавно отдал милиции приказ о подавлении акций социального протеста, порожденных социальными последствиями спада. В декабре милиция арестовала до 100 участников митинга в бедном городе Владивостоке; примерно в то же время в Москве 1000 человек вышли на антиправительственную демонстрацию.
Даже в странах Персидского залива и Центральной Азии - как правило они числятся среди самых спокойных регионов мира - кризис оборачивается политическими последствиями. В Казахстане активисты общественных движений проводят антиправительственные митинги - прежде для этой страны такое было редкостью. В Иране также назревает нестабильность. Уровень инфляции в Исламской Республике сегодня приблизился к 30%, и один влиятельный представитель тамошнего клерикального режима публично высказал предположение, что кризис может нанести стране 'большой ущерб'.
Самовластные правители явно обеспокоены. Пекин, наряду с репрессиями против 'подписантов' 'Хартии 08' и других активистов, недавно объявил о 'пакете' стимулов для экономики в размере 586 миллиардов долларов. В Ганьсу представители местных властей даже встретились с лидерами движения протеста и пообещали вложить в регионе до 3 миллиардов долларов. Денег у авторитарных режимов хватает. Китай накопил почти 2 триллиона валютных резервов, но быстро их 'проедает'. Россия тратит на поддержание рубля до 10 миллиардов долларов в неделю, правда без особого результата - курс этой валюты продолжает падать. Но если вкладывать в экономику деньги авторитарные режимы в состоянии, то заставить западных потребителей делать больше покупок и потреблять больше бензина им не по силам - а значит гарантировать бесперебойную работу своих экономических 'локомотивов' они не могут. Если же эти режимы - как, например, чавесовский - пытаются взять экономическую ситуацию под контроль, сокращая государственные расходы, то тем самым они рискуют подорвать собственные позиции, подкреплявшиеся государственными социальными программами, зачастую направленными на обеспечение интересов среднего класса, в чьей поддержке они сегодня нуждаются.
В отличие от самовластных правителей 20 столетия - вроде Фиделя Кастро - возглавивших свои страны во время войн за независимость, большинство нынешних лидеров добрались до вершин власти, поднимаясь по обычной служебной лестнице, и сыграть на образе революционеров не могут. Современные авторитарные государства давно отказались от любой идеологии в подлинном смысле этого слова. (Чавес в этом смысле исключение: он пытается разработать новый вариант этатистской идеологии под флагом 'боливарианской революции'). Китай формально остается коммунистической страной, но если бы Карл Маркс побывал там сегодня, он пришел бы в ужас. В условиях, когда власти проводят политику поддержки городских элит и упразднили практически все социальные программы, по степени имущественного неравенства это 'коммунистическое общество' заняло одно из первых мест в Азии. Не имея никакой идеологии, кроме голого национализма, новые авторитарные правители страны не могут мобилизовать общество в трудные времена, апеллируя к политическим идеалам - как это происходило в 1950-х - начале 1960-х гг., когда идеология помогла режиму Мао удержаться у власти, несмотря на массовый голод среди населения.
Кроме того, хотя у нынешних авторитарных режимов сохранился разветвленный аппарат госбезопасности, их лидеры допустили в своих странах определенную степень свободы, необходимую для экономического роста - а это значит, что теперь уже поздно 'промывать мозги' гражданам или создавать культ личности вроде того, что окружает Ким Чен Ира (Kim Jong Il) в Северной Корее. В России, несмотря на путинские гонения против оппозиционной прессы, либеральные СМИ по-прежнему действуют, и простые граждане имеют доступ к большинству интернет-сайтов.
Стремясь улучшить свою репутацию на международной арене, нынешние автократы пытаются по крайней мере создать в своих государствах видимость демократии. Их граждане осведомлены о демократических движениях в других странах, имеют доступ к свободным СМИ, и заткнуть им рот не так-то просто. Поскольку в этих государствах существует некое подобие юридической системы, рабочие начинают осознавать, что у них есть права. В отличие от 1980-х, когда слухи о демонстрациях в Китае передавались из уст в уста, сегодня акции протеста представителей среднего класса организуются с помощью СМС-сообщений, а известия об этих акциях оперативно размещаются в китайской блогосфере. Кроме того, китайские и иностранные репортеры могут присутствовать на таких митингах, в результате чего разогнать их силой без того, чтобы об этом стало известно, становится труднее.
Ни краткосрочная, ни долгосрочная перспектива не сулят московским, пекинским и прочим автократам ничего хорошего. В ближайшем будущем темпы роста экономики авторитарных государств резко сократятся, а Россию скорее всего ждет серьезная рецессия. В Китае, по мнению многих аналитиков, безработица увеличится до самого высокого уровня за последние десять лет. Темпы роста скорее всего упадут ниже 8% - магического рубежа, необходимого, чтобы обеспечивать рабочими местам людей, пополняющих ряды китайской рабочей силы.
Миллионы китайских рабочих-мигрантов больше не смогут найти занятость в промышленности, и вынуждены будут вернуться в глубинку. Но там, в сельских районах, уже повышается градус недовольства. Вернувшиеся безработные, насмотревшиеся на жизнь богатых элит в крупных городах вроде Шанхая, возможно, начнут организовывать более масштабные демонстрации, громить здания местных партийных органов и даже нападать на местных чиновников. Волна протестов представителей среднего класса также по всей вероятности будет нарастать - ее могут спровоцировать такие проблемы, находящиеся в компетенции государства, как безопасность граждан, цены на землю и насильственное выселение людей с земельных участков. Поскольку у горожан имеется доступ к СМИ, они могут привлечь внимание к своим проблемам в китайской блогосфере и на информационных сайтах. Недавно родители китайских детей, пострадавших или погибших в результате поступления в продажу отравленных молочных продуктов, объединились, чтобы потребовать от правительства совершенствования системы здравоохранения, и отвергли попытки властей отделаться от них путем фактического подкупа. (Недавно двое людей, несущих главную ответственность за появление на прилавках отравленного молока, были приговорены китайскими властями к смерти).
Пока что авторитарным режимам удается не допускать объединения групп людей, имеющих претензии к властям. Москва достигает этого, умело разыгрывая националистическую карту, вбивая клин между либерально настроенными русскими и этническими меньшинствами, недовольными действиями властей. Пекин сочетает репрессии с подкупом организаторов демонстраций для разъединения рабочего движения, не позволяя ему выработать общую программу и создать общее руководство.
Принцип 'разделяй и властвуй', однако, не может давать результаты до бесконечности. Возможно, в Китае движения протеста среди крестьян и горожан скоро наладят контакт друг с другом - через активистов, блоги, религиозные организации - и объединятся. Разработка 'Хартии 08' и общенациональная забастовка таксистов, организованные через Интернет, стали провозвестниками такого объединения в масштабах всей страны.
Великая депрессия способствовала распространению новых опасных авторитарных идеологий вроде фашистской и коммунистической; однако ее повторение может положить им конец. Хотя экономический кризис принесет невыразимые страдания гражданам автократических - да и других - государств, мы возможно увидим также, как уходит в прошлое явление, характерное для конца 1990-х и первого десятилетия 21 века: 'авторитаризм на основе экономического роста'. И это, по крайней мере, станет лучом света в сумраке финансового кризиса.
Джошуа Курланцик - корреспондент American Prospect и специальный корреспондент New Republic. Он также является научным сотрудником Фонда Карнеги за международный мир (Carnegie Endowment for International Peace) и автором книги 'Наступление улыбок: как мир преображается под "мягким влиянием" Китая' ("Charm Offensive: How China's Soft Power Is Transforming the World")
