Несколько недель назад пять китайских судов - среди них было два рыболовных траулера - окружили корабль ВМС США в Южно-Китайском море, недалеко от острова Хайнань. Американское гидрографическое судно ответило струями воды из брандспойтов; тогда китайские моряки разделись до белья, и, по некоторым сообщениям, продемонстрировали американцам голые ягодицы.
Это немного гротескное противостояние, в ответ на которое Вашингтон выступил с резкой нотой протеста, на самом деле было тщательно выверено. Смысл его заключается в том, что Пекин не намерен терпеть регулярные разведывательные операции США в водах, которые он считает своими.
Если же обратиться к более чопорной сфере финансовой политики, то и здесь глава китайского Центробанка Чжоу Сяочуань (Zhou Xiaochuan) послал нам столь же тщательно выверенный сигнал. Спускать брюки он, конечно, не стал; этот высокопоставленный чиновник опубликовал статью, приуроченную как раз к кануну саммита 'большой двадцатки' промышленно развитых и развивающихся стран, где предложил заменить доллар международной резервной валютой, расширив масштаб применения и функции 'специальных прав заимствования' - расчетных единиц, используемых Международным валютным фондом.
Это предложение не прозвучало как гром с ясного неба. Пекин давно уже выражает озабоченность относительно ситуации с долларом - он опасается обесценивания американской валюты за счет безудержной эмиссии в попытке спасти пошатнувшуюся экономику США. Китайский премьер Вэнь Цзябао (Wen Jiabao), комментируя тот факт, что до 70% валютных резервов страны - их общий объем составляет 2 триллиона долларов (1,5 триллиона евро, 1,4 триллиона фунтов) - размещено в долларовых активах, заметил: 'Честно говоря, я слегка обеспокоен. Я просил бы США поддерживать свою добрую репутацию, выполнять свои обещания и гарантировать безопасность китайских резервов'.
Одновременно Пекин предпринимает осторожные шаги по усилению роли своей валюты на международном финансовом рынке. На этой неделе г-н Чжоу подписал соглашение о валютном свопе с Аргентиной на сумму в 70 миллионов жэньминьби (10 миллиардов долларов, 7,7 миллиардов евро, 7,1 миллиардов фунтов), позволяющее этой латиноамериканской стране производить часть расчетов в рамках товарооборота с КНР в китайской валюте. Ранее аналогичные договоренности были заключены еще с шестью государствами.
Предложения г-на Чжоу не лишены оснований. Артур Кребер (Arthur Kroeber) из Dragonomics - исследовательской фирмы, действующей в Китае - считает, что Пекин занимает ответственную позицию, выступая за международную альтернативу доллару под надзором международного органа. Он не бросает доллару вызов, а лишь привлекает внимание к тому факту, что мировому сообществу необходимо преодолеть чрезмерную зависимость от одной-единственной валюты.
Кроме того, Китай, к которому обращаются с просьбой предоставить дополнительные средства в распоряжении МВФ, хочет иметь гарантии, что это не превратиться в финансирование 'института вчерашнего дня'. За свою финансовую помощь МВФ Китай хочет получить что-то взамен.
Впрочем, смысл предложений Пекина не исчерпывается их непосредственным содержанием. Как и в описанном выше столкновении в Южно-Китайском море, здесь присутствует элемент бравады. Китай дает понять: пока серьезный вызов американской гегемонии бросить невозможно, но она не продлится вечно. Идея покончить с преобладанием доллара находит поддержку у других стран - по их собственным соображениям. Так, аналогичные предложения озвучила и Россия. Уго Чавес (Hugo Chavez) - главный 'обличитель гринго' в Южной Америке - тоже поддерживает позицию Пекина и предлагает обеспечивать новую 'сверхвалюту' нефтяными запасами, в том числе и венесуэльскими.
Вывод о наличии элемента театральности в китайском предложении можно сделать, во-первых, потому, что на самом деле почти никто, включая и самого г-на Чжоу, не верит в способность СПЗ играть роль 'сверхвалюты'. Чтобы они обрели прочность, необходимо превращение МВФ в своего рода Центробанк.
Во-вторых, никто не спорит с тем, что китайская валюта должна играть более важную роль на мировой арене. Но главное препятствие здесь следует искать не в Вашингтоне. Если бы эта валюта была полностью конвертируемой, другие страны несомненно уже держали бы часть - не основную, но существенную - своих валютных резервов в жэньминьби; как это происходит с евро и иеной. Заявления г-на Чжоу можно воспринять как весьма туманный намек на то, что переход к конвертируемости жэньминьби может произойти несколько раньше, чем многие считают. Однако из-за опасений, что это обернется оттоком капитала и резкими колебаниями курса жэньминьби, с соответствующими негативными последствиями для китайского экспорта, подобный шаг, скорее всего, будет сделан лишь через несколько лет.
В-третьих, страхи Пекина, связанные с обесцениванием его валютных резервов из-за внезапного обвала курса доллара, явно преувеличены. Конечно, правительство Китая подвергается резкой критике за несвоевременную покупку пакетов акций западных банков. Однако американские казначейские обязательства, которые держит Пекин - это не инвестиции. Если китайские власти не подумывают всерьез о продаже своих долларовых активов, падение американской валюты может обернуться для страны лишь теоретическими 'убытками'.
Все это подводит нас к последнему пункту. Доклад г-на Чжоу лишь отвлекает внимание от основополагающего факта: Китай не приобрел бы такого объема долларовых активов, если бы не проводил специфическую экономическую политику - а именно обеспечение роста за счет экспорта, связанного с конкурентоспособностью жэньминьби.
Вскоре после своих предложений покончить с долларом, г-н Чжоу опубликовал еще одну статью, излагая свои соображения относительно высокого уровня сбережений в Китае - этой 'оборотной стороны' безудержного заимствования американцев. Пекин крайне негативно воспринимает предположения о том, что 'чрезмерный уровень накоплений' в стране связан с чрезмерными расходами других государств. В своей статье г-н Чжоу утверждает: вопреки механистическим представлениям о том, что на объемы накоплений можно повлиять методами экономической политики, склонность китайцев к сбережениям определяется культурным своеобразием страны, прежде всего конфуцианством, проповедующим 'бережливость, самодисциплину . . . и умеренность'.
Столь глубоко укорененные привычки изменить по определению непросто. И смысл демаршей Пекина очевиден - меняться должна Америка.
Дэвид Пиллинг - глава азиатского отдела Financial Times
