Заткнуть рот британскому репортеру весьма непросто. Но именно это случилось в воскресенье у стен Пражского Града, когда корреспондент ITN начал говорить перед камерой возле толпы людей, собравшихся там, чтобы послушать выступление Барака Обамы. 'Пусть замолчит, - зашипел на меня один молодой чех, - мы сюда пришли не его слушать'.
Когда вчера президентский борт ?1 вылетал из Стамбула, Барак Обама уже знал, что за время своего восьмидневного визита в Европу ему удалось, как минимум, привлечь к себе внимание людей - и не только в Праге, но и в Страсбурге, Стамбуле и Лондоне. С того момента, как он неделю назад прилетел на саммит 'большой двадцатки', можно было заметить, как растет его уверенность в себе, когда он впитывал в себя восхищение толп, лидеров других стран и авторов газетных заголовков.
Все было организовано мастерски, даже если не принимать во внимание его неожиданный и внеплановый вчерашний визит в Ирак. Мишель Обама (Michelle Obama), которая вернулась домой после Праги, добавляла визиту президента человечности и блеска, не забывая подставлять щечку на виду у телекамер. В порядке лести каждая речь была сдобрена ссылками на примеры из местной истории. Во время пражского выступления Обама вспомнил основателя бывшей Чехословакии Томаша Гаррига Масарика (Tomas Garrigue Masaryk), отметив при этом, что тот какое-то время жил в его родном городе Чикаго. В Страсбурге это был Гете.
Лучше всего Обама разыграл карту смирения и покорности, пролив бальзам на душу европейцев. Вновь и вновь он твердил своей аудитории, что приехал слушать и сотрудничать, а не читать нотации.
'Он тот президент, которого Европа всегда желала для Америки, - заявила вчера заместитель директора лондонского Центра европейских реформ (Centre for European Reform) Катинка Барыш (Katinka Barysch), - о лучшем мы и мечтать не могли'.
Однако возникнет большая опасность, если Обама воспримет все это восхищение и обожание за чистую монету. В Праге он увидел восторженные улыбки и крошечные звездно-полосатые флажки, но ему не позволили пройти сквозь толпу, чтобы поговорить с цепочкой демонстрантов в белых балахонах и масках, которые все воскресенье ходили взад и вперед по Карлову мосту. Это были чешские 'невидимки', выступающие против американских планов создания базы ПРО на территории Чехии, цель которой - защита союзников от будущей иранской агрессии.
У него не было шанса поговорить с 20-летним итальянским студентом Франческо Черрути (Francesco Cerruti), который встал с рассветом, чтобы занять местечко получше на Градчанской площади, и который был разгневан из-за того, что президент похвалил чехов за их согласие разместить у себя эту базу. 'Это было неправильно - говорить так. Чешское правительство согласилось, но 70 процентов населения было против', - заявил он, ссылаясь на последние опросы общественного мнения. Очевидно, Обама, покидая Страсбург, не заметил и черный дым, поднимавшийся от костров, зажженных демонстрантами во время саммита НАТО.
Так или иначе, но президент, по крайней мере, высек искру нового романа с Европой, и уже это не может не вызвать удовлетворение. Но в таком ухаживании есть скрытые опасности.
Если бы он увидел недовольство людей в Страсбурге или на улицах Лондона, то смог бы получить представление о том, насколько глубока пока пропасть между европейцами и американцами в их представлениях о 'порядочном капитализме'. Но Обаме гораздо труднее понять, с какой легкой готовностью Европа может подвести его в силу своей особой склонности к трусости, лицемерию и бездействию.
Подумайте о Турции и о ее месте в Европе. Увидев в эти дни Обаму, огромное множество людей говорило мне, насколько они были взволнованы, узнав, что Америка ввела в Овальный кабинет чернокожего человека. Насколько это здорово - видеть многообразие в таких формах. Но верят ли они, что их лидеры (а я, прежде всего, имею в виду лидеров Франции и Германии) прислушаются к его призыву и введут Турцию в состав ЕС? Увидеть, как мусульмане принимают решения в Брюсселе - этом нашем 'маленьком христианском клубе' (так говорит Барыш) - это, наверное, многообразие через край.
Очевидно, самую яркую свою речь Обама произнес на баскетбольном стадионе в Страсбурге, где он выступал перед группой приглашенных тинейджеров из Франции и Германии. Там президент предложил Европе сделку: его избрание будет означать, что Америка меняет свое отношение и внешнюю политику; но и Европа в ответ должна измениться. Для этого потребуется положить конец 'вероломному' антиамериканизму. А поскольку Америка намерена с большим, чем прежде, уважением относиться к способностям Европы как лидера, то и Европа должна показать, что в состоянии ответить на этот вызов.
Президент не понимает, какой мистификацией это может показаться европейским лидерам - ведь они долгие годы прикрывались популярным антагонизмом по отношению к США, дабы увиливать от совместного трансатлантического груза ответственности - не в последнюю очередь, в сфере оборонной политики и в Афганистане. Обама заявляет, что дни американской обособленности сочтены. Прекрасно, но это значит, что теперь и Европа должна что-то делать на практике. Пока таких признаков не очень много.
В Страсбурге НАТО удалось сколотить 5-тысячный дополнительный контингент для отправки в Афганистан. Но большая его часть будет обеспечивать проведение президентских выборов в августе месяце, после чего эти войска отправят обратно. У кого-то могут возникнуть подозрения, что на самом деле Обаме хочется взять под свой полный контроль операцию в Афганистане и Пакистане против талибов и 'Аль-Каиды'. Но если Европе нужно мировое лидерство, ей стоило бы вести себя иначе. И, несмотря на всю эту раскрутку в прессе после лондонского саммита 'двадцатки', уже сейчас ясно, что Обама получил от Европы лишь малую долю того, на что он рассчитывал в плане стимулов для спасения мировой экономики.
Ясно, что за кулисами Страсбурга и Лондона Обама пытался ослепить коллег по цеху государственного руководства великолепием своих старых организаторских талантов, чтобы сблизить позиции лидеров, часть из которых он никогда прежде не видел. Он успокоил китайского руководителя Ху Цзиньтао своим компромиссом по налоговым оазисам, а также уговорил Дмитрия Медведева начать в этом году переговоры по ядерным вооружениям. Но где Китай и Россия сегодня, когда Северная Корея запускает свою ракету? Не вместе с Обамой.
Если Обама порой проявляет наивность, то это даже вызывает восхищение. Он пошел на риск в Европе, и не в последнюю очередь в Турции, рассказав о том, как жил в стране, где большая часть населения мусульмане. (Это Индонезия, где он жил в детстве.) Безумные правые в США, которые до сих пор рассказывают сказки о том, что Обама и сам мусульманин, ухватятся за эти слова. Но президент решил, что такой жест необходим, несмотря на внутриполитические издержки. И сегодня, когда Обама протягивает руку, Европе тоже пора взять на себя определенный риск.
