Едва ли какой-либо другой крупный город так связан с водой, как Санкт-Петербург: пышные фасады его дворцов, построенных на землях, отвоеванных у невских болот триста лет назад - во времена Петра Великого, который хотел прорубить окно в Европу - по-прежнему глядятся в воду, как будто все еще продолжается давний диалог между сушей и морем, между властью и коммерцией. Здесь, как раз в одном из дворцов, располагается Государственный горный институт, который был основан всего несколько лет спустя после Фрайбергской горной академии, в 1773 году. На стенах парадного зала - портреты августейшей покровительницы этого заведения, Екатерины Великой, и бывших ректоров, которые в основном изображены в парадных мундирах. Они висели здесь и во времена Ленина и Сталина. Здесь вечная Россия - у себя дома, и тема здесь только одна: сырье, которым обладает Россия и которое нужно остальному миру.
Несколько дней назад здесь собрались геологи, принимавшие участие в форуме, посвященном добыче полезных ископаемых. Россияне были в роскошных, обшитых золотыми галунами голубых униформах, немцы - в традиционных саксонских черных мантиях с капюшонами: традиции и хай-тек.
Поднимается вопрос о том, когда и как Россия выйдет из сырьевого кризиса, от которого поначалу Путин хотел отгородиться, закрыв на него глаза. Сегодня кризис ощущается повсеместно, как в шикарных магазинах на Невском проспекте, так и на рынках, где отовариваются простые граждане. Он ставит под угрозу привычный уклад жизни и грозит подорвать основы власти в нефтяном государстве, каковым является Россия. Однако речь идет еще и о том, чтобы сопрячь природные ресурсы Востока с технологиями Запада.
Кризис нанес по России двойной удар. Во-первых, финансовый кризис без особого труда прошел все стадии пограничного контроля, остановил работу строительных кранов, вселил беспокойство в народные массы и поверг в панику олигархов. Затем, когда цены рухнули, он снова вернулся - уже в виде нефтяного и газового кризиса.
Кризис питает кризис. У этой фразы двойной смысл. В результате экономического кризиса повсеместно обрушились цены на сырье, но еще быстрее упал спрос. Все зависело от цен на нефть. Когда нефть стала стоить 41 доллар за баррель, инвестиции в существующие производства почти прекратились, а уж тем более разработка дополнительных месторождений, в которых только недавно все так нуждались. "Газпром", который раньше был сказочно богат, сегодня вынужден покупать дополнительные объемы газа в Центральной Азии. Однако не осуществленные на сегодняшний день инвестиции (в области альтернативных источников энергии или переработки нефтяных песков Канады) предполагают - для обеспечения рентабельности проектов - установление цен на уровне, значительно превышающем тот, который на сегодняшний день можно было бы счесть реальным. Но сегодня создаются "узкие места", из-за которых завтра цены взлетят. Потому что показатели спроса снизились гораздо менее значительно, чем цены. Спрос сегодня находится на уровне примерно 80 миллионов баррелей в день - а во время нефтяной лихорадки он был на уровне 86 миллионов баррелей. А каковы прогнозы? Пройдет меньше трех лет, и нефть и природный газ снова будут на коне.
