9 апреля глава Иранской организации по атомной энергии Голам-Реза Агазаде (Gholam Reza Aghazadeh) объявил, что исламская республика установила на заводе по обогащению урана в Натанзе 7 000 центрифуг. Всего за день до этого Госдепартамент США объявил, что он собирается напрямую подключиться к многосторонним переговорам по ядерной программе Ирана.
Сторонники диалога с Тегераном утверждают, что это единственный способ сдвинуть вопрос с мертвой точки. Успехи ядерной программы Ирана за последние восемь лет свидетельствуют, полагают они, о провале стратегии администрации Буша. Например, президент Барак Обама в своем обращении от 21 марта к иранскому правительству и народу, объявил, что дипломатии 'не идут на пользу угрозы. Мы ищем честного сотрудничества, основанного на взаимном уважении'.
Таким образом, наш президент следует модели, согласно которой новая администрация должна возлагать ответственность за провалы на предшественников, а не на противников. А между тем, Исламская республика отнюдь не бездействует. Совсем наоборот: пока президент Обама играет в поддавки, высший руководитель Ирана аятолла Али Хаменеи (Ali Khamenei) играет в шахматы. Новый этап в программе обогащения урана свидетельствует одновременно и об активной позиции Тегерана, и о том, что Вашингтон не желает ее замечать.
Ядерная программа Ирана восходит к 1989 году, когда российское правительство согласилось закончить строительство реактора в Бушере. На Западе это был период оптимизма: годом раньше закончилась Ирано-иракская война, а после смерти вождя революции аятоллы Хомейни власть перешла к лидерам, которых считали умеренными - аятолле Хаменеи и президенту Али Акбару Хашеми Рафсанджани (Ali Akbar Hashemi Rafsanjani).
В начале1989 года Джордж Буш-старший протянул Тегерану оливковую ветвь, сказав в своей инаугурационной речи: 'Добрая воля влечет за собой добрую волю. Добросовестность может стать спиралью, которая раскручивается бесконечно'. В Европе настроения были еще ближе к эйфории. В 1992 году правительство Германии, всегда отслеживающее новые возможности для бизнеса, запустило собственную программу сотрудничества, заявив, что торговля могла бы смягчить нравы Исламской республики.
Увы, это не сработало. Сколько бы американские и европейские политики не пытались провести черту между реформистами и ортодоксами Ирана, в реальности различия между ними не сущностные, а сугубо стилистические. Ядерную программу одобряют и те, и другие. Скажем, бывший президент Ирана Мохаммад Хатами любил призывать к 'диалогу цивилизаций'. Европейский Союз проглотил эту наживку и за период с 2000 по 2005 год увеличил торговлю с Ираном почти в три раза.
Но эта была только уловка. Иранские чиновники были столь же неискренни, сколь европейские дипломаты оказались жадны, доверчивы или и то, и другое вместе. Сейчас иранцы признают, что Тегеран вложил полученные прибыли в свою ядерную программу.
Например, 14 июня 2008 года пресс-секретарь г-на Хатами Абдолла Рамезанзаде (Abdollah Ramezanzadeh) проводил дискуссию с советниками действующего президента Ирана Махмуда Ахмадинежада (Mahmoud Ahmadinejad) в Гилянском университете на севере Ирана. Г-н Рамезанзаде критиковал г-на Ахмадинежада за его агрессивную риторику и советовал ему последовать тактике г-на Хатами. 'Мы должны доказать всему миру, что нам нужны электростанции, чтобы снабжать нас энергией. После этого можно будет переходить к другим задачам', - заявил г-н Рамезанзаде. Цель диалога, заметил он далее, не в том, чтобы идти на компромиссы, но в том, чтобы укреплять доверие и избегать санкций. 'У нас были открытый курс, который позволял вести переговоры и укреплять доверие, и скрытый, который позволял нам продолжать нашу деятельность', - сказал он.
Эта стратегия принесла успех. Хотя сегодня США и Европа аплодируют г-ну Хатами как миротворцу, именно при нем Иран построил и тайно запустил завод в Натанзе, а также - по крайней мере, до 2003 года - осуществлял ядерную программу.
Готовность Ирана к переговорам - мираж. Когда об объекте в Натанзе стало известно, Тегеран после двух лет переговоров, в конце концов, согласился временно остановить обогащение. Евросоюз приветствовал это, а госсекретарь Колин Пауэлл (Colin Powell) объявил о 'небольшом прогрессе'.
Однако в прошлое воскресенье глава делегации Ирана на этих переговорах Хасан Ровхани (Hassan Rowhani) признал неискренность своего правительства. Иранское руководство согласилось приостановить обогащение урана, заявил он в интервью правительственному новостному сайту Aftab News, 'чтобы не дать сложиться мировому консенсусу в отношении Ирана'. 'Установку центрифуг мы не приостанавливали, напротив мы ее продолжили . . . Нам нужно было больше центрифуг', - добавил он. То, что дипломаты сочли прогрессом, с точки зрения иранских инженеров было лишь возможностью расширить программу.
24 марта г-н Обама сказал на пресс-конференции: 'Я верю в настойчивость'. Однако упорно повторять одну и ту же ошибку - не признак мудрости или реализма. Это высокомерно, наивно и опасно.
Когда 5 апреля г-н Обама провозгласил, что 'все страны вправе иметь доступ к мирному атому', правительственная ежедневная газета Resalat отреагировала на его слова таким заголовком на первой странице: 'Соединенные Штаты капитулируют перед ядерными планами Ирана'. Судя по тому, что Вашингтон безответственно стремится к диалогу, который Тегеран ведет без всякой честности, здесь иранское правительство попало в точку.
Г-н Рубин - сотрудник Американского института предпринимательства (American Enterprise Institute).
