Жердевка, тупиковый городок в семи часах езды от Москвы. Это то место, где обычно ничего и никогда не происходит. Почти все машины там - старые, видавшие виды "лады". В немногочисленных кафе пахнет дешевым маслом для жарки; заполнены эти заведения дружелюбными людьми с печальными лицами, которые рано утром заказывают большие рюмки водки.
Посреди этого тихого провинциального упадка в последние недели разворачиваются незаурядные по своему драматизму события, невидимые для остального мира. Холодным апрельским утром, когда над городом нависли тяжелые серые тучи, спустя два дня после начала в Москве нового процесса над олигархом Михаилом Ходорковским, в небольшое здание местного суда Жердевки под мощной охраной привезли на слушание дела шестерых обвиняемых.
На первый взгляд, в этом деле нет ничего необычного. Пятерых людей из неспокойных кавказских регионов Дагестана и Чечни, а также одного русского обвиняют в вооруженном ограблении, которое, как утверждается, было совершено в начале прошлого года на дороге неподалеку от Жердевки. Но проходящий по этому делу русский не обычный преступник. Его зовут Андрей Яхнев, и до ареста в начале 2008 года он был высокопоставленным оперативным офицером, участвовавшим в тайной войне России против терроризма.
По словам друзей и коллег, Яхнев никак не мог пойти на такое преступление. Его адвокат заявляет, что дело против него до смешного слабое. Людей, подобных Яхневу, в сегодняшней России обычно не отдают под суд за такие мелочи как грабеж. Даже если бы он и совершил это преступление, его начальники, захоти они этого, легко могли замять все дело и тихо освободить его. Так почему же Яхнева оставили гнить в провинциальной тюрьме, где ему грозит тюремный срок до 12 лет? Может быть, он знал слишком много тайн о своих начальниках? Может быть, он слишком близко сошелся с родившейся в России жительницей Британии, которая в прошлом была связана с живущими в Лондоне врагами Путина, и с которой у него был любовный роман плаща и кинжала?
Ходорковский известен во всем мире. Но про Андрея Яхнева мало кто даже слышал. Если суд над бывшим боссом "ЮКОСА" проходит под пристальными взорами мировых средств массовой информации, то дело Яхнева не освещает ни один журналист. Но подоплека этого дела может сказать о современной России не меньше, чем суд над Ходорковским. Она дает редкую возможность взглянуть изнутри на мир российских спецслужб, как будто сошедший со страниц триллеров Джона Ле Карре. Это ошеломляющая история о теориях заговоров, террористах, тайных агентах и любовном романе, не знающем границ, которые обычно не пересекают.
***
Этот немного полноватый человек с сонным взглядом и в серой куртке с капюшоном, сидящий на деревянной скамье внутри металлической клетки в зале суда Жердевки, не очень-то похож на русского Джейсона Борна. Но именно таким героем он был на протяжении десяти с лишним лет: элитным оперативным офицером, свободно владеющим несколькими языками и выполнявшим крайне опасные и совершенно секретные задания.
Андрей Яхнев родился в 1975 году в южном российском городе Моздоке. После четырех лет учебы в престижном военном училище его взяли в российское подразделение специального назначения. Он прошел жесткий отбор и был принят в элитный отряд "Витязь". Это армейское формирование, занимающееся борьбой с терроризмом, бойцов которого часто бросали на передний край во время чеченских войн для выполнения особо опасных заданий. Встретиться с Яхневым в тюрьме не удалось, но через своего адвоката он дал подробные ответы на мои вопросы, которые написал, сидя в камере. Начал он со своей биографии.
Согласно этим ответам, Яхнев начинал свою профессиональную карьеру заместителем, а позже командиром роты в контртеррористическом отряде "Витязь". Его рота не раз вступала в бой с чеченскими боевиками. К 2001 году он получил должность в министерстве внутренних дел, и на этом посту занимался как специальными операциями, так и расследованиями, а также кабинетной разведывательной работой. В 2003 году Яхнева перевели в новый, только что созданный отдел министерства, носящий название Центр "Т". Этот отдел, один из самых засекреченных в России, работал во взаимодействии с государственным шпионским агентством ФСБ, и находился на переднем крае борьбы с терроризмом, предотвращая теракты и изучая их последствия.
Яхнев был в звании майора, в 2008 году ему должны были присвоить звание подполковника. Официально его должность называлась "старший оперативный офицер по особо важным делам". Несмотря на некую комичность названия, эта должность предусматривала его участие в самых важных заданиях по линии МВД. По словам одного из ведущих независимых экспертов по российским спецслужбам Андрея Солдатова, это высшая должность для полевого оперативного офицера. Яхнев был специалистом по кавказским регионам Чечне и Дагестану - главным очагам мусульманского повстанческого движения против власти Москвы. В своих ответах он указывает, что также принимал участие в заданиях на территории Белоруссии, Украины и Казахстана, а также стран "дальнего зарубежья", назвать которые он отказался. Он свободно говорит на английском и чеченском языках.
"Задача ФСБ состоит в отслеживании подозрительной деятельности, в то время как перед Министерством внутренних дел стояла задача по проведению операций, целью которых была ликвидация известных лидеров террористов, - говорит Солдатов, - особые, совершенно секретные группы, известные внутри МВД по сокращению ВСОГ (временная специальная оперативная группа) направлялись на задания в горячие точки с целью уничтожения террористов и боевиков. Они были настолько засекречены, что даже люди из местных органов МВД ничего о них не знали. Делалось это для предотвращения утечки информации".
У Яхнева было такое удостоверение, которое бросало в дрожь любого жадного до взяток гаишника, остановившего на свою беду его BMW. В нем подчеркивалась важность офицера, и говорилось, что никто не имеет права обыскивать его и его автомобиль. В представленных в суд документах также подтверждается, что у него было несколько разных номерных знаков для маскировки машины. А те, кто знают его лично, подозревают, что у Яхнева было несколько фальшивых паспортов, с которыми он мог ездить на задания за границу.
На своей должности он также занимался кабинетной работой и выполнял следственные функции. Друзья говорят, что Яхнев не был просто хладнокровным киллером.
"Он невероятно интеллигентный, умный и начитанный человек", - говорит московский юрист и друг Яхнева Сергей Бадамшин. Большинство друзей Яхнева слишком напуганы, чтобы рассказывать о нем. Но Бадамшин - разговорчивый человек с несколько необычным чувством юмора - согласился встретиться со мной поздно вечером в одном из кафе на севере Москвы. Они познакомились несколько лет назад через общих знакомых и вскоре очень подружились. "Он легко заводил друзей; его все любили. Он запросто находил общий язык с олигархами и с бедняками, с генералами и с рядовыми. Все видели в нем равного. Он просто был одним из тех людей, к которым вас сразу тянет".
Он внезапно исчезал, уезжая на длительные задания на Кавказ, которые порой продолжались месяцами. Но когда Яхнев возвращался в Москву, они встречались и отрывались на всю катушку, посещая бары и клубы и наслаждаясь московской ночной жизнью до восхода солнца.
"Даже в свободное от службы время он всегда носил с собой оружие, пистолет Стечкина, - говорит Бадамшин, - я видел его в костюме всего пару раз, но у него всегда был с собой пистолет. Он был настоящим воином. Он не рассказывал конкретно о тех заданиях, на которых бывал, но было очевидно, что он причастен к большому делу".
Как пишет Яхнев в своих ответах, нацарапанных в темной камере от руки черной шариковой ручкой на вырванных из ученической тетрадки листах в клетку, 19 января 2008 года он вернулся в Москву после задания в Дагестане, которое длилось несколько месяцев. Ему дали неделю отпуска, но вечером 21 января Яхнева вызвали на службу, чтобы он помог в проведении операции по поиску и задержанию скрывавшегося в Москве изготовителя взрывных устройств из Карачаево-Черкесии - одной из южных российских республик, расположенной неподалеку от Чечни.
25 января ему позвонил Арсен Муидов - человек, являвшийся его "ушами" в дагестанской общине Москвы, которого Яхнев использовал в качестве источника информации с 1999 года. Муидов сказал Яхневу, что услышал об огромной денежной сумме, которую должны были переправить из Дагестана в Москву - 25 миллионов рублей (500000 фунтов стерлингов) наличными. Здесь показания расходятся. Согласно данным обвинения в судебном деле, Яхнев согласился войти в состав преступной группы, чтобы вместе с Муидовым и остальными захватить эти деньги. Сам Яхнев утверждает, что согласился поехать вместе с Муидовым и остальными, чтобы выяснить, кто и зачем перевозит эти деньги. Поскольку он не знал, откуда идут эти деньги, он оставил у себя на столе на работе папку, положив туда записку о том, куда он едет и с какой целью. Прошло чуть более суток, и он оказался под арестом.
"Люди такого положения, люди с такими документами как у него - такие люди в России не оказываются за решеткой", - говорит Бадамшин. Будучи юристом, он хорошо знает российскую систему. С ним согласны и другие люди, специализирующиеся на спецслужбах России. Российский бюрократический аппарат, и особенно его тайные службы печально известны своей коррумпированностью, однако мало кого из важных руководителей привлекают к ответственности за заработки на стороне. Если высокопоставленного офицера из ФСБ или других спецслужб привлекают в России к судебной ответственности, то причину уголовного преследования следует искать в чем-то другом, но не в тех обвинениях, которые представлены суду.
Так почему же Андрей Яхнев сидит в тюрьме?
***
Наталья Пелевина во время рассказа нервно курит тонкие сигареты. Пелевина - словоохотливая женщина 32 лет с длинными, выкрашенными в черный как смоль цвет волосами, любящая кроваво-красную помаду. За время тех нескольких встреч, которые состоялись за последние несколько месяцев в московских кафе и ресторанах, она впервые полностью рассказала свою историю.
"У меня никогда не было ни малейшего намерения рассказывать об этом, но теперь все зашло так далеко, что иного выбора не осталось", - говорит она. В своих туфлях на высоком каблуке и ярком пурпурном жакете она на все сто похожа на эффектную русскую женщину с гламурным налетом. Но когда Пелевина начинает говорить по-английски, слова у нее выходят с характерными англо-американскими интонациями. Родилась она в Москве, но в возрасте 11 лет, как раз накануне начала смертной агонии СССР, Пелевина вместе с родителями уехала в Лондон. Ее семья осела в Британии, Пелевина начала карьеру актрисы, но часто приезжала в Россию. В Москве она знала многих чеченцев, и с ужасом следила за событиями двух чеченских войн в 90-е годы. Когда чеченские мятежники в октябре 2002 года захватили московский театр, она сразу поняла, что хочет написать об этом пьесу.
Теракт "Норд-Ост", в ходе которого хорошо вооруженная банда чеченцев взяла в заложники сотни пришедших в театр людей, стал одним из самых мрачных периодов восьмилетнего правления Владимира Путина на посту президента. Русские заполнили здание театра токсичным газом, предотвратив взрывы. Но, по меньшей мере, 130 заложников погибли, в основном из-за того, что им не дали антидот от этого газа. Российские власти представили эту операцию как победу. Но многие из оставшихся в живых были разгневаны в связи с тем, что власти так и не провели тщательного расследования решения о штурме здания, а также фактов очевидной неподготовленности к спасению людей, пострадавших от газа.
Пелевина провела в Москве довольно много времени, расспрашивая выживших в том теракте и их родственников, делая заметки о том, что чувствовали находившиеся внутри здания люди во время 57 часов осады. Она несколько раз встречалась с журналисткой и автором репортерских расследований Анной Политковской, которая написала много статей о теракте и его последствиях. Стараясь как можно больше узнать о тех решениях, которые привели к штурму театра, Пелевина пыталась взять интервью у людей из спецслужб, причастных к той операции.
Весной 2005 года ей удалось организовать встречу с тремя отставными полковниками ФСБ, которые во время осады находились в командном центре. Они встретились с Пелевиной в кафетерии Московской городской Думы, где один из этих полковников работал депутатом.
"Они говорили со мной очень грубо, спрашивали, чего я добиваюсь, копаясь во всем этом, и абсолютно ничего мне не дали, - говорит Пелевина, - все выглядело так, будто это они меня допрашивают, а не я беру у них интервью".
На самом деле, события вокруг "Норд-Оста" вместе с чередой подозрительных взрывов жилых домов в 1999 году, которые предшествовали второй чеченской войне и приходу Владимира Путина к власти, всегда являлись чем-то вроде запретной темы. Государственное расследование было поверхностным, а независимые журналисты, пытавшиеся докопаться до сути произошедшего, имели привычку плохо кончать.
Многие вещи, связанные с терактом на Дубровке, казались бессмысленными. Почему террористы не взорвали себя, когда поняли, что театр наполняется газом? У них было время до того, как смертельный газ начал действовать, чтобы уйти из жизни в пламени славы. Почему штурмовавшие здание спецподразделения получили приказ стрелять на поражение, не оставляя в живых для допроса ни единого террориста? Почему показания выживших говорят о том, что террористы не нервничали и не готовились к смерти - они переговаривались между собой и красили ногти?
Спустя шесть месяцев после теракта Анна Политковская встретилась с чеченцем по имени Ханпаш Теркибаев, который утверждал, что входил в состав организовавшей теракт группы, но покинул здание до начала штурма. Теркибаев был весьма таинственной фигурой, у него были тесные связи, как с чеченскими сепаратистами, так и с высокопоставленными кремлевскими чиновниками. Время от времени он даже ездил в Европу в составе официальных российских делегаций. Политковская была уверена: история Теркибаева доказывает, что на определенном этапе люди из спецслужб вступили в сговор с террористами, подстрекая их к захвату театра.
Незадолго до встречи Политковской с Теркибаевым в Москве застрелили российского политика Сергея Юшенкова. Бывший агент ФСБ Александр Литвиненко, к тому времени переехавший в Лондон, утверждал, что всего за несколько дней до убийства он передал Юшенкову досье на Теркибаева. Теркибаев погиб в 2004 году в Чечне в результате автокатастрофы. Политковскую застрелили в конце 2006-го в подъезде собственного дома, и произошло это всего за несколько недель до отравления полонием Литвиненко.
Нет никаких свидетельств того, что эти смерти связаны с расследованиями "Норд-Оста"; Литвиненко и Политковская имели отношение к целому ряду весьма подозрительных тем. Кроме того, существуют убедительные альтернативные версии гибели Юшенкова. Сам Теркибаев утверждал, что Политковская сочинила всю эту историю. Другие отмечают, что власти крайне болезненно реагировали на раскрытие деталей операции в театре. Они старались не допустить превращения этой операции, представленной ими как победа, в катастрофу. Но большинство обозревателей сомневается, что ФСБ могла иметь отношение к подготовке теракта. "Я ни разу не видел ни одного доказательства, свидетельствующего о том, что ФСБ была как-то причастна к организации "Норд-Оста"", - говорит Андрей Солдатов.
Но определенно можно сказать одно: никто никогда не проводил тщательного независимого расследования обстоятельств случившегося. Пелевина хотела изменить такое положение вещей. В дополнение к пьесе она начала готовить книгу о произошедших событиях. "Чем больше я это изучала, тем больше понимала, что все было не так, как изображалось", - говорит она.
***
Один московский знакомый сказал, что знает человека, который знает другого человека, имевшего отношение к действиям властей в ответ на теракт. Были сделаны телефонные звонки, было согласовано место встречи. Июньской ночью 2005 года, говорит Пелевина, ее примерно сорок минут вывозили по каким-то темным переулкам из Москвы, а затем привезли в маленький ресторан, спрятавшийся на лесной полянке. Снаружи стояло несколько столиков, но не было ни одного посетителя. Она села, дожидаясь знакомого, и через какое-то время подъехала еще одна машина. Оттуда вышел крупный и крепкий мужчина с коротко остриженными светлыми волосами, который сел напротив нее. Это был Андрей Яхнев.
Он начал тихо и спокойно говорить, не глядя ей в глаза. На той первой встрече он не выдал никаких важных тайн о том, как власти проводили операцию в театре на Дубровке. Но он рассказал ей свой вариант этой истории с такой честностью, какой она не ожидала от человека, работающего на власть. Яхнев какое-то время находился на командном пункте в период осады, а с началом штурма он вошел в здание. Он также принимал участие в последующих расследованиях.
Его история звучала правдиво и совпадала с рассказами жертв теракта. Этим Яхнев резко отличался от полковников ФСБ, с которыми Пелевина разговаривала раньше. Было видно, что Яхнев близко к сердцу воспринимает эту трагедию, и что она произвела на него большое впечатление. Некоторые подробности, которыми он поделился с Пелевиной, усилили подозрения, возникшие у нее по поводу случившегося в театре.
Эта встреча тронула Пелевину до слез. Она спросила, нельзя ли взять у него номер телефона. Яхнев согласился, и они расстались.
Когда прошел достаточно приличный срок, она позвонила Яхневу и попросила о новой встрече. Они начали встречаться регулярно, и между ними возникла дружба, поначалу основанная на общих интересах, но со временем переросшая в роман. Они регулярно беседовали по телефону, но виделись редко. Пелевина часто улетала в Лондон или Нью-Йорк, а Яхнев исчезал из Москвы на несколько дней, а то и недель, уезжая на задания. Когда случалось так, что они оказывались в Москве одновременно, он звонил ей и назначал время и место встречи в центре города. Он приезжал за Пелевиной на машине, и они проводили вместе несколько часов.
Конечно, российские власти знали о тех отношениях, которые сложились между Андреем Яхневым и Натальей Пелевиной. Они также почти наверняка знали, что Пелевина связана в Лондоне с людьми, активно стремящимися свергнуть российский режим. Пелевина была близка со многими из антикремлевского круга эмигрантов в британской столице, возглавляемого олигархом Борисом Березовским, который помог Путину стать президентом, а затем впал в немилость и бежал за границу. Первым ее с этими людьми познакомил находившийся во всероссийском розыске чеченский мятежник Ахмед Закаев, живущий ныне в Британии. Произошло это после того, как она обратилась к нему с просьбой побеседовать о пьесе, которую писала. Москва неоднократно требовала от Британии выдать ей Березовского и Закаева, чтобы те предстали перед судом в России. Однако на все эти просьбы Лондон отвечал отказом.
С Закаевым Пелевина осталась в дружеских отношениях, но с Березовским и с его близким окружением она рассорилась. "Я считаю, что вся его борьба это просто личная месть, а не стремление сделать свою страну лучше", - говорит она. (Березовского через лондонского представителя просили прокомментировать его отношения с Пелевиной, однако он на эту просьбу не откликнулся.) По словам Пелевиной, окончательный разрыв наступил после того, как в конце 2006 года в Лондоне был убит Александр Литвиненко, с которым она была знакома. Пелевина подозревает, что в этой истории скрывается нечто большее, чем бросается в глаза с первого взгляда.
Но этот разрыв был еще делом далекого будущего, когда между Пелевиной и Яхневым завязались близкие отношения. Секретные службы должны были пристально следить за таким человеком как Яхнев, и они наверняка знали и о Пелевиной, и о ее связях с Березовским. Она была как раз тем человеком, от которого ФСБ хотела бы подальше держать таких людей как Яхнев. Тогда почему они позволили, чтобы эти встречи продолжались? Не исключено, что именно руководство ФСБ сказало Яхневу поддерживать связь, поскольку хотело найти к Березовскому подходы, которые можно было бы использовать.
Казалось, что это начало серьезных взаимоотношений. Но и Пелевина, и Яхнев всегда были настороже, поскольку не были уверены в том, что у противоположной стороны отсутствуют скрытые мотивы. Возможно, Яхнев думал, что Пелевина это агент, работающая на британскую контрразведку или на Березовского, и пытающаяся выудить у него таким способом как можно больше информации не для невинной пьесы о "Норд-Осте", а для более темных и таинственных целей. Пелевина могла подозревать, что Яхнев получил приказ от начальства обработать ее, превратив в возможный источник информации о Березовском и Закаеве. Эти странные отношения, между тем, продолжались. Казалось, что между ними возникает любовь, однако по понятным причинам они не могли полностью доверять друг другу.
По словам Пелевиной, как-то в начале вечера летом 2006 года ей позвонил Яхнев и сказал, что им надо встретиться в "Метрополе". Это великолепный и шикарный отель, находящийся в двух шагах от печально известной Лубянки, где проводил свои пытки и приводил в исполнение приговоры КГБ, и где сейчас находится штаб-квартира ФСБ. Он повел ее в казино и усадил за столик в баре, где какой-то человек читал одну из ведущих российских газет "Коммерсант". За другими столиками тоже сидели одинокие мужчины, а в углу музыканты создавали настроение своим музыкальным сопровождением.
"Мы что, действительно можем здесь говорить, ведь вокруг столько народа?" - спросила Пелевина.
"Все нормально, здесь все свои, - ответил Яхнев, - кроме музыкантов". Он коротко засмеялся. "Я хочу тебя кое с кем познакомить".
Незнакомец за столом опустил газету и представился как генерал-лейтенант ФСБ и как один из главных руководителей широкой шпионской сети, борющейся в России с терроризмом. Яхнев ушел. Генерал пил кофе, а Пелевина заказала белого вина, чтобы успокоить нервы.
"Вся эта комбинация выглядела нелепо, как сцена в кино, - вспоминает Пелевина, - он шутливо спросил меня, как давно я работаю на МИ-6. Я не знала, что сказать, поэтому так же шутливо ответила, что меня завербовали еще в школе". Беседа продолжалась в том же духе, со взаимными уколами, замаскированными под шутки. Она спросила, не хочет ли он завербовать ее. Генерал ответил, что они не вербуют абы кого, однако она может попытаться сдать экзамен. Затем он спросил, понимает ли она, насколько важна запись ее разговора с ним, а вскоре после этого сказал, чтобы она уходила. Пелевина ушла в замешательстве, напуганная и злая на Яхнева. Она быстро уехала из Москвы в Лондон.
Однако что-то в их взаимоотношениях казалось подлинным, настоящим. И вскоре телефонные разговоры, а затем и свидания возобновились. Они носили такой же внезапный, неподготовленный характер, как и прежде. Встречи были яркими, однако они редко умудрялись оставаться наедине.
"Сексуальной жизни почти не существовало, эти вещи случались лишь несколько раз, - говорит Пелевина, - дважды он привозил меня на квартиру, в которой не было ничего лишнего, только кровать, маленькая кухня и пустой холодильник. Это было то место, где перезаряжали батарейки, но не жили". Она никогда не бывала у него дома и даже не знала, где он находится. Она не знала ни его фамилию, ни его возраст. Эти вопросы нельзя было задавать.
Было ясно, однако, что у них есть нечто общее. Для Пелевиной было приятным и освежающим сюрпризом найти в Яхневе такого открытого человека, который задумывается о последствиях своей работы. Кроме того, Пелевина со своими жалобами по поводу российской политики на Кавказе часто находила у него понимание.
"Я не соглашался по самым основополагающим вопросам, - пишет Яхнев, отвечая на вопрос, одобряет ли он то, как Россия борется с терроризмом, - я всегда говорил, что люди, участвующие в незаконных террористических формированиях в Чечне и Дагестане, делают это по разным причинам. То же самое относится к людям, которые их поддерживают. Я постоянно говорил своему руководству, что для решения этих проблем нам нужны не карательные меры, а социально-экономические. Я также пытался объяснить, что террористы в России финансируются не из-за рубежа; они финансируются местными политическими кланами, ведущими борьбу за власть в северокавказских республиках, и стремящимися обеспечить для себя эту власть, административные ресурсы и федеральное финансирование". Короче говоря, он был совершенно не согласен с официальной российской линией по поводу терроризма на Кавказе, которая гласит, что терроризм является частью международного джихада, и что его надо безжалостно подавлять. Яхнев также с отвращением отметил, что некоторые генералы, которые должны вести борьбу с терроризмом, больше думают о собственном обогащении, нежели об обеспечении безопасности России.
Страсть, смертельно опасные тайны и предательство в путинской России (часть 2)
