В один из вечеров в ноябре 2007 года Пелевина и Яхнев отправились ужинать в ресторан, находящийся на юго-западе Москвы неподалеку от стадиона "Лужники". Яхневу постоянно звонили по мобильному телефону, и в конце концов они были вынуждены прервать ужин и уйти. Казалось, что его вызвали на задание.
"Он повез меня домой, и когда мы ехали по проспекту Мира, он сказал: "Я думаю о том, чтобы уйти со службы", - вспоминает Пелевина, - я тогда сказала: "Ты что? Как такое возможно?" Он спросил, будет ли он мне по-прежнему интересен, если уйдет из спецслужбы. Я сказала, что конечно, будет". Яхнев высадил Пелевину возле ее дома и исчез в ночи, как он всегда делал. Это был последний раз, когда она видела его на свободе.
Кроме исследовательского проекта по "Норд-Осту", который созревал в мозгу у Пелевиной, была еще и первоначальная задумка, заставившая ее заинтересоваться захватом театра - пьеса. Закончив в 2005 году сценарий, она начала спрашивать своих друзей из театрального мира Москвы, можно ли поставить пьесу в столице. Пьеса была весьма неоднозначной: в ней боевики в масках расхаживали по проходам в зале, а игравшие заложников актеры сидели посреди зрителей. Многие из тех, с кем она беседовала, считали эту пьесу смелой идеей, но никто не хотел иметь к ней никакого отношения. Ставить такую постановку в России, причем вскоре после теракта, казалось весьма опасной затеей. В итоге пьеса осенью 2006 года недолго шла в маленьком театре New End в лондонском районе Хэмпстед. Британские критики отнеслись к ней довольно прохладно, однако некоторые из выживших после теракта людей побывали в Лондоне на премьере и получили глубокое впечатление. Приехав из страны, которая сделала все возможное, дабы скрыть обстоятельства операции по спасению заложников, эти самые заложники выступали за то, чтобы данные трагические события оставались в центре внимания.
Позднее, прямо накануне ареста Яхнева, Пелевина услышала от знакомого, что режиссер одного дагестанского театра хочет поставить пьесу в столице Дагестана Махачкале - одном из самых опасных городов России, где регулярно происходят перестрелки между российскими военными и боевиками, и где Яхнев выполнял свои самые сложные задания. Это было смелое решение - поставить пьесу на такую тему и в таком месте. Но после переговоров Пелевина перевела ее на русский язык, а в начале 2008 года, примерно тогда, когда арестовали Яхнева, труппа всерьез приступила к репетициям.
4 апреля, в день премьеры, актерам и работникам театра в последний момент сказали, что на спектакль прибудет вместе со свитой президент Дагестана Муху Алиев. Быстро договорились о проведении банкета после премьеры, и какой-то умный человек догадался проинформировать президентскую службу безопасности, что в пьесе будут играть актеры, переодетые террористами. "Повезло вам, что вы сказали об этом, - заявил один из них, - а то бы мы их сразу всех до одного перестреляли".
Пелевина прилетела на премьеру в Махачкалу, расположенную на берегу Каспийского моря, неподалеку от величественных горных вершин и ущелий Кавказа, где прячутся боевики, которых уничтожал Яхнев. В 17:30 спектакль начался. В семь вечера занавес опустился. На видеозаписи спектакля видно, как часть зрителей плачет, а многие аплодируют стоя. Но пока зрители аплодировали, дагестанский президент встал и быстро вышел из зала вместе со своим окружением из министров и охранников. Вскоре после этого режиссеру позвонили и сказали, что больше пьесу ставить не следует. Президент Алиев утверждал, что она прославляет терроризм, и обвинил Пелевину в причастности к лондонскому заговору по дестабилизации обстановки в Дагестане.
Затем, буквально спустя несколько минут после этого первого и последнего российского представления пьесы, в доме, где жила Пелевина в Москве, прогремел взрыв.
"Я говорила по телефону со своими друзьями из "Новой газеты", рассказывая им о том, что случилось с пьесой. Они примерно знали, где я живу, и спросили, на какой улице находится мой дом. Я сказала. Они спросили, какой у меня номер дома. Я сказала. "Там только что взорвалась бомба", - сообщили они".
Взрыв раздался в соседней квартире. В результате три человека погибли, а квартира дедушки и бабушки Пелевиной, где она останавливалась во время наездов в Москву, серьезно пострадала. (В ее российском паспорте стоит штамп с отметкой о прописке по этому адресу.) Дедушка и бабушка Пелевиной не пострадали. Городские власти сначала заявили, что это был взрыв бытового газа; позже выяснилось, что это действительно взорвалась бомба. Два ее соседа были связаны с крайне правой националистической группировкой, и власти сделали предположение о том, что они пытались сделать взрывное устройство, которое случайно взорвалось, в результате чего эти люди погибли. Хотя российские правые экстремисты не используют бомбы, предпочитая им кулаки и ножи, эта версия случившегося является главной до сих пор, и по факту взрыва не было проведено должного расследования.
Как часто случается в России с событиями такого рода, нет ни малейшей возможности узнать, было ли в этом инциденте нечто большее, чем то, о чем сообщается в официальном объяснении. Но бомбы не взрываются в Москве регулярно, и выбор времени вызывает большие подозрения, если не сказать большего. Мощный взрыв в нескольких метрах от квартиры родственников Пелевиной происходит буквально через несколько минут после премьеры ее спектакля. Похоже, кто-то подал ей знак, чтобы она заткнулась и уезжала.
***
Впервые я встретился с Натальей Пелевиной почти ровно год назад. Я слышал о судьбе ее пьесы в Дагестане и попросил Пелевину о встрече, чтобы обсудить детали статьи об этом спектакле, которая позднее появилась на страницах The Independent. Мы не теряли друг друга из виду, и со временем она начала рассказывать подробности о своих взаимоотношениях с Яхневым и о его аресте. Вначале это было похоже на фантастику, но чем больше я слушал, тем мне становилось интереснее. И в начале апреля я решил поехать в Жердевку, чтобы самому взглянуть на это дело.
Я отправился в путь вместе с Владимиром Самариным, адвокатом, представляющим интересы Яхнева. Мы выехали из Москвы в его синем "Лендровере" утром накануне слушания дела. Пока мы ехали на юго-восток посреди однообразного ландшафта из берез, подобно щетине торчавших из остатков зимних сугробов, он рассказывал мне детали этого дела по состоянию на последний момент.
Самарин жилистый и невысокий мужчина, он невероятно приятный человек, любящий приправлять свою речь шутливыми алогизмами. Он служил на Тихоокеанском флоте в подводном спецназе, а в 90-е годы получил юридическое образование. Самарин подружился с Яхневым, когда работал с ним по его делу.
Ближе к вечеру мы приехали в захолустный областной центр Тамбов, который мало чем прославился, за исключением, пожалуй, того факта, что здесь возникли одни из самых отвратительных в России мафиозных группировок. Здесь находится следственный изолятор, где сидит Яхнев. Самарин оставил меня с тарелкой борща в кафе напротив, а сам направился на встречу со своим клиентом. Пока я поглощал бордовый суп, блондинка в сапогах до колен услаждала мой слух слащавыми популярными песнями под электронный аккомпанемент Casio, а несколько проституток скучающе пили пиво в баре.
Рано утром на следующий день мы отправились в двухчасовую поездку из Тамбова в Жердевку. По пути мы проехали то место, где произошло вооруженное ограбление. Это ничем не примечательная заправка с несколькими колонками голубого цвета и маленьким магазинчиком. Находится она недалеко от поворота с главной дороги на Жердевку. Позже Яхнев в своих ответах написал, как он там оказался.
Обвинение утверждает, что человек из дагестанского города Каспийска по имени Али Магомедов выяснил, что два местных жителя должны были перевозить большую сумму денег в Москву. Он позвонил в столицу своему приятелю Арсену Муидову и предложил ограбить этих двоих по дороге. Муидов подключил к этой схеме Яхнева, чтобы у них было официальное прикрытие, и еще троих человек. Поздно вечером 26 января 2008 года Магомедов заметил, что эти двое уезжают, и тут же позвонил Муидову, который отправился из Москвы на встречу вместе с Яхневым. Две машины встретились возле поворота на Жердевку, примерно на полпути между Москвой и Дагестаном. Они решили устроить засаду третьему автомобилю на ближайшей заправке. Когда машина с деньгами приблизилась, они перерезали ей дорогу, несколько раз выстрелили по автомобилю, забрали деньги и уехали.
Яхнев говорит, что все было по-другому. Арсен Муидов был его надежным источником, с которым он работал с 1999 года, и который давал ему ценную информацию.
"В 2007-м он [Муидов] познакомил меня с Али Магомедовым, жителем Каспийска, когда тот был в Москве, - пишет Яхнев, - во время одной из моих поездок в Дагестан летом 2007 года я встретился с Али в Махачкале. Я решил завербовать его в качестве источника информации. Когда я убедился в его преданности федеральным силам и в том, что он воевал с отрядами боевиков, я начал привлекать его к работе".
Магомедов вошел в состав тайной сети агентов и информаторов, услугами которых спецслужбы на Северном Кавказе пользовались для сбора информации. Он от случая к случаю играл роль водителя Яхнева и обеспечивал его информацией о террористических заговорах против властей.
По словам Яхнева, когда он 25 января встретился с Муидовым, тот упомянул о информации Магомедова насчет перевозки денег и попросил его поехать вместе с ним. Муидов утверждал, что не знает, откуда эти деньги, и кому они принадлежат, однако попросил Яхнева помочь ему.
"Происходящее на Кавказе - это война, - говорит адвокат Яхнева Самарин, - а на войне приходится верить людям, с которыми ты работаешь. А Муидов и Магомедов были надежными доверенными лицами".
"Я решил поехать с ним, потому что он попросил меня об этом как друга, - продолжает Яхнев, - он не сказал мне, что должно произойти; я думаю, он и сам не знал этого. Одна из причин, по которой я поехал, заключалась в том, чтобы выяснить, кто перевозит такие огромные деньги, и с какой целью. Это был профессиональный интерес".
Тем не менее, все это выглядело весьма подозрительно, поэтому Яхнев оставил на столе записку, в которой объяснил, куда он направляется. Затем он отправился выпить с Сергеем Бадамшиным и парой друзей, а поздно вечером на следующий день позвонил Магомедов. Яхнев выехал из Москвы вместе с Муидовым и одним из его чеченских знакомых и направился на юг в сторону Кавказа.
Яхнев утверждает, что во время инцидента он даже не выходил из своего BMW, и не знал, что происходит. Муидов вернулся с деньгами, и они поехали в сторону Москвы. Вскоре их машину задержали. Его остановили милиционеры, но увидев документы Яхнева, они испугались, поняв, кто он такой. Они попросили его подождать, а сами связались по рации с Москвой. Откуда-то сверху пришел приказ арестовать Яхнева, не обращая внимания на его грозные документы.
Версия событий в изложении Яхнева выглядит весьма странно, но это была именно та незаконная перевозка денег, за счет которых финансируется терроризм. А в задачу Яхнева входило предотвращать такие действия. Основываясь на тех слухах, которые мне приходилось слышать о коррупции в российских спецслужбах, я подумал, что для такого человека как Яхнев существуют гораздо более простые и безопасные способы заработать деньги на стороне, чем ночные поездки и засады против каких-то неизвестных дагестанцев.
По словам Самарина, Яхнев и сам был озадачен выдвинутыми обвинениями: "Он сказал мне, что если бы ему захотелось своровать деньги, он легко мог бы это сделать. "Я мог просто показать свои документы на любом посту ГИБДД; милиционеры должны в таком случае выполнять мои команды, и они остановили бы автомобиль. А я мог просто обыскать его и уехать с деньгами без единого выстрела"". Позже Яхнев сказал, что все встанет на свои места, если только его руководство представит тот рапорт, который он якобы написал перед отъездом из Москвы. Но ему сказали, что этот рапорт не нашли - он потерялся. Он также предложил пройти проверку на детекторе лжи - такое разрешено в некоторых случая в отношении спецагентов. Но ему в этой просьбе отказали.
Я спросил его, что он сам думает по поводу своего задержания.
"Учитывая тот факт, что я был высококлассным специалистом в своей области, обладал огромными оперативными возможностями и контактами, я мог говорить с руководством на равных и всегда высказывать свое мнение. Когда все было нормально, они были вынуждены мириться со мной, с тем, что я создавал неудобства. Но когда произошло такое, они решили поквитаться, и притворились, что такого сотрудника никогда не существовало. На работе людям сказали, что я возглавлял группировку, осуществлявшую заказные убийства, и что на мне висит 10 или 20 убийств".
Когда я попытался связаться с кем-нибудь из бывших коллег Яхнева, мне сказали, что со мной никто не желает разговаривать, даже анонимно.
"Все связи с моими бывшими коллегами полностью разорваны, - пишет Яхнев, - им пригрозили увольнением и тюрьмой. ДСБ (департамент собственной безопасности) начал работать с теми, кто проявлял особое желание помочь".
"Знакомым, которые наводили в Тамбове справки и просили подключить их к делу, сказали держаться подальше, - говорит Бадамшин, - людям в Тамбове сказали, что если они станут проявлять интерес к этому делу, то их будет ждать точно такая же участь".
***
Здание суда было окружено милиционерами с "калашниковыми" в руках, а также бойцами ОМОН в небесно-синей форме. Один из них ходил вокруг дома со служебной собакой. Внутри небольшого зала судебных заседаний дежурили восемь милиционеров, причем двое из них были вооружены автоматами. Шестерых обвиняемых ввели в зал в наручниках, а затем заперли в клетке со стальной решеткой, после чего наручники сняли. Яхнев сидел в тесной клетке вместе с пятью обвиняемыми кавказцами. На скамье в зале был лишь один человек.
То судебное заседание, на котором я присутствовал, крутилось вокруг видеозаписи допроса доверенного Яхнева Магомедова, а также вокруг следствия, проведенного вскоре после его ареста. Этого дагестанца, который, похоже, не все понимает по-русски, спрашивают об ограблении. Допрашивающий, когда камера выключена, приправляет свою речь бранью, и говорит дагестанцу, что он "на 100 процентов - нет, на 1055 процентов уверен, что ты совершил и другие преступления, о которых мы обязательно узнаем". Поэтому ему лучше оказать содействие суду. Следователь несколько раз упоминает имя Яхнева, подсказывая, что он мог делать. Однако дагестанец ничего не признает и не впутывает Яхнева. О других подельниках следователь не задает ни одного вопроса.
Это странно, но видеозапись предлагает не защита в качестве примера абсурдности и нелепости расследования, а обвинение, которое выдвигает ее как главное доказательство. Самарин встает и заявляет, что поскольку видеозапись была сделана без получения предварительного разрешения, ее в любом случае недопустимо использовать в качестве доказательства. Суд переносится на 10 дней, чтобы защита подготовила заявление по этому поводу. Подозреваемых выводят из зала суда в милицейский автобус, который совершит свой обратный двухчасовой рейс в Тамбов, чтобы отвезти арестантов в тюрьму.
"Совершенно очевидно, что Яхнева подставили", - говорит в сторону Самарина один из местных адвокатов, защищающий другого обвиняемого, и они все вместе покидают зал заседаний.
По словам Самарина, председательствующий судья пока ведет себя безупречно. Он с уважением выслушивает доводы защиты и выполняет все процедуры - в гораздо более полном объеме, чем это обычно делается в московских судах. На следующем заседании видеозапись признается полностью неправоспособной. И тем не менее, Самарин сомневается, что его подзащитного оправдают.
"Надо помнить, что в России лишь 0,8 процента дел заканчиваются оправданием", - говорит он. Если дело доходит до суда, то какой бы слабой ни была доказательная база, его можно считать решенным.
***
Это факт, что теракт на Дубровке является одним из самых болезненных эпизодов в новейшей российской истории. Есть масса влиятельных людей, которым очень не хочется, чтобы стало известно все произошедшее в действительности. Поэтому сотрудник, который говорит правду о природе терроризма на Кавказе, вполне может стать неудобным и неугодным, каким бы полезным оперативником он ни был в поле.
В итоге это дело ставит больше вопросов, чем дает ответов. Невозможно понять, за что Андрею Яхнину грозит тюремный срок: за его отношения с Пелевиной, за попытки выступить против своих таинственных хозяев - или просто потому что он слишком много знает. В сегодняшней России это самая опасная вещь.
Страсть, смертельно опасные тайны и предательство в путинской России (часть 1)
