За подземными ядерными испытаниями, которые в понедельник провела Северная Корея, последовал, как и полагается после землетрясения (в том числе политического), ряд сейсмических толчков. Во вторник Пхеньян запустил две ракеты малой дальности, вчера -еще одну и вдобавок пригрозил нанести удар по американским и южнокорейским кораблям. По-видимому, за оскорбляющими мировое сообщество действиями самого скрытного государства мира, сейчас вдвое активнее, чем раньше, пытающегося получить ядерное оружие, стоят какие-то внутренние противоречия.
Китай северокорейские нарушения международного плана, агрессивная позиция и коварный обман партнеров по переговорам должны раздражать больше, чем кого бы то ни было еще. Подземный взрыв стал не просто политической пощечиной единственной стране, последовательно поддерживавшей это никем не любимое сталинистское государство и помогавшей ему, но и издевательством над уверенностью Китая в том, что спокойная дипломатия скорее уменьшит паранойю режима Ким Ир Сена (так в тексте, - прим перев.), чем угрозы и санкции ООН и западных держав.
Ярость и обида Китая были очевидны. В понедельник он вместе с партнерами по Совету безопасности ООН осудил ядерные испытания и призвал Северную Корею вернуться за стол шестисторонних переговоров, из которых она вышла в прошлом месяце. Тон и язык этого выступления заметно отличались от реакции Китая на предыдущий запуск ракеты в прошлом месяце, который ООН также осудила, что и послужило предлогом для воинственных заявлений Пхеньяна о выходе из шестисторонних переговоров. Тогда Пекин призывал стороны успокоиться и отказывался осудить своего соседа.
Сейчас Китай, по-видимому, попал в ловушку собственной самоуверенной политики невмешательства во внутренние дела других стран - политики, которой он следовал, импортируя нефть из Судана, защищая Зимбабве, вооружая Шри-Ланку и активно торгуя с бирманской хунтой. Эта политика, связавшая имя Китая с самыми репрессивными режимами мира, злила правозащитников и ставила Пекин в неловкое положение на международных мероприятиях - таких как Олимпиада.
Хотя в основе этой политики лежат принципы 'Движения неприсоединения', связанного с попытками развивающихся стран замаскировать недостаток свобод и демократии, возведя 'невмешательство' в моральный принцип, сейчас Пекин цепляется за догму, которая давно превратилась всего лишь в прикрытие для оппортунизма и корыстных интересов. Его настойчивость в этом показывает, что, несмотря на свою экономическую мощь, внушающие уважение возможности и растущее значение в мир, Пекин до сих пор не свыкся с положением великой державы.
Китай не упускает возможностей, созданных его мирным подъемом. На экономическом фронте он не стесняется отстаивать свои интересы. Когда речь шла о том, чтобы подхлестнуть экономическое развитие и дать свободу частной инициативе и предпринимательству, он быстро сумел приспособить коммунистическую догматику к рыночным реалиям. Однако во внешней политике Китай выглядит бессильным и робким. Он отказывается принимать на себя изрядную часть той ответственности, которую возлагает на него его статус, однако выбора у него нет. Сейчас Пекин должен спросить у себя - а таковы ли в действительности его интересы? В отличие от других проблемных регионов Северная Корея представляет явную и несомненную опасность для самого Китая: не опасность военного нападения, но опасность, которую несут голод, паранойя и разруха. Президент Ху Цзиньтао (Hu Jintao) это понимает. Сейчас он мог бы отказаться от прежней страусиной внешней политики и оказать на Пхеньян давление. Это был бы исторический шаг - как для Китая, так и для всего мира.
__________________________________________________________
После первой сдержанной реакции Кремль может занять более жесткую позицию в отношении северокорейских испытаний ("The Washington Post", США)
Северная Корея грозит Югу военным нападением ("The New York Times", США)
