Мы (речь идет об аналитиках финансовой корпорации, в которой работает автор - прим. перев.) не устаем удивляться количеству крепко аргументированной и с академической точки зрения обоснованной чепухи, которую регулярно публикуют о России. Особенно этим любит заниматься американское научное сообщество. Мы только что закончили читать две статьи, недавно опубликованные в ежеквартальном журнале National Interest, которые подтверждают, что некоторые просто не учатся на своих собственных ошибках.
Первая статья написана Клиффордом Гэдди (Clifford Gaddy) и Бэрри Айксом (Barry Ickes), которые пытаются повторить свой прежний успех - историческую работу 1998 года, озаглавленную 'Виртуальная экономика России' ("Russia's Virtual Economy"). Похоже, что получение профессорской должности привело их к косности, и за последующее десятилетие они выпустили ряд слабо аргументированных, тенденциозных и нелогичных сиквелов, утративших оригинальную аналитическую структуру, которая делала их работу о виртуальной экономике столь полезной. Их последующие работы были отмечены крайне ошибочными предсказаниями и, похоже, использовались, чтобы разделаться со старыми обидчиками.
Вторая статья, написанная Питером Реддавеем (Peter Reddaway), в основном концентрируется на предполагаемой несостоятельности текущего разделения власти между президентом и премьер-министром. Эта точка зрения уже знакома читателям популярной прессы. Как и ожидалось, основной пафос комментария состоит в 'растущем расколе' между господами Путиным и Медведевым --- неужели, они так и будут выдавать желаемое за действительное? Что кажется нам особенно удивительным, так это то, что, несмотря на послужной список, который стал бы 'черной меткой' для любого управляющего [инвестиционным] фондом, этих 'беспристрастных экспертов' (также как и группу известных журналистов) по-прежнему воспринимают всерьез.
Прекрасным примером являются материалы, опубликованные в преддверии прошлогодних президентских выборов. Читатели, конечно же, помнят устрашающие предупреждения о 'бульдогах, решающих споры в подковерной борьбе', о властных группировках, участвующих в убийственной борьбе за политический и экономический контроль, о силовиках, которые вот-вот захватят власть, чтобы защитить свои предположительно огромные богатства. Возможно, читатели также вспомнят реальные результаты - выборы, которые могли бы поспорить в своей галантной предсказуемости с любым собранием родительского школьного комитета. Совершенно точно, что читатели не смогут вспомнить ни одного признания своих ошибок, опубликованного этими комментаторами, которые бойко перешли к следующему полету фантазии: придуманному конфликту между Путиным и Медведевым.
Комментаторы повторяют одни и те же ошибки - в числе прочего, проводя интервью с любым российским ученым мужем, поддерживающим их предвзятое мнение. Проблема с российскими учеными мужами состоит в том, что они имеют склонность адресовать свои выступления внутренней аудитории, которая привыкла к некоторой степени преувеличения, известной как русский максимализм.
В российском интеллектуальном пространстве такие понятия, как 'проблемы', 'сложности' или даже 'вызовы', презираются, как недостойные серьезного рассмотрения - спектр невзгод начинается с грядущих 'бедствий', переходит к 'катастрофам' и заканчивается подлинными 'катаклизмами'. Каждый понедельник оппозиционная пресса кричит 'пожар' - и даже основные СМИ заполнены угрожающими предупреждениями. Проведя несколько часов на телефоне с Москвой, любой автор может обосновать абсолютно любую точку зрения: от третьего Иерусалима до Содома и Гоморры. После перевода на английский, эти цитаты исправно становятся страшным чтением для неподготовленных.
Нет никаких сомнений в том, что у России есть реальные серьезные проблемы - однако, странным образом большинство иностранных комментаторов, судящих о России только со своей собственной ограниченной точки зрения, не видят этих самых проблем. Поэтому мы давно перестали спорить с ними и были бы счастливы вообще игнорировать их утомительные проповеди, если бы мы не получали постоянных запросов от клиентов и читателей, которые спрашивают нас, действительно ли российская политическая система скоро взорвется? Если ответить в двух словах, то, конечно, нет.
Возможно, одна из причин, по которой западные комментаторы постоянно ошибаются в оценке отношений между Медведевым и Путиным, состоит в том, что они не понимают основные принципы общественных отношений в России. Возможно, благодаря опыту советских времен, когда нужно было тщательно выбирать, кому ты доверяешь, россияне предпочитают иметь небольшой круг людей, которым они доверяют - и культивируют личные отношения десятилетиями. В общем и целом, россияне в основном доверяют людям, которых они знают с детства. Отношения развиваются медленнее, чем на Западе, но зато они и надежнее. Поэтому концепции наставничества и личной преданности значат там гораздо больше, чем в наших собственных странах.
Выбор Владимира
За последние 12 месяцев в прессе было опубликовано множество предупреждений о растущем расколе между Путиным и Медведевым. Некоторые из них доходят до фантазий о том, что Медведев превратится в русскую версию украинского президента Виктора Ющенко, и приведет Россию к Западу - который, несмотря на все имеющиеся свидетельства, по-прежнему считает себя единственным образцом для подражания в Восточной Европе. Владимира Путина, естественно, изображают в виде старого обломка советской эпохи, подавляющего юношеские желания своего протеже. При этом нам не говорят, почему г-н Путин - который мог бы оставаться президентом так долго, как захочет - выбрал в качестве своего преемника реформатора.
Владимир Путин неоднократно демонстрировал свое отличное умение разбираться в людях, и про него известно, что он готовит свои шаги медленно и тщательно; выбор Медведева в качестве преемника был хорошо продуман и проведен в жизнь, включая ранее не существовавшее разделение власти между Белым домом и Кремлем.
Независимо от того, какое изложение фактов вы предпочитаете, учитывая либо невероятную популярность Путина (хорошо) либо его 'контроль над всеми рычагами власти' (плохо), уходящий президент мог выбрать любого на роль своего преемника - нас, тебя, читатель, или свою лошадь: Если бы он собирался уйти, оставив за собой приписываемый ему 'неограниченный контроль над властью', он мог бы выбрать закоренелого представителя служб безопасности - благо, недостатка в кандидатах не было. Само собой разумеется, у него не было никакой необходимости привлекать к этому довольно либерального профессора юриспруденции, если только он не собирался провести значительные институциональные реформы.
Какими бы ни были его достижения (и они огромны - от сохранения российской государственности до усмирения олигархов и возрождения экономики), Путин честно признает свои неудачи: проигранная битва с коррупцией, судебная реформа и фундаментальная модернизация российского общества. После спасения России от развала и разрушения, сложные реформаторские задачи по-прежнему лежат впереди, и Путин искал кого-нибудь, кто бы мог продвинуться в этом направлении - не ломая 'путинскую систему' (которая необычайно популярна в России, но не на Западе), не раболепствуя перед внешней политикой США, а проводя сложные, пошаговые реформы.
Воображая, что выбранный Путиным преемник рвет с ним отношения, пытаясь продвинуть реформы, давно обещанные бывшим президентом, эти комментаторы намекают на свою способность к самообману, которая нередко встречается среди толстых, благоустроенных и никому не интересных западных ученых мужей. С точки зрения инвестора, хотя существует множество поводов для озабоченности - в России и за ее пределами - не стоит тратить время на беспокойство о вопросах политической стабильности.
Эрик Клаус работает аналитиком в финансовой корпорации Otkritie (Otkritie Financial Corporation)
