Мало какой вопрос вызывает столько страсти и гнева в обычно бесцветной политике Европейского Союза, как влияние Москвы в энергетической сфере. На саммитах ЕС за последний год озабоченность по поводу крупного восточного соседа играла большую роль, чем все остальные европейские вопросы вместе взятые. Слишком часто подход Европы колебался между близорукой заинтересованностью в очередной энергетической сделке и утопической уверенностью в том, что она способна повлиять на стратегическое мышление России.
Стратегия Брюсселя в отношении Москвы всегда основывалась главным образом на коммерческих соображениях. ЕС надеялся, что поставив Россию в зависимость от европейских рынков и инвесторов, он сможет заставить Кремль соблюдать международные коммерческие и политические правила и стать добропорядочным гражданином мира. Ядром этой стратегии было стремление ввести Россию во Всемирную торговую организацию и вслед за этим заключить всеобъемлющее торговое соглашение стран региона, включая бывшие советские республики, не состоящие в ЕС.
Пока эта стратегия не удается, потому что Россия считает, что у нее есть стратегия получше: поставить Европу в зависимость от ее энергоносителей и контролировать энергетический экспорт ее соседей. ЕС оказался парализованным перед лицом российского видения интеграции региона под военным и энергетическим зонтиком Москвы.
Европейская стратегия и не могла быть успешной, поскольку энергетический рынок ЕС имеет фрагментированный, национализированный и олигополистический характер. Это позволило России разыгрывать в Европе, все более зависимой от поставок российского газа, классическую комбинацию 'разделяй и властвуй'. В результате Европа мало что может сделать для отражения последних протекционистских тенденций России. В прошлом году Россия наложила ограничения на иностранные инвестиции в 42 секторах, включая автомобильную промышленность, энергетику, финансы и телекоммуникации. Теперь российский Бюджетный комитет, возглавляемый премьер-министром Владимиром Путиным, предложил повысить тарифы во многих секторах, включая металлургию и судостроение, где иностранные производители конкурируют с российскими.
Любой сдвиг в подходе Европы к отношениям с Россией и ее долгосрочная способность закрепить Россию в мировой экономике, основанной на правилах, должен начинаться с энергетической политики.
Ускорение планов ЕС по созданию единого энергетического рынка принесло бы множество положительных результатов. Это значительно усилило бы конкуренцию между поставщиками энергоносителей, снижая в процессе цены для потребителей, и позволило бы направить инвестиции в создание внутриевропейских энергетических сетей. Благодаря этому, восточноевропейские страны не испытывали бы на себе таких негативных последствий, когда ключевые экспортеры энергоносителей перекрывают поставки, что, увы практикует не только Кремль. Европа была бы лучше подготовлена к компенсированию дефицита энергоносителей или электричества в таких странах, как Болгария или Венгрия, в том случае, если Украина и Россия сокращают поставки газа в регион. Более того, это дало бы Европе большую рыночную силу для противодействия антиконкурентному поведению таких российских компаний, как "Газпром".
Это классическая стратегия 'снизу вверх' в стиле ЕС: когда в самом Европейском Союзе происходит либерализация, он усиливается на международной арене и может пользоваться своей рыночной силой для того, чтобы заставить другие страны также открывать свои рынки и соблюдать правила. Однако усилия Европы заставить Россию играть по правилам путем ее включения в ВТО вряд ли окажутся успешными. Совсем не очевидно, что Россия действительно хочет вступить в эту организацию.
Более успешной стратегией было бы воспользоваться существующими обязательствами России как страны, подписавшей Договор об Энергетической хартии, чтобы заставить ее соблюдать правила. Неудивительно, что России не нравится этот договор, поскольку он представляет собой одно из немногих соглашений, которые действительно могут ограничить Россию в ее энергетических играх. Москва справедливо заявляет, что она подписала, но не ратифицировала Договор об Энергетической хартии. Но при этом она ошибочно утверждает, что тем самым она не связана его положениями. Подписав Договор об Энергетической хартии, Россия согласилась применять его положения еще до ратификации.
Еще больше запутав дело, президент Дмитрий Медведев недавно предложил заключить глобальную энергетическую хартию, охватывающую все источники энергии и включающую в себя экспортеров и импортеров энергоносителей со всего мира. Председатель Европейской комиссии Жозе Мануэл Баррозу благоразумно отверг предложение Медведева о том, чтобы ЕС и Россия совместно приступили к разработке нового энергетического пакта. Но в таких странах Европы, как Германия, эта идея встретила теплый прием.
Данный план настолько нереалистичен, что в действительности он может быть направлен только на то, чтобы отвлечь ЕС от его проблем с Россией в сфере энергетики. Нужно учесть, что прогресс в разработке такой глобальной хартии неминуемо будет зависеть от прогресса на переговорах по ядерной тематике с такими странами, как Иран или Северная Корея, или от согласия Уго Чавеса на защиту инвестиций в энергетическом секторе; и то и другое маловероятно.
Лишь люди, находящиеся в плену политического романтизма, могут всерьез предлагать глобальное энергетическое соглашение. Кремль можно обвинить во многом, но склонность к романтизму к числу его недостатков явно не относится.
Европа не может действовать как региональная сверхдержава, пока у нее нет общей коммерческой политики по вопросам, являющимся наиболее важными для ее восточных соседей.
Кризисные саммиты, на которых постоянно обсуждается тема России, - неплохая тема для газетных заголовков. Но Европа наиболее эффективна там, где она скучна, например, когда она напряженно работает над созданием общего рынка. Создание такого рынка энергоносителей не останется без внимания Москвы.
Ф. Эриксон - директор Европейского центра международной политической экономии
_________________________________________________________
Россия критикует энергетическую политику ЕС ("Financial Times Deutschland", Германия)
Партнерство? Какое партнерство? ("Project Syndicate", США)
