Вне зависимости от того, сотрудничают ли между собой Россия и НАТО или находятся в состоянии политической конфронтации, их отношения сами по себе уже давно перестали быть фактором безопасности или напряженности на европейском континенте. И, прежде всего потому, что само предположение о возможности открытого военного столкновения в континентальных масштабах между Россией и НАТО ушло в область фантастики еще в советские времена.
Напомним, что даже драматическое противостояние НАТО и стран Варшавского договора было неким status quo, негласно исключавшим - хотя бы из инстинкта самосохранения - любые военные действия друг против друга. Атлантический альянс не вмешался ни в Будапеште 1956 года, ни в Праге 1968 года, следуя послевоенным договоренностям о разделе Европы. В постсоветское время российский 'бросок в Приштину' тоже не привел, да и не мог привести к каким-либо столкновениям между Россией и НАТО в силу своей очевидной бессмысленности и бесцельности. Москва тогда просто поддалась своему застарелому 'панславянскому рефлексу', над которым открыто иронизировал еще Лев Толстой в 'Анне Карениной' и который, вопреки тайным надеждам России, никогда не приводил к укреплению ее позиций на Балканах.
Если не брать в расчет страны Балтии, которые по определению не могут послужить даже гипотетическим плацдармом для наземного вторжения на российскую территорию, Россия и НАТО не соприкасаются друг с другом, что сводит практически к нулю возможность прямого военного конфликта между ними. Поэтому любое 'сближение' между НАТО и Россией либо 'охлаждение' их отношений это всего лишь бюрократическая система сигналов, демонстрирующая ту или иную реакцию на действия партнера.
'Военное сотрудничество' между НАТО и Россией, 'совместная борьба' против терроризма или 'совместные военные маневры' не имеют никакого практического смысла в ситуации, когда мировоззрение и геополитические доктрины Москвы вернулись по существу к традиционному имперскому 'великодержавию'. Если не принимать во внимание импульсивные и, скорее, комичные попытки Москвы продемонстрировать свое военное присутствие в Карибском море, суть ее внешней политики сводится к двум довольно примитивным задачам. Первая задача состоит в том, чтобы любой ценой сохранить критическую зависимость Европы от российских энергоресурсов, а вторая сводится к установлению максимально возможного контроля России над постсоветским пространством. Причем в последнее время складывается впечатление, что решения второй задачи Кремль готов добиваться любой ценой и даже в ущерб собственным интересам, как это показала его маловразумительная попытка втянуть Белоруссию и Казахстан хотя бы в Таможенный союз путем отказа самой России - к счастью, недолгого, - от индивидуального вступления в ВТО.
В этом контексте исступленное сопротивление Москвы даже гипотетическому вступлению в НАТО тех же Украины и Грузии не имеет ничего общего с ее заботой о военной безопасности самой России. Все гораздо проще - российских руководителей приводит в ярость сама мысль о том, что, спрятавшихся под 'зонтиком' Атлантического альянса Украину и Грузию, - а вместе с Грузией и весь Южный Кавказ - никогда больше не удастся втянуть в состав России.
При этом, как показывают недавние демарши российского руководства, в Москве искренне считают, что реваншистские посягательства на суверенитет Украины и Грузии служат одновременно эффективным средством давления, способным вынудить Европу отказаться от слишком активных попыток диверсифицировать источники энергоресурсов.
Не имеет значения, намеренно или случайно президент Медведев поехал в Южную Осетию в день подписания соглашения по столь ненавистному России газопроводу 'Набукко'. Намек ясен в любом случае. Особенно после того, как азербайджанский президент Алиев заявил в Лондоне, что Нагорный Карабах никогда не получит независимость, и что в случае необходимости Азербайджан будет решать эту проблему военным способом.
Другими словами, инициаторам 'Набукко' напомнили, что газопровод будет проходить между двумя взрывоопасными районами Южного Кавказа, разделенными между собой всего лишь двумя сотнями километров. Впрочем, в случае острой необходимости Москва может и без нового карабахского конфликта случайно побомбить 'Набукко', отражая 'ничем не спровоцированное нападение режима Саакашвили на Южную Осетию'.
Что же касается Украины, то здесь Россия предпочитает не форсировать события, надеясь на скорую замену нынешнего украинского руководства людьми, менее склонными к защите национальной независимости. Впрочем, на тот случай, если эти ожидания не оправдаются, Россия продолжает вести открытую кампанию, постоянно ставящую под сомнение принадлежность Крыма Украине и целесообразность вывода Черноморского флота из Севастополя, предусмотренного в 2017 году. Так, главнокомандующий Черноморским флотом адмирал Александр Татаринов заявил в середине июля, что российский флот никогда не уйдет из Севастополя, а начальник российского Генштаба сообщил в свою очередь, что обустройство военного порта в Новороссийске не означает, что Россия намерена покинуть базу своего флота в Севастополе.
В свете подобных заявлений нельзя исключать, что в Крыму может быть разыгран юго-осетинский сценарий, но в гораздо более крупных масштабах. Вероятность подобного развития событий велика, тем более что критическое большинство российских граждан убеждено, что нынешняя независимость Украины - это всего лишь 'историческое недоразумение'. При этом Москва явно уверена, что и в этом случае Запад и тот же Североатлантический альянс ограничатся негодующими заявлениями и новым разрывом сотрудничества между Россией и НАТО, но ни в коем случае не пойдут на военный конфликт во имя защиты территориальной целостности Украины.
Впрочем, за это их вряд ли можно будет осуждать, поскольку у Запада не было и нет никаких причин стремиться оторвать Украину от России с тем же маниакальным упорством, с каким Россия пытается вернуть себе власть над осколками своей бывшей империи.
________________
Новый генсек НАТО хочет укреплять партнерство с Россией ("BBCRussian.com", Великобритания)
Последний генеральный секретарь НАТО? ("The Guardian", Великобритания)
