Высокопоставленный российский чиновник однажды спросил меня, зачем Польше нужно было присоединяться к НАТО: в конце концов, Россия не собиралась вторгаться в эту страну. Я согласился с тем, что он, скорее всего, был прав. Но поляки-то этого не знали: три раздела страны в восемнадцатом веке, два восстания в девятнадцатом и два в двадцатом, раздел в 1939 и это еще не все. «Почему ты вспоминаешь обо всем этом старье?» - спросил мой друг.
История является обязательной частью представления нации о самой себе. Историю переписывают в каждом поколении. Даже устойчивые демократии иногда с трудом мирятся со своим прошлым. Британцы с трудом смогли объективно взглянуть на свои исторические отношения с Ирландией. Для ирландцев это еще труднее, и причин для этого достаточно.
Во всех странах история – это политика. Но в России и странах Восточной Европы, переживших в прошлом веке травматические события, нереалистично надеяться, что они скоро смогут написать историю, которую остальные из нас смогут назвать «объективной».
У поляков есть все исторические причины бояться своего восточного соседа. Даже во времена коммунизма они открыто говорили об ударе в спину, который русские нанесли им, вторгнувшись в Польшу в сентябре 1939 года, об убийстве польских офицеров в Катыни в 1940-м году и об отказе Советов поддержать восставших во время Варшавского восстания 1944 года. Мало кто из поляков был незнаком с этими фактами тогда или сейчас, и в целом их взгляд на факты верен. Это, однако, не означает, что время от времени их интерпретация этих фактов не страдает от излишней эмоциональности и политизированности: вспомним недавний спор в польском парламенте о том, были ли убийства в Катыни предосудительным массовым убийством, каковым они действительно были, или же геноцидом, которым они совершенно точно не были, если использовать любое разумное толкование этого слова.
Поляки не готовы хвалить русских, когда те что-то делают правильно. Это может быть понятно, но это тоже является фальсификацией истории. Во всех недавних обсуждениях о падении Берлинской стены и развале коммунизма в Восточной Европе в 1989 году, не только поляки забывают о том, что именно Горбачев дал жителям восточноевропейских стран возможность организованно сместить коммунистический режим. Без него могло бы оказаться очень сложно провести все эти изменения без кровопролития. По иронии судьбы, именно два европейских социалистических государства, которым десятилетиями удавалось успешно не повиноваться Москве – Югославия и Румыния – не смогли совершить бескровный переход к новой реальности.
Российское отношение к проблеме более сложное. Две величайшие русские оперы – «Борис Годунов» и «Жизнь за царя» - повествуют о польском вторжении в Россию, произошедшем в семнадцатом веке. Пушкин написал злобную поэму, обвиняющую Запад в поддержке польского восстания 1831 года. Работы Толстого и Достоевского полны пренебрежительных упоминаний о польском высокомерии, польской поверхностности и польском католицизме. Для них (русских) Польша является западным «троянским конем», кодовым словом для всего, что они не любят в Западе, и угрозой уникальной русской цивилизации. Здесь можно найти еще один намек на комплекс неполноценности, запрятанный под громогласным и лихорадочным национализмом, пропитавшим отношение России к внешнему миру.
Неудивительно, что русским сложно смириться со своей историей двадцатого века, когда они достигли высочайшего триумфа, испытали величайшее унижение и совершили величайшие преступления. Но следует отдать им должное. В 1980-х и 1990-х годах они предприняли реальные усилия, чтобы оценить все объективно. Они задокументировали преступления Сталина с исчерпывающими подробностями. Они опубликовали секретные протоколы пакта 1939 года между Гитлером и Сталиным, в рамках которого два диктатора разделили между собой Восточную Европу. Они приняли вину НКВД, а не гестапо, в убийстве польских офицеров в Катыни, и не только в Катыни – в Петербурге находится замечательный мемориальный музей (Государственный музей политической истории России – прим. пер.) с экспозицией о расстреленных там поляках. Они признали все неправедные поступки, совершенные при присоединении балтийских государств к Советскому Союзу.
Всю эту информацию по-прежнему легко можно получить в России. Русские националисты, пытающиеся отрицать или по-новому интерпретировать эти данные, не могут их скрыть. Попытки российского правительства произвести на свет менее огорчительную версию современной российской истории для студентов и школьников смягчают, но не отрицают темную сторону сталинского правления. Если в ближайшие десятилетия и поколения русские обретут равновесие и начнут – если им и нам повезет – чувствовать себя менее настороже и более комфортно в своей собственной шкуре, они со временем тоже могут написать более «объективную» историю своей страны.
Что возвращает меня к спорам об истоках Второй мировой войны и недавним замечаниям Путина о том, что произошло в 1939 году.
Никому из нас нечем тут гордиться. Во время гражданской войны в Испании высокопоставленные британские лица поддерживали Франко и его нацистских и фашистских сторонников, которых они считали защитой от большевизма. Даже сегодня некоторые люди оправдывают предательство Чехословакии в Мюнхене как способ выиграть время и дать Британии подготовиться к войне. Польское правительство полковника Бека – авторитарное и недемократическое – маневрировало между своими немецкими и советскими врагами с беспечным пренебрежением к реальностям силы. Многие россияне, включая Путина, утверждают, что сталинский пакт с Гитлером и раздел Восточной Европы были не хуже, чем Мюнхенское соглашение, и, как минимум, также необходим, чтобы оттянуть время и подготовиться к немецкому нападению, про которое Сталин знал, что, в конце концов, оно случится.
Оглядываясь в прошлое, очевидно, что эти сомнительные расчеты и маневры были зря. После Мюнхена Гитлер пришел к выводу, что демократические государства с радостью предоставят ему на Востоке свободу действий. И западные державы и Сталин растратили по пустякам время, которое они надеялись оттянуть своими циничными сделками. Никто не был готов эффективно встретить яростное нападение немцев в 1940 и 1941 годах. Сталин потерял свои новые территории – которые русские апологеты теперь называют необходимым защитным поясом – буквально за недели, в то время как советская армия в замешательстве отступала.
Но в конечном счете ни Чемберлена, ни Бека, ни даже Сталина нельзя обвинить в начале войны в 1939 году. Ответственным за это был Адольф Гитлер, который всегда хотел отомстить за унижение Германии при подписании Версальских соглашений, стереть Польшу с карты и вырезать из России жизненное пространство для немцев. По иронии судьбы, из всех воевавших наций именно немцы, испытавшие поражение, предприняли самые решительные усилия по определению своей собственной ответственности за произошедшее. Победители – британцы, американцы, русские – пишут историю в соответствии со своими желаниями.
