На днях журналист одной из популярнейших французских газет попросил меня сказать пару слов о 'возвращении' неоконсерваторов. Он, кажется, собирался писать о том, что неразбериха внешней политики Обамы спустя всего лишь девять месяцев сделала возможным возвращение на сцену, казалось бы, самого дискредетированного крыла якобы впавшего в кому консервативного движения. И Франция - привыкшая уже к виду Мишель Обамы (Michelle Obama), совершающей покупки в магазинах Парижа - не обошла это своим вниманием.
Мой ответ: 'неоконы' вернулись, потому что Махмуд Ахмадинежад, Ким Чен Ир и Владимир Путин никогда не уходили. Возможно в день, когда Обама стал президентом, на востоке и взошла звезда. Однако эти три волхва уж точно пока еще не принесли ему традиционных даров: золото, ладан и смирну.
Вместо этого были принесен иные дары. Северная Корея утверждает, что близка к заключительной стадии создания завода по обогащению урана, а значит, готова приступить ко второй попытке создания атомной бомбы. Иран, которого снова поймали на нарушении своих обязательств по Договору о нераспространении ядерного оружия, ответил тем, что погрозил США пальчиком и провел новые ракетные испытания. Сирия продолжает оказывать поддержку экстремистам, действующим в Ираке. Страны НАТО большей частью отказались посылать дополнительные войска в Афганистан, а уж тем более не торопятся сделать это сейчас, когда сама администрация США не скрывает своей неуверенности в связи с войной.
Что же касается России, ее постоянный представитель при ООН на прошлой неделе пожаловался, что с таким партнером, как США 'нелегко будет вести переговоры' - и это было после того, как Обама отказался от планов по размещению систем противоракетной обороны в Польше и Чехии. Вот так политика уступок сталкивается с логикой отсутствия уважения.
Все это, должно быть, стало сюрпризом для администрации, пребывающей в таком восторге от себя любимой. 'Мне хорошо известно, сколь велики ожидания всего мира в отношении моего президентства', - с привычной скромностью сообщил господин Обама Генеральной Ассамблее ООН на прошлой неделе. Он добавил, что в этих ожиданиях 'кроется надежда - надежда на то, что реальные перемены возможны, и на то, что Америка станет лидером в осуществлении этих перемен'.
Однако то, что называется 'надеждой' в Торонто или, скажем, Барселоне, прозвучит как 'беспомощность' в Варшаве и Иерусалиме. А в Москве и Тегеране это воспримут как легковерность - как возможность воспользоваться уязвимостью США в момент его экономической слабости и политической самовлюбленности.
А вот для презираемых всеми 'неоконов' ничего из вышеназванного не стало сюрпризом. Неоконсерваторы, как правило, придерживаются мнения, что внутренний характер режима обычно определяет и характер его внешней политики. Правительства, которые не снимаю с себя ответственности перед собственным народом и перед буквой закона, имеют обыкновение уважать права своих соседей, соблюдать свои договорные обязательства и следовать международным правилам движения. В противоположность им, режимы, паразитирующие на собственных гражданах, с высокой степенью вероятности станут паразитировать и на своих соседях тоже. Их слова резко противоречат их действиям.
Вот почему 'неоконы' не верят в какие-либо соглашения или 'большие сделки', которые США может заключить с Северной Кореей или Ираном по их ядерным программам: склонность к обману заложена в ДНК обоих режимов, и история это доказывает. Не слишком большие надежды возлагают 'неоконы' и на 'кнопку перезагрузки' отношений с Кремлем. Россия являет собой квинтэссенцию государства-мародера, пытающегося нажиться на внутренних и внешнеполитических злоключениях Америки. То же актуально и для Сирии, которая довела до совершенства искусство приписывать себе заслуги в деле решения ею самою же созданных проблем.
А вот на что 'неоконы' возлагают большие ожидания, так это на авторитет Америки - не просто военный или экономический авторитет, но также на его способность служить инструментом морального и политического убеждения. Разоружение? Последним диктатором, добровольно отказавшимся от своей ядерной программы был ливийский лидер Муаммар Каддафи, который принял это решение сразу после захвата Саддама Хусейна. Демократизация? Вопреки общепринятой сейчас точке зрения, демократия чаще насаждается под давлением США, или по крайней мере, при их активном содействии - на Филиппинах, в странах Балканского региона - и да, в Ираке. Права человека? Лидер малайзийской оппозиции Анвар Ибрагим (Anwar Ibrahim), которого обложили со всех сторон, на прошлой неделе заявил мне, что 'единственным государством, способным противостоять' жестоким режимам является США. 'Если они узнают, что администрация занимает слишком мягкую позицию [в отношении прав человека], то их бесчинствам не будет конца'.
Речь, конечно, не о том, что неоконсерватизм представляет из себя некое непогрешимое учение, или что он вообще является учением. 'Неоконы' допустили ошибку, переоценив готовность американской общественности вступить в продолжительную борьбу в интересах других людей. Они допустили ошибку, переоценив также и готовность других людей сражаться за себя или за свою свободу.
Но уж если маятник качнулся в сторону стратегии, где внешняя политика США зависит от от одних лишь личных предпочтений президента, стоит ли удивляться, если мир пустился на поиски альтернативы. И если мир осознает, что авторитет Америки все еще позволяет ей выступать судьей в вопросах свободы и тирании, процветания и хаос, то дела не так уж плохи. Даже во Франции.
___________________________________________________________
Вызовы России ("Neatkarigas Rita Avize", Латвия)
Давайте уже перезагрузим эти экстравагантные утверждения по поводу 'перезагрузки' ("PowerLine", США)
