Две последние недели обернулись большим успехом для правителей в Тегеране - что бы ни подумали об этом в Соединенных Штатах или Европе. Администрация Обамы, европейцы и средства массовой информации были маниакально сосредоточены на ракетных запусках в Иране и секретных заводах по обогащению урана, на толковании невербальных знаков в поведении России, а также на успехе или провале переговоров, которые будут проходить в четверг в Женеве. Но на одно обстоятельство мир не обратил должного внимания, однако именно этим озабочены иранские правители, а именно - своим собственным выживанием.
Мы должны отдать должное этим религиозным лидерам за то, что им удается держать этот важнейший вопрос вне поля зрения Запада. Мошеннические президентские выборы в июне и последовавшие за этим массовые демонстрации привели к самому серьезному кризису режима за последние годы. Президент Махмуд Ахмадинежад (Mahmoud Ahmadinejad) и Аятолла Али Хаменеи (Ali Khamenei), скорее всего, запаниковали, осознав, что они могут потерять контроль - и основания для этого были. Западные демократии, не знающие, что это такое править при помощи страха и силы, обычно не понимают, каким ужасным и неопределенным может быть такое правление, когда один неверный шаг, обычно это слишком робкий ответ, может привести к катастрофе. Даже могущественный Дэн Сяопин (Deng Xiaoping) перед лицом значительно менее многочисленной демонстрации оппозиции в 1989 году поверил в то, что его коммунистическая олигархия может потерять власть, если не будет решительной демонстрации силы и последующей основательной чисткой ненадежных фигур в режиме. В Иране дикая волна репрессий со стороны режима, массовые аресты деятелей оппозиции, включая детей высокопоставленных религиозных лидеров и все эти нелепые показательные процессы свидетельствуют о слабости и страхе, а не об уверенности.
В подобных ситуациях самый большой страх у авторитарных режимов - что основательно подтверждено историей - вызывает то обстоятельство, что внутренние противники могут получить поддержку у могущественного иностранного покровителя. Свержение диктаторов - Фердинанда Маркоса (Ferdinand Marcos) на Филиппинах, Анастасио Сомосы (Anastasio Somoza) в Никарагуа, польских коммунистов - часто происходило при помощи (иногда решающей) внешних сил, это могла быть помощь оппозиции или санкции против правительства. Главным опасением китайского руководства в 1989 году было то, что студенты, несущие копию статуи свободы, могут получить поддержку извне. На показательных судебных процессах в Иране обвиняемые 'признали' свою причастность к разного рода американским заговорам с целью свержения режима в результате 'бархатной революции' (velvet revolution), и именно на этом зациклены религиозные лидеры этой страны.
Важнейшая задача режима после выборов, таким образом, состоит в том, чтобы выиграть время и попытаться восстановить и укрепить контроль без какого бы то ни было иностранного вмешательства во внутренние дела страны. В этом отношении Тегеран добился великолепных результатов.
Но он также получил помощь. Администрация Обамы - возможно, непреднамеренно - оказалась самым отзывчивым партнером. Она отказалась сделать вопрос о выживаемости режима частью своей стратегии. Действительно, она даже продолжала относиться к Ирану так, как будто не было никакого жесточайшего политического кризиса. Президент Обама, как представляется, рассматривал продолжавшиеся беспорядки как своего роди дивертисмент, отвлекающий от главного дела - остановить ядерную программу Ирана. Правители в Тегеране хотят, чтобы он именно этим и занимался: сконцентрируйся на атомных бомбах и не замечай нестабильность режима.
Было бы лучше, если бы администрация сосредоточила свое внимание на нестабильности режима и не замечала атомных бомб.
Это и должно быть целью 'наносящих ущерб' санкций, которые администрация Обамы угрожает применить. Санкции не заставят нынешнее правительство Ирана отказаться от своей ядерной программы. Ахмадинежад и Хаменеи считают, что ядерная программа и их собственное выживание неразрывно связаны. Однако правильные санкции могли бы помочь иранской оппозиции свергнуть этих все еще уязвимых лидеров.
Критики этой идеи продолжают основываются на логике, существовавшей до 12 июня. Год назад в отсутствие какой-либо серьезной оппозиции в стране было мало оснований говорить о том, что санкции могут иметь какое-то воздействие на правление религиозных лидеров. Можно также поразмышлять - что часто делают некоторые сотрудники администрации, а также министр иностранных дел Франции Бернар Кушнер (Bernard Kouchner) - на тему о том, что санкции могут только укрепить популярность режима.
Однако, такого рода анализ уже не подходит для Ирана. Поведение правительства до и после выборов привело к образованию непоправимого разрыва между режимом и широкими слоями иранского общества и даже среди самих религиозных лидеров. Правительство может добиться успеха в своих действиях, направленных на подавление оппозиции, и оппозиция тогда уйдет в подполье. Однако абсурдно представление о том, что иранская оппозиция вдруг сплотится вокруг Ахмадинежада и Хаменеи, если Запад введет санкции. Оппозиционные лидеры ведут смертельную борьбу с режимом. В тот момент, когда санкции начнут вызывать трудности, оппозиция сможет сказать, что нынешний режим ведет страну к гибели.
Это также аргумент в пользу того, чтобы попытаться ввести 'наносящие ущерб' санкции как можно скорее и не ждать месяцами, пока иранские лидеры будут затягивать переговоры. Помогут ли 'наносящие ущерб' санкции свергнуть этот режим? Не обязательно. Однако шансы на то, что этот режим может пасть при наличии правильного сочетания внутренней оппозиции и иностранного давления выше, нежели шансы на то, что Иран добровольно откажется от своей ядерной программы - возможно даже, эти шансы намного выше. Администрация президента Обамы гордится своим прагматическим реализмом. Она должна проводить такую политику, у которой есть больше шансов на успех.
Американцы имеют фундаментальный стратегический интерес в том, чтобы в Иране сменилось руководство. Есть достаточно оснований полагать, что демократический Иран откажется от своей ядерной программы - также как Россия в процессе демократизации отказалась от традиционной советской внешней политики и оборонных стратегий. По крайней мере, демократический Иран может быть более склонным к ведению серьезных переговоров. Даже если это будет не так, все равно мы можем в значительно меньшей мере опасаться атомной бомбы в руках демократического Ирана, интегрированного в либеральный демократический мир, чем любого оружия в руках Ахмадинежада.
Роберт Каган - старший научный сотрудник фонда Carnegie Endowment for International Peace; он также автор ежемесячной колонки в The Post.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Две последние недели обернулись большим успехом для правителей в Тегеране - что бы ни подумали об этом в Соединенных Штатах или Европе. Администрация Обамы, европейцы и средства массовой информации были маниакально сосредоточены на ракетных запусках в Иране и секретных заводах по обогащению урана.
