Владимир Путин пришел к власти в 2000 году, дав обещание обеспечить мир на Кавказе. Почти десять лет спустя обстановка в регионе снова накалена. Кавказ поглощен волной терактов и нападений на государственных служащих и служащих органов правопорядка, в ходе которых за последние три месяца было убито более 400 человек.
На этот раз, убийства – не дело рук боевиков-сепаратистов. Они скорее являются плодами многочисленных местных междоусобиц и внутренних распрей, которые назначенное Кремлем правительство оказалось неспособно взять под контроль. Фактически, вооружая и поддерживая клановые структуры и предоставляя полную свободу действий их вооруженным формированиям, Москва, по всей вероятности, развязала новый вид конфликта – порочный круг насилия между представителями властей и всеми, кого они считают врагами. По словам председателя Московской Хельсинкской группы Людмилы Алексеевой, в частично автономных республиках Ингушетии, Дагестане и Чечне «идет полноценная гражданская война между силами охраны правопорядка и населением»
Между чеченскими конфликтами девяностых годов прошлого столетия и сегодняшним разгулом насилия можно провести параллели. Первая и вторая чеченские войны были наиболее крайним проявлением духа эпохи Бориса Ельцина, отличавшейся этническим сепаратизмом, неспособностью центрального правительства справится с управлением страной и расцветом олигархов и современных феодалов. Новая волна насилия аналогичным образом является наиболее крайним проявлением духа путинской эпохи: хищная разновидность капитализма, при которой сильное государство правит с помощью патронажа и нефтевалюты, и использует силы правопорядка для устранения всех, кто стоит на пути властей.
В сегодняшней России подобное происходит повсеместно – просто на Кавказе, где власть сосредоточена в руках тех этнических группировок и кланов, что имеют самые близкие отношения с Москвой, это чаще выливается в насилие. Возьмите Дагестан – республику размером со Швейцарию. Напряженная обстановка подливает огонь в конфликт между доминирующими в республике аварами и враждующими с ними этническими группами, например, кумыками. Сепаратизм, который некогда служил основной причиной столкновений в этих регионах, теперь зачастую играет второстепенную роль. В Чечне бывшие боевики сражаются не за независимость, но из желания отомстить Рамзану Кадырову, бывшему полевому командиру, которого Путин использовал для наведения порядка в регионе.
В Ингушетии, жестокое обращение со стороны правоохранительных органов играет не последнюю роль в пополнении рядов небольших, но беспощадных радикальных исламистских группировок. С другой стороны, неясно в какой степени боевики действительно причастны к разрастающейся волне насилия. На примере истории с неудавшимся июньским покушением на президента республики Юнус-Бека Евкурова можно видеть, как неоднозначна ситуация. Назначенный в прошлом году президентом Дмитрием Медведевым Евкуров, который должен был взять коррупцию и насилие в республике под контроль, столкнулся с двумя врагам: исламистами и сотрудниками местной милиции и Федеральной службы безопасности. Последние использовали угрозу терактов в качестве прикрытия прибыльных отраслей преступной деятельности – от похищений до «крышевания» нефтяной отрасли. В попытке покушения на Евкурова обвинили боевиков. Однако согласно источникам из администрации Евкурова и верхней палаты Федерального Собрания (оба не пожелали быть назваными, опасаясь репрессивных мер), на самом деле, за покушением стояли сотрудники милиции, защищавшие свои деловые интересы.
Никто не предполагает, что остальные регионы России находятся на грани подобного хаоса. Но ситуация на Кавказе опровергает миф о стабильности путинской эпохи, а скрытые проблемы с правительством и правоохранительными органами распространены по всей стране. Официальные семейственность, воровство, коррупция и жестокое обращение стали причинами нищеты и недовольства.
Александр Черкасов, сотрудник Правозащитного центра «Мемориал» (в июле представительница центра в Чечне Наталья Эстемирова была похищена и убита в Грозном) заявил, что местные силы правопорядка в Чечне «почти полностью криминализированы» и Москва потеряла над ними контроль. По словам Черкасова, проблемой Кавказа являются ««эскадроны смерти», пытки, похищения и нелегальные тюрьмы» - но опять же, это всего лишь примеры наиболее крайних проявлений глубоко криминализированной, жестокой и безответственной системы.
Кавказ оставался зоной постоянных конфликтов на протяжении полутора веков. Но сегодняшний кризис обнаруживает нечто большее, чем просто ставшие традиционными проблемы сообщества, раздираемого распрями различных группировок. Скорее, неспособность Кремля даже после десятилетия обеспеченности и стабильности восстановить мир в регионе является явным признаком кризиса российского правительства в масштабе всей страны. Рост насилия в Ингушетии, Дагестане и Чечне демонстрирует, насколько непрочен оказывается новый феодализм путинско-медвединской эпохи перед лицом любых местных конфликтов, и насколько разрушителен он может быть.
