Они ездили туда, чтобы получать указания.

Сильвио Берлускони едет с частным визитом к российскому премьер министру Владимиру Путину.  Демократическая же партия выступает против этой поездки. «Мы ездили в Москву реже» - с иронией говорит Массимо Д’Алема. «Премьер министр держит в тайне свой визит к лидеру одной из самых больших стран мира – такое может случиться только в недемократической стране» - возмущается председатель парламентского комитета по безопасности Франческо Рутелли. «Это действительно очень странно, что Берлускони отправляется на два дня к Путину, а парламент и вся страна не знают о предмете этого визита, - продолжает зампредседателя группы представителей  демпартии в сенате Луиджи Занда.  - Это напоминает те времена, когда левые ездили в Москву, и  их намерения  были засекречены». Поездки в Советский Союз по приглашению коммунистических диктаторов были для группы политиков во главе с коммунистической партией нечто вроде «символа особого статуса»: это было признаком  привилегированности. В частности, поездка в Москву означала получение от кремлевской верхушки наиболее секретной информации , почти что руководство к действию на капиталистическом Западе. В общем, приглашение в Москву давало право стать частью номенклатуры или же войти в состав руководства международным рабочим движением.

Не было недостатка и в совсем нелепых случаях. В августе 1968 года руководство итальянской Компартии пыталось показать свою  независимость от Коммунистической партии Советского Союза  и намеренно дистанцировалось от советского вторжения в Чехословакию с целью подавить «Пражскую весну».  Между тем Кремль жестко следовал протоколу отношений между братскими партиями. Он дал поручение тогдашнему послу в Риме Никите Рыжову, взять оставшегося дежурить в комитете итальянской Компартии во время праздника Успения Богородицы  Армандо Коссутта,  и привезти его в большой зал советского посольства на улице Гайета. Там за столом с графином чая со льдом, шоколадом и печеньями ему сообщили, что началась операция «Дунай», то есть, что пять тысяч вооруженных машин въехали на территорию Чехословакии. В то же самое время  генеральный секретарь итальянской Коммунистической партии, Луиджи Лонго, находился недалеко от Москвы в местечке Доби по приглашению советской Компартии.   Члены итальянской КП, не одобряющие вторжение стран Варшавского договора в Чехословакию, были очень удивлены, что наряду с двухстами руководителями разных коммунистических партий из капиталистических стран, многие члены КП Италии втихую тоже  находились с визитами в социалистических странах. Как уже говорилось, Лонго был в Доби, Жанкарло Пажетта в   Крыме, Жоржио Амендола в Болгарии, Энрико Берлингер и Паоло Буфалини в Румынии, Эммануэле Макалузо и Уго Пеккиоли путешествовали по Советскому Союзу.

Праздник Успения Богородицы не обошелся и без трагических случаев. Во время последнего путешествия в Москву Пальмиро Тольятти  постоянно испытывал стресс. Он был на даче в Ялте в ожидании встречи с Хрущевым. Но советский лидер был раздражен тем, что Тольятти высказался против окончательного разрыва отношений СССР с Китаем под руководством Мао Дзэдуна,  и поэтому избегал своего итальянского коллегу. С 9 по 12 августа Хрущев уехал с визитом в республики Татарстан и Башкирию. Когда Пальмиро Тольятти, наконец-то, получил новость, что Хрущев возвратился в Кремль, он надеялся, что теперь встреча состоится, но из Москвы ему ответили, что у генсекретаря еще в программе поездка по сельскохозяйственным районам страны,  и что он переносит встречу на 18 августа. Тольятти, вспоминает Нилде Иотти, который был с ним в Ялте, был очень сильно раздосадован этим ответом. 13 августа, подавленный и оскорбленный Тольятти решил написать Хрущеву. Речь идет о «Ялтинской записке», в которой он поддержал сохранение единства международного коммунистического движения и высказал надежду на «дальнейший обмен идеями, как только это будет возможно», показывая свою готовность пойти на уступки. Во второй половине дня Тольятти потерял сознание, пораженный кровоизлиянием в мозг. У него началась агония. Тольятти предстал перед Хрущевым только 20 августа, будучи уже мертвым. Советский генсекретарь приехал с Подгорным, Косыгиным и Пономаревым, чтобы стоя у гроба, отдать дань «одному из последних представителей великого поколения ленинцев, борцов за идеи революции и Коминтерна».

Поездки в Советский Союз характерны также для периода председательства в итальянской компартии Энрико Берлингера. Например, визит в августе 1979 года, после того, как компартия вернулась в оппозицию, а период «национального единства» во главе с правительством  Джулио Андреотти закончился. Берлингер вернулся из СССР в состоянии стресса, он похудел и нервно вращал головой.  Таково оказалось советское гостеприимство. КПСС организовала ему отдых  с семьей на Черном море, на вилле рядом с пляжем, недалеко от Ялты.  Это была возможность пообщаться в неформальной обстановке с Борисом Пономаревым, отвечающем в КППС за политическое и экономическое сотрудничество с коммунистическими партиями стран Запада. Затем секретарь Компартии Италии в конце августа отправился еще на одну неделю в туристическую поездку в Ленинград, а 5 сентября поехал в Москву, чтобы поприветствовать Брежнева. Это была дружеская встреча без совместного коммюнике, закончившаяся крепким рукопожатием. И только когда Берлингер стоял на трапе самолета, чтобы улететь в Рим, советский функционер  показал ему декларацию, которая была написана от  имени секретаря итальянской компартии. Берлингер принял скучающий вид, но уступил и дал свое согласие. На следующий день ТАСС отрапортовал, что «товарищ Берлингер поприветствовал успехи советского народа, которые умножают престиж советского государства», и что он подчеркнул «необходимость решительно сопротивляться клеветническим кампаниям против социалистических стран».   И это был представитель итальянской компартии, «еврокоммунист», дающий уроки по «вопросам морали».