У иранцев есть специальное слово для обозначения политического тупика. Они называют это bombast, что означает тупиковую улицу или узел, который невозможно развязать.
Это подходящее слово для описания зашедших в тупик дебатов в Тегеране по ядерному вопросу.
Прошло больше месяца с той встречи, уже получившей название прорывной, с представителями Ирана в Женеве по поводу ядерной программы этой страны. Однако иранцы, кажется, уже пошли на попятную и дезавуировали предварительное соглашение, по поводу которого переговорщики из этой страны поначалу подавали сигналы о поддержке.
«Сейчас складывается такое ощущение, что иранцы просто не способны принять решение», подчеркнул один из высокопоставленных европейских дипломатов, принимавший участие в переговорах. Профессор Стэнфордского университета Аббас Милани (Abbas Milani) согласен с этим мнением: «Совершенно очевидно, что они хотят уклониться от этой сделки».
Главным сторонником продолжения переговорного процесса с Соединенными Штатами в течение прошедшего месяца был иранский президент и поборник жесткого курса Махмуд Ахмадинежад (Mahmoud Ahmadinejad) – и сам по себе этот факт является показателем той неразберихи, которая царит в настоящее время в Тегеране. Он подвергся атакам за то, что он якобы готов пойти на уступки Западу. Такие же упреки в его адрес делают и представители «зеленого движения» реформаторов, которые бросили ему вызов на проходивших в июне президентских выборах.
Эта дипломатическая патовая ситуация – неудача для администрации Обамы (Obama), которая сделала переговоры с Ираном одним из своих программных вопросов. Постепенно администрация США приходит к выводу о том, что в настоящий момент добиться согласия Ирана будет почти невозможно. Этот провал последовал за прекращением израильско-палестинских переговоров, а это еще один вопрос, с которого президент Обама попытался начать свой собственный смелый новый старт, но в результате оказался в плену тяжелого наследия прошлого.
Если тупик в переговорах не будет преодолен, то за этим последует новая кампания по оказанию давления. Сначала будут проведены дебаты по поводу санкций со стороны ООН. Здесь право решающего голоса принадлежит России и Китаю, которые могут наложить вето на любую карательную резолюцию Совета Безопасности. Обе эти страны уже заявили о своем осторожном отношении к введению дополнительных санкций.
Если вернуться к женевской встрече, то становится очевидным, что иранцы пытались застраховать свои ставки. В первых сообщениях об этой встрече говорилось о том, что Иран дал согласие на проведение инспекций на бывшем ранее секретным заводе в Куме (Qom), что он согласился направлять большую часть своего низкообогащенного урана в Россию для последующей переработки и что он дал согласие относительно проведения более широких переговоров о своей ядерной программе и других вопросах.
Из этих перечисленных пунктов реализован был только первый – инспекция завода в Куме, которая была проведена , как и ожидалось, до 31 октября. Но оказалось, что сделанные иранцами обещания в Женеве сводились только к тому, что они не будет опровергать утверждения Запада о прорыве на переговорах, что неравнозначно публичному одобрению.
Перспектива заключения сделки с Большим Сатаной привела к политическим трениям в Тегеране. В первые несколько дней после встречи в Женеве иранская пресса хранила молчание – очевидно, все ждали какого-то сигнала. Затем начались атаки, которые особенно усилились после состоявшейся 21 октября встречи в Вене, на которой предполагалось детально проработать вопрос о передаче иранского урана в Россию. Критики обвинили Ахмадинежада в том, что он отдает ядерные запасы страны.
Наиболее важная критика прозвучала со стороны спикера иранского парламента и бывшего главного иранского переговорщика по ядерным проблемам Али Лариджани (Ali Larijani). «Представители Запада предлагают какую-то уловку», заявил он. Лариджани не стал бы делать такие заявления, если бы он не был уверен в поддержке со стороны верховного лидера страны Аятоллы Али Хаменеи (Ali Khamenei).
Отнюдь не случайно и сам Хаменеи присоединился к этим нападкам на прошлой неделе, предупреждая таким образом, что ведение переговоров с Америкой есть нечто «наивное и извращенное». Таким образом, иранский лидер открыто критиковал Ахмадинежада, который охарактеризовал достигнутые договоренности в Женеве как победу Ирана.
Возможно, все это - хорошо продуманная тактический ход, целью которого является укрепление позиций Ирана на переговорах. Однако при чтении иранской прессы складывается впечатление, что для иранской элиты достижение договоренности с Америкой продолжает оставаться слишком отдаленным мостом (намек на американский фильм «Слишком отдаленный мост» - прим. переводчика). «Америка - это все еще Большой Сатана. Переговоры не имеют смысла» - к такому заключению пришел консервативный еженедельник Ya-Lesarat.
Вместо того, чтобы поддержать проведение диалога с Соединенными Штатами, многие объединившиеся вокруг бывшего премьер-министра Мир Хосейна Мусави (Mir Hossein Mousavi) реформаторы решили набрать политические очки в противоборстве с Ахмадинежадом.
Прошедший месяц показал, что само существование и наследие режима Хаменеи тесно переплетено с непримиримым антиамериканизмом. Это наследие заражает даже реформаторов, выступающих с протестами против Хаменеи.
По мнению Карима Саджадпура (Karim Sadjadpour) из Фонда Карнеги (Carnegie Endowment for International Peace), вызов для президента Обамы состоит в том, чтобы понять каким образом достичь компромисса с Ираном, которому Америка нужна как противник. И каким образом Обама может сделать это, не предавая оппозицию, с которой связаны лучшие надежды на изменения в этой стране?
