Спустя месяц после того, как США начали великий дипломатический эксперимент, установив прямой контакт с Ираном, оказываемое в связи с этим давление привело к образованию некоторого усталостного напряжения.
Небольшие трещины образовались в той стене солидарности, которую США и их партнеры пытались продемонстрировать в противостоянии с Ираном по поводу его ядерной программы, особенно по вопросу о том, на какой срок нужно предоставить дипломатии возможность действовать, прежде чем перейти к новым экономическим санкциям.
Однако более серьезное усталостное напряжение образовалось внутри самого Ирана. Нежелание продолжать работу по ядерной сделке, условия которой были одобрены переговорщиками этой страны, или нежелание дать прямой ответ на вопрос, почему Иран не хочет продолжить эту работу, - все это обнажило серьезные разногласия в правящей верхушке страны.
Если так будет продолжаться, то США и их партнеры в ближайшие недели будут приближаться к фундаментальному вопросу – будут ли эти трещины внутри Ирана все больше углубляться при усилении давления, оказываемого посредством продолжающихся дипломатических усилий, или давления, оказываемого при помощи новых жестких экономических санкций?
Именно такая картина возникает после разговоров в последние дни как с американскими, так и с европейскими официальными лицами, знакомыми с ведением дипломатической работы с Ираном. Никто не пытался создать впечатления полного понимания того, что происходит в этом византийском мире принятия решений в Иране, который стал еще более сложным после того, как в ходе протестов по поводу, как полагают многие, подтасованных президентских выборов в этой стране, проводившихся летом этого года, обнаружился раскол среди руководителей этой страны.
Все эти странные движения Ирана то вперед, то назад после проведения 1 октября переговоров в Женеве только подтвердили предположения о том, что иранский режим, который всегда был, как считают многие, ареной фракционной борьбы, в настоящее время переживает усиление раскола. «По моему мнению, все то, что мы видим здесь в настоящее время, соответствует нашему представлению о процессе принятия решений в Иране», подчеркивает директор Немецкого института по международным отношениям и безопасности (German Institute for International and Security Affairs) и эксперт по Ирану Фолькер Пертес (Volker Perthes).
Предмет, по которому Иран не способен принять согласованное решение – это та сделка, которая была достигнута – или просто создалось такое впечатление, что была достигнута – на встрече в Женеве. По условиям этого соглашения, Иран должен направлять в Россию и Францию большую часть произведенного им низкообогащенного урана для того, чтобы этот уран был переработан в топливо для исследовательского реактора в Тегеране и затем вновь направлен в Иран.
Прелесть этой сделки для американцев и их партнеров по переговорам – других членов Совета Безопасности плюс Германия – состояла в том, что большая часть иранского исходного сырья, которое могло бы быть дополнительно обогащено для производства ядерной бомбы, будет передана международному сообществу и под строгим контролем переработана в нечто другое.
Хотя иранские переговорщики вроде бы согласились с этим вариантом, их лидеры в Тегеране дали задний ход, затем повернули, после чего стали двигаться по кругу, не соглашаясь с достигнутыми договоренностями, но и прямо не отвергая их.
Вместо этого они запустили альтернативные варианты – Иран предлагает, например, покупать обогащенное топливо для ядерных установок, а не направлять свое сырье за границу для обогащения; или Тегеран будет направлять низкообогащенный уран за границу, но не в Россию и Францию, и так далее. «В каждом из этих вариантов, - отмечает один хорошо осведомленный западный дипломат, - они, кажется, больше говорят «нет», чем «да».
Все это очень похоже на сознательные попытки Ирана поиграть в игры во время переговоров, затягивая их работу и не принимая никаких решений, а в это время ядерные установки по обогащению урана в этой стране будут продолжать работать. Однако почти с такой же степенью вероятности можно говорить о том, что все это свидетельствует о глубоких разногласиях внутри правящей верхушки в Тегеране. Иностранные наблюдатели считают, что в настоящее время формируются четыре лагеря:
- Истинные иранские реформаторы, которые хотели бы избавиться от президента Махмуда Ахмадинежада (Mahmoud Ahmadinejad); они будут открыты для ведения переговоров, но они озабочены прежде всего своими надеждами на изменение существующего режима изнутри и хотят выжить при проведении карательных акций, с которыми они сталкиваются на улицах Тегерана.
- Господин Ахмадинежад, несмотря на всю его антизападную риторику, хочет, судя по всему, довести до конца женевскую сделку. Внутри страны он испытывает огромное давление, и он, по всей видимости, понимает, что единственный способ повысить свой низкий уровень популярности среди молодых иранцев и интеллектуалов заключается в том, чтобы показать свою способность вести дела с Западом.
- Более старшие во возрасту и более традиционно настроенные консерваторы, напротив, хотят, судя по всему, отказаться от сделки. Они не любят Ахмадинежада, которого они считают популистским выскочкой с невысоким интеллектуальным уровнем, и они не хотят, чтобы он добился какого-то дипломатического успеха.
- И, наконец, Аятолла Али Хаменеи (Ayatolla Ali Khamenei), который является одновременно верховным лидером и верховным сомневающимся относительно сделки с Западом. «Хаменеи настроен исключительно скептически, - подчеркивает господин Пертес. – Он действительно нам не доверяет. Он настроен глубоко скептично по отношению к миру».
Американские официальные лица весьма довольны тем, что политика президента Барака Обамы (Barack Obama), направленная на проведение прямых переговоров, позволила еще глубже вбить клинья в иранский правящий класс. Но даже если это и является благотворным следствием проведения переговоров – а, возможно, это также знак того, что режим действительно недееспособен и в перспективе может оказаться уязвимым, - все равно это неудовлетворительный результат по ядерному вопросу.
Если Иран закоснеет в своей неспособности сказать «да» в течение следующих нескольких месяцев, то тогда внешние силы должны будут решить, не пора ли перейти к более суровым экономическим санкциям. США, Великобритания и Франция будут склоняться к введению санкций; Германия неохотно, но все же согласится с этим, тогда как Россия и Китай будут показывать свой норов. В таком случае серьезные разногласия возникнут уже за пределами Ирана, а не внутри этой страны.
