Когда президент США Барак Обама (Barack Obama) в апреле этого года на встрече G20 в первый раз встретился с представителями остального мира, было много разговоров о химии в человеческих отношениях. Говорили об атмосфере сердечности, в которой прошла его встреча с почти ровесником российским президентом Дмитрием Медведевым; о загадках, которые ему загадала холодная и чопорная Ангела Меркель (Angela Merkel). Только у одного человека не было места для эмоций – ни для позитивных, ни для негативных. Председатель КНР Ху Цзиньтао (Hu Jintao) пожимает всем руки с одинаковым выражением лица, и на каждой фотографии он принимает одинаковую позу. С ним нельзя установить никаких человеческих отношений. Даже его соотечественники с этим согласны.
Но с Ху Цзиньтао можно работать, скорее даже нужно. В этом убеждены многие в администрации президента Обамы. Дело в том, что обе эти страны – Китай и США – являются теми столпами, на которых покоятся судьбы мира, и это еще раз показал глобальный финансовый и экономический кризис. Это подтверждают также такие очаги дипломатической напряженности как Иран и Северная Корея. И Вашингтон, не теряя времени, приступил к переговорам с Китаем по конкретным вопросам. Экономический диалог, начатый министром финансов в администрации Джорджа У. Буша (George W. Bush) Генри Полсоном (Henry Paulson) превратился в стратегический и экономический диалог на высшем уровне. Даже военные обеих стран, с недоверием посматривающие друг на друга, уже установили каналы для ведения диалога.
Системные вопросы – ужас для китайцев
Конкретные вопросы – это, несомненно, лучший способ получить доступ к сердцу технократа Ху Цзиньтао, если вообще этот доступ существует. Что касается дебатов по мировоззренческим и системным вопросам, то это сущий ужас для китайского руководства, испытующего в идеологическом план определенную неуверенность. Готовность представителей китайского руководства сотрудничать по конкретным вопросам на Западе раньше часто недооценивалась.
Экономические успех – это способ легитимации для китайских лидеров, и поэтому они больше заинтересованы в том, чтобы кропотливо заниматься конкретными техническими вопросами.
Это прекрасно понял харизматичный американский президент – человек, способный видеть широкие горизонты. Здесь в игру вступает отличный в прошлом юрист Обама, и его пристрастие к деталям в подходе к сложным темам не столь чуждо, как представляется, инженеру- гидротехнику Ху Цзиньтао. Администрация Обамы разобрала свою политику по отношению к Китаю на отдельные фрагментарные части. Каждая тема была отдельно упакована и поставлена на свои собственные рельсы. При этом стрелки переводятся таким образом, чтобы поезда не пересекались и уж тем более не сталкивались.
В США Обаму уже стали обвинять в оппортунизме. Что касается отношений с Россией, то эти упреки в определенной степени оправданы. США отказались от запланированного размещения в Восточной Европе противоракетного щита, который был для Москвы как бельмо на глазу. И тут же Медведев сигнализирует Западу о своей более конструктивной позиции по вопросу о сдерживании иранской ядерной программы.
В случае с Китаем, к счастью, такого рода политический торг по поводу конкретных стратегических интересов пока не наблюдается. Администрации президента Обамы видится скорее некий глобальный политический пакт. Она воспринимает восхождение Китая как реальный факт, а правительство этой страны – как равноправного партнера. За это администрация США требует от Китая гарантий того, что восхождение этой страны будет проходить мирно и не за счет третьих стран. Заместитель государственного секретаря США Джеймс Стейнберг (James Steinberg) немного неуклюже, но по сути точно назвал это «strategic reassurance» (англ.: стратегическим заверением - прим. пер). Критики тут же перевели этот термин как «appeasement» (англ.: умиротворение – прим. пер.), что заставило Белый дом от него отказаться. Во время визита Обамы в Пекин этот термин упоминаться не будет.
Говорить друг с другом друг о друге
Рано или поздно ему придется этим заняться, если эти отношения будут развиваться не только в ширину, но и у глубину. В конце концов, говорить о таких глобальных вопросах как изменение климата, угроза применения ядерного оружия или справедливая торговая и финансовая система – для этого надо договориться об общем видении концепции достойного мира. В перспективе этого будет недостаточно, если Китай и США начнут совместно работать над решением мировых проблем как настоящие лабораторные крысы. Рано или поздно они все равно начнут говорить друг с другом друг о друге. Они начнут, например, говорить о том недоверии, которое в США вызывают попытки Китая вывести оружие в космос. Или, наоборот, они будут говорить о протекционистских мерах в мировой торговле, в применении которых Китай обвиняет США. Это недоверие более характерно для населения обеих этих стран, чем для их правительств. Еще и поэтому важно, чтобы политики приводили не только прагматические основания для сотрудничества этих стран. Судя по всему, мы не дождемся обольстительного наступления со стороны Ху Цзиньтао. Однако Обама может на встрече с молодыми китайцами в Шанхае получить шанс повторить то, что он смог сделать в Каире (Kairo) – убедить американскую публику в своих добрых намерениях. Именно поэтому так важно, чтобы вместе с Обамой-технократом в Пекин отправился бы также Обама, способный видеть широкие горизонты.
