В последнее время все договариваются с Россией про газ. Швеция и Финляндия дали согласие на строительство "Северного потока" по дну Балтийского моря, а мы – на новые условия импорта и удаление Александра Гудзоватого (Aleksander Gudzowaty) из газового бизнеса. Надежды на то, что этого газопровода все же не будет, мы возлагали на Швецию. Когда российско-немецкой компании Nord Stream стало ясно, что проложить трубу в польской экономической зоне не удастся, ей пришлось выбрать более длинный маршрут – по шведской стороне. Сначала шведы были настроены также скептично, как и мы, но по иным причинам: мы считаем, что газопровод строится лишь для того, чтобы получить серьезный рычаг давления на Польшу, а они обращали внимание на вопросы экологии. Укладка трубы (точнее, двух параллельных) на дне Балтики представляет угрозу для окружающей среды. Кроме того, шведы полагали, что Европа должна сосредоточиться на обновляемой энергии, а не на импорте дополнительных объемов газа. Но все же в конце концов Швеция согласилась, и все теперь ломают голову, какие же аргументы России и Германии помогли переломить ситуацию. В случае с Финляндией этот вопрос ясен: сыграло роль продление моратория на повышение экспортных пошлин на российское дерево, которое является основным сырьем для финской бумажной промышленности.
Нас тоже пытались и подкупать, и запугивать, но мы всегда решительно отказывались. Впрочем, и сам проект "Северный поток" – это результат уже давно заявленной твердой польской позиции. После строительства первой нитки газопровода "Ямал" Россия предложила проложить вторую через Польшу: она должна была идти не прямо в Германию, а в Словакию, а там соединяться с основной газовой магистралью, идущей через Украину, Словакию и Чехию. По-русски это нежно называется "перемычка". Если бы она была построена, Польша стала бы стратегической страной в газовой политике ЕС, но мы не согласились, поскольку такой проект угрожал интересом братской Украины, в обход которой мог бы пойти российский газ. Тогда Россия решила, несмотря на расходы, миновать все транзитные страны и провести газопровод через Балтику.
Мы могли бы ослабить нашу газовую зависимость, построив соединительный газопровод с газовыми системами наших западных и южных соседей, однако мы упорно этого не делаем, продолжая зависеть от газа с Востока. В итоге нам приходится соглашаться на все более высокие цены и все более жесткие условия, которые ставит нам "Газпром". Мы стали невольниками долгосрочных контрактов, по которым мы должны довольно точно предвидеть наши объемы потребностей в газе на много лет вперед. Россияне ставят такое условие, что за заказанный газ мы должны платить даже в том случае, если он нам не нужен. С прогнозами же получается по-разному: то, еще в 2001 году, оказалось, что мы заказали слишком много, а недавно, наоборот, нам еле хватило. Россия использовала каждую подобную ситуацию для пересмотра газовых контрактов, что вытекало не в нормальные бизнес-переговоры между представителями газовых компаний, а в переговоры на межправительственном уровне. Компании же определяли лишь формальные моменты. Последние переговоры длились около года. Польская сторона испытывала все большее напряжение, чтобы успеть до зимы, поскольку действие одно из контрактов истекло раньше времени. В случае сильных морозов пришлось бы ограничивать поставку газа промышленным предприятиям. Переговоры вела заместитель министра экономики Иоанна Стшелец-Лободзиньска (Joanna Strzelec-Łobodzińska), но решения по важнейшим вопросам принимали Дональд Туск (Donald Tusk) и Владимир Путин во время визита российского премьера в Польшу, а в заключительном этапе переговоров участвовал, приехавший в Москву, министр экономики Вальдемар Павляк (Waldemar Pawlak). Достигнутые договоренности подразумевают перенесение окончания действия основного контракта с "Газпромом" с 2022 на 2037 год и определяют объем поставок газа (10,27 млрд. куб. м. в год). Останется неизменной т.н. ценовая формула, то есть способ подсчета цены за газ.
Не получится ли вновь так, что по этому контракту мы получим столько газа, что не будем знать, что с ним делать? Мы ведь стоим газовый порт и хотим получать уже заказанный сжиженный газ, а кроме того мы сами ведем добычу. Польский нефтегазовой концерн PGNiG заверяет, что проблем не будет: спрос на газ будет расти хотя бы потому, что нас вынудит к этому климатическо-энергетическая политика ЕС. В PGNiG убеждены, что одни потребности газовой электроэнергетики составят на 2 млрд. куб. м. газа больше, чем ранее.
Самым же острым пунктом переговоров стал вопрос польско-российской компании EuRoPol Gaz, построившей польский участок газопровода "Ямал 1" и взявшей над ним управление. Из России в Западную Европу поставляется более 30 млрд. куб. м. газа в год. Спор касался основных принципов функционирования компании: ее управления, величины транзитного тарифа и важнейшего вопроса – состава акционеров. Сейчас в компании EuRoPol Gaz их трое: PGNiG, "Газпром" и компания Gas Trading. Последняя имеет преимущественно польский капитал и контролируется Александром Гудзоватым и его фирмой Bartimpex, хотя больший пакет акций имеет PGNiG. Миноритарным акционером является российский "Газпром экспорт".
Участие Gas Trading в EuRoPol Gaz с самого начала вызывало противоречия, а в Польше даже стало предметом прокурорской проверки и судебного процесса. Сейчас же оно больше мешает россиянам, желающим избавиться от третьего акционера в первую очередь из-за Гудзоватого, с которым у них давние счеты.
Самый богатый поляк сколотил свое состояние на торговле российским газом и строительстве газопровода "Ямал". Bartimpex получил гарантированное право на строительство, хотя и не являлся компанией, занимающейся возведением газопроводов. Это право распространялось бы и на создание второй нитки "Ямала". Нынешнее руководство "Газпрома" не выносит Гудзоватого, поэтому премьер-министр Путин во время своего последнего визита в Польшу в своем публичном выступлении затронул вопрос отстранения бизнесмена. У Путина есть союзники в Польше – Гудзоватого не переваривает большая часть политиков, как от правых, так и от левых. Он восстановил против себя практически всех, хотя сам утверждает, что все это результат дьявольского заговора спецслужб. Гудзоватый грозит, что попытка его отстранения из компании EuRoPol Gaz станет предательством интересов государства, поскольку благодаря Gas Trading доля польской стороны в ней составляет 52 процента, а после изменений составит лишь 50. Представители PGNiG отвечают на это, что такое превосходство ничего не дает, так как устав акционерного общества предполагает необходимость согласия по важнейшим вопросам двух главных акционеров. Обе стороны хотят избавиться от Гудзоватого, один вопрос – как это сделать? Бизнесмен дешево не продастся. Он вновь открыто говорит о том, что политиками, делающими подобные заявления, должен заняться Государственный трибунал. Его призывы не получают отклика: сегодня никто не осмелится за него вступиться. Идея же заключается в том, чтобы мажоритарные акционеры компании EuRoPol Gaz принудительно выкупили Gas Trading: закон позволяет избавиться от акционера, располагающего менее чем 5 процентами акций. Гудзоватый наверняка обратится в суд, а дело будет тянуться долго.
Поэтому Вальдемар Павляк подал мысль купить согласие бизнесмена, приняв его проект по строительству польско-немецкого газопровода Бернау-Щецин. Гудзоватый мечтает об этой инвестиции уже долгие годы: по такой трубе можно было бы поставлять газ с Запада, уменьшив нашу зависимость от России. Этому проекту не везло с самого начала: правые критиковали его как из-за личности самого Гудзоватого, так и потому, что он вступал в противоречие с другими концепциями диверсификации поставок газа (газопроводы из Дании и Норвегии). Левым же не нравились требования, которые предъявлял бизнесмен: с одной стороны, он отказывал PGNiG в праве войти в компанию, которая бы строила этот газопровод, с другой – требовал, чтобы они подписали с ним долгосрочный контракт на покупку газа. Поэтому когда у власти было правительство Союза демократических левых сил (SLD) появился альтернативный проект польско-немецкой газовой перемычки в том же самом регионе, но созданный PGNiG и его немецким аналогом – акционерным обществом VNG. Однако когда эта партия потеряла власть, проект положили на полку, так как он противоречил ключевой идее партии "Право и Справедливость" (PiS) – строительству газового порта. К этому проекту так и не вернулись, хотя PGNiG и оператор газопроводов Gaz System вернулись к идее соединения польской газовой системы с западными.
Газета Dziennik Gazetа Prawnа спросила Гудзоватого, что он думает о предложениях Павляка, отреагировал он вполне рационально: а как с газовым контрактом? Проблема заключается не в том, что кто-то запрещает бизнесмену стоить трубу, а в том, что без контракта на поставки газа ни один банк не будет финансировать это строительство. Речь идет о 5 млрд. куб. м. газа в год – трети польских потребностей, покупаемых у посредника, который должен погасить кредит и заработать сам. Настолько дорогой газ нам не нужен. Уже сейчас есть сомнения, не приведет ли политика диверсификации к тому, что мы будем чувствовать себя в безопасности, но у нас не хватит денег на покупку газа. Поэтому сейчас нам необходимы соединительные газопроводы с западной системой, по которым газ мог бы течь в обоих направлениях и необязательно непрерывно. Польской газовой системе нужны "вентили безопасности", которые помогут спастись в критических ситуациях, а также оказать поддержку соседям, когда это им будет необходимо. В конце концов именно Польша громче всего требовала энергетической солидарности в Европейском Союзе.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
В последнее время все договариваются с Россией про газ. Швеция и Финляндия дали согласие на строительство "Северного потока" по дну Балтийского моря, а мы – на новые условия импорта и удаление Александра Гудзоватого из газового бизнеса. Надежды на то, что этого газопровода все же не будет, мы возлагали на Швецию.
