Действительно ли Запад "потерял" Турцию? Поскольку Анкара начинает все радушнее относиться к таким странам как Сирия и Иран, внешнеполитические аналитики пытаются выяснить, не сбросила ли Турция со счетов Европу и Соединенные Штаты, отдав предпочтение своим мусульманским соседям. Министр иностранных дел Турции Ахмет Давутоглу (Ahmet Davutoglu) обсудил недавно в Анкаре с журналистами NEWSWEEK Оуэном Мэттьюсом, Еналом Белгичи и Семином Гумуселем вопросы НАТО, Ирана, Барака Обамы и того мышления, которое стоит за новой турецкой дипломатией. Ниже приводятся выдержки из интервью.
Вопрос: После недавнего визита премьер-министра Реджепа Тайипа Эрдогана в Иран многие союзники Турции начали задавать вопрос: на чьей же Турция стороне?
Давутоглу: Чтобы ответить на данный вопрос надо понять географию и историю Турции. Мы одновременно и европейская, и азиатская страна. У нас есть непосредственный выход на Балканы, на Кавказ и на Ближний Восток. Поэтому турецкая внешняя политика должна быть многорегиональной и многомерной. Мы также являемся частью европейской истории. Но в то же время, историю 20 с лишним стран [ближневосточных и балканских] можно написать, только обратившись к турецким архивам. У нас в Турции боснийцев больше, чем в самой Боснии, албанцев больше, чем в Албании. У нас также много курдов и арабов. Из-за таких исторических связей все эти страны возлагают на нас определенные надежды и ожидания.
- Но во времена "холодной войны" вы безоговорочно были союзниками США.
- "Холодная война" это статичное состояние международных отношений. Было всего два варианта: стать либо членом НАТО, либо членом Варшавского договора. Другой альтернативы просто не было. После "холодной войны" ситуация стала динамичной, и Турции пришлось взять на себя внешнеполитическую роль по отношению ко всем [своим соседним] регионам вне зависимости от их этнической и религиозной принадлежности. Но в то же время, самые регламентированные и институциональные отношения у Турции существуют в рамках НАТО, поскольку она является ее членом. Это самые прочные связи Турции. Точно так же, главная внешнеполитическая цель Турции это интеграция с Европой. Наша история это часть европейской истории, наша культура это часть европейской культуры, а наши процессы модернизации идут параллельно европейским процессам. Членство в НАТО и переговорный процесс с ЕС это стратегический приоритет для Турции. Но из-за этих прочных связей мы не можем игнорировать Ближний Восток, мы не можем игнорировать Азию, Центральную Азию, Северную Африку и Африку в целом.
- Не являются ли дружба с Ираном и членство в НАТО взаимоисключающими вещами?
- Наши отношения с Ираном не новость. Турецко-иранская граница стабильна на протяжении 370 лет. Мы проводим политику "нулевых проблем с нашими соседями". И здесь речь идет не только об Иране, но об Ираке, о Сирии, а также о немусульманских странах, таких как Грузия, Болгария, Греция, Россия, Румыния, а также обо всех остальных наших соседях. Все наши [региональные] отношения улучшаются. Россия сегодня наш крупнейший торговый партнер; у нас отличные отношения с Грецией и Грузией. Это наша последовательная политика по всему спектру. Вы не можете говорить, что Турция отдает какой-то особый приоритет Ирану. Вопрос должен стоять так: совместима ли ситуация нулевых проблем с нашими соседями с нашей заявкой на вступление в ЕС, с нашим членством в НАТО? С нашей точки зрения, да, она совместима. Ведь в этом суть философии самого ЕС, который возник благодаря сведению к минимуму политических проблем с соседями. Точно так же и мы хотим иметь вокруг себя зону безопасности и стабильности. В этом-то и состоит европейский подход, основанный на европейской философии и на европейских ценностях. Если вы изучите немецкую "восточную политику" [политика разрядки в отношениях с советским блоком], 60-х годов, то вы сможете понять восточную политику Турции 2009 года.
- Турция сейчас занимает влиятельные позиции, каких у нее не было долгое время. Не означает ли это, что она стала одним из победителей в иракской войне?
- Мы бы проводили точно такую же внешнюю политику по отношению к Ближнему Востоку, даже если бы не было войны в Ираке. Наша внешняя политика в отношении Ближнего Востока, Кавказа и Балкан не оппортунистическая, она основана на твердых принципах. Чтобы обеспечить возникновение нового, процветающего, стабильного и безопасного Ближнего Востока, мы реализуем инициативную, упреждающую дипломатию мира. Поэтому мы инициировали проведение прямых переговоров между Израилем и Сирией; поэтому мы смогли объединить суннитские группировки [в Ираке] и убедить их в 2005 году принять участие в политической жизни. Мы очень активны в ливанской политике, стремясь урегулировать споры между суннитами и шиитами; мы активно действуем в Газе, пытаясь обеспечить прекращение огня. Мы также пытаемся урегулировать проблемы, касающиеся иранской ядерной программы, мы подписали соглашение с Арменией и продвинулись вперед в деле урегулирования спора между Арменией и Азербайджаном. Во время грузинского кризиса мы инициировали создание Платформы стабильности и сотрудничества на Кавказе. Мы также выступили в качестве посредника в споре Боснии и Герцеговины и Сербии.
- Но война в Ираке создала вакуум власти, который вы сейчас заполняете.
- Эта же самая война создала также большие угрозы для Турции. Международная проблема такого рода создает угрозы и преимущества одновременно. Какой будет интерпретация этого нового контекста, какова будет реакция на его возникновение - это зависит от политической воли государства. Турция проводит последовательную внешнюю политику; благодаря этому у нас замечательные отношения в регионе. И причиной тому наша внешняя политика, а отнюдь не война в Ираке. Мы искренни, мы активны, мы не меняем нашу политику из-за каких-то гипотетических и краткосрочных интересов.
- На успешное решение региональных проблем Турцию вдохновила Европа?
-Европа подает прекрасный пример для подражания. Я имею в виду следующее: то самое поколение, которое воевало [во Второй мировой войне] и стало причиной гибели миллионов людей в Европе - то же самое поколение создало Европейский Союз. Мы хотим быть частью этого прекрасного примера и распространять данный опыт на другие регионы.
-Отношения между Турцией и США сейчас лучше, чем во времена администрации Буша?
-Намного лучше. Обама своим подходом инициирует принцип многосторонних отношений, способствует активизации консультаций и взаимодействия с союзниками, вместо того, чтобы готовить и претворять в жизнь политику, не советуясь с другими союзниками.
- Чего Соединенные Штаты Америки хотят от Турции?
- Если позволите, этот вопрос - отражение типичной логики времен "холодной войны". В нем существует предположение, посылка, что есть одна держава, Соединенные Штаты, которой всегда что-то нужно от нас. Но быть союзником - значит быть в коллективе, значит - иметь нечто общее. Если вы спросите госсекретаря [Хиллари] Клинтон, какие 10 самых важных вопросов стоят сегодня перед внешней политикой Америки, а затем зададите тот же самый вопрос мне по поводу Турции, то мы дадим вам одинаковый перечень. Ирак, Афганистан, Палестина, энергетическая безопасность, Кавказ, Балканы. У нас общие проблемы, и поэтому мы пытаемся решать данные проблемы сообща.
- Где вы видите себя и Турцию через 10 лет?
- Я вижу страну, которой удалось начать экономическую интеграцию и наладить прочные отношения со всеми своими соседями. Страну, которая стала членом ЕС. Я вижу страну, которая играет действенную роль в рамках НАТО, а также является ключевым игроком не только в вопросах безопасности, но и в экономических организациях, таких как "двадцатка". Думаю, эти цели вполне достижимы к 2023 году, когда Турецкая Республика будет отмечать столетнюю годовщину своего существования. Это будет через 14 лет.
- Вы подчеркиваете тот факт, что критикуете Израиль из морально-нравственных соображений. Не наносит ли вред внешней политике Турции то, что она не критикует Судан за происходящее в Дарфуре?
- Мы работаем над тем, чтобы наладить диалог между сторонами в Дарфуре и суданским правительством. Когда президент [Омар] аль-Башир (Omar al-Bashir) приезжал в Турцию, наш президент подверг его самой искренней и открытой критике. Думаю, нам удалось создать ответственные с морально-нравственной точки зрения отношения с Суданом.
