Какая разница между Ираком, Афганистаном и Ираном? Возможно, историки будущего ответят на этот вопрос так: никакой. На заре двадцать первого столетия все эти государства управлялись злобными недемократичными режимами, а США были против. Противостояние наросло с взаимных упрёков, задирательств и бойкотирования. Потом были экономические санкции, дипломатическая изоляция и леденящие кровь угрозы принять "другие меры". Наконец, возник повод для военной интервенции, бомбёжек, вторжения, оккупации и жутких разрушений.
Так что, Иран действительно на очереди? На данный момент страны Запада, запятнав себя кровью и истощив кошельки, пытаются уйти из Ирака и Афганистана, а в Иране, несмотря ни на что, снова готовы вступить в ту же самую ловушку.
Повод к войне — тот же самый. Объявлено, что есть угроза и что снять её можно только одним способом — сменить правящий режим из "гуманитарных" побуждений. В Афганистане поводом стал Усама бен Ладен, которому там предоставляли убежище. В Ираке — сомнительные подозрения в том, что у Саддама Хусейна было атомное оружие и что он готовился запустить ракеты по Западу.
Об Иране говорят то же самое, только в связи с обогащением урана. ООН точно так же пытается вмешиваться, но неуклюже, так же извращаются факты, так же поливается грязью власть. Так же звучат угрозы ввести экономические санкции, так же бряцает оружие, дескать, "мы не отвергаем ни один из возможных вариантов". Из-за того, что наша дипломатия стала напоминать возню в песочнице с криками "он первый", арестовывают каких-то яхтсменов и тормозят культурный обмен. С обеих сторон риторика плавно перетекает в истерику.
На самом деле, однако, Иран резко отличается и от Ирака, и от Афганистана. Это большая, почти современная страна с восемьюдесятью миллионами населения (в Ираке и Афганистане, например, всего по двадцать миллионов). Можно сровнять с землёй Кабул или Багдад, применив бомбардировщики. Сделать что-то подобное с Тегераном — городом размером с Лондон — это немыслимо. Политика Ирана может отличаться нестабильностью, но национальная гордость иранского народа огромна, и тот, кто бросит ей вызов, может плохо кончить. Подобный исход может означать и то, что западные демократы утратили способность противостоять чувству морального превосходства, которое демонстрируют их лидеры в мировом масштабе.
Конечно, правительство Ирана хочет иметь ядерный потенциал, выходящий за рамки того, что считает приемлемым Международное агентство по атомной энергетике. Входящая в состав правящей коалиции клика желает зайти ещё дальше и войти в состав клуба стран-обладателей ядерного оружия. Посколько ни Индия, ни Пакистан, ни Израиль не отказались от ядерных амбиций невзирая на условия договора о нераспространении, иранцы попросту не понимают, чем они хуже. Если, например, Великобритания имеет необходимый ей сдерживающий потенциал ядерного оружия, то почему Иран не может его иметь?
Как далеко Тегеран зашёл на этом пути — пока вопрос спорный. Сторонники вмешательства кричат, что "аятоллы" уже на грани "атомного прорыва", как Северная Корея. На прошлой неделе было объявлено, что в Иране построят десять обогатительных заводов, что было очевидным выпадом в адрес МАГАТЭ. Противники вмешательства отвечают, что подобные амбиции бессмысленны, доказывая, что чтение нотаций из-за рубежа никак не сделает позицию Ирана более умеренной.
Согласно разведданным, поступающим из Ирана, в руководстве этой страны нет единодушия. После проваленных выборов, прошедших летом, правительство так и не стабилизировалось. Президент Махмуд Ахмадинежад выдерживает настоящую осаду: с одной стороны на него нападают демократы из парламента, с другой — закулисные военные заправилы из "стражей революции". В этой борьбе, идущей не на жизнь, а на смерть, атомное оружие представляет собой всего лишь приманку, нечто вроде бирюльки, какой были Олимпийские игры для лейбористского правительства. Ахмадинежад не будет склоняться перед западным давлением и не откажется, проявив покорность, от обогащённого урана.
В данный момент сторонники интервенции вяло седлают своего любимого конька — экономические санкции. Но Саддама не удалось поставить на колени даже за двадцать лет непрерывного действия подобных санкций. Ему лично это даже пошло на пользу, хотя и разорило иракцев, принадлежавших к среднему классу, а заодно — помогло вывести из игры оппозицию и наладило работу "экономики в осаде". То же самое произошло с талибами в Афганистане. Думать, что санкциями можно уничтожить завод Натанз, разгромить "стражей революции" и заставить Ахмадинежада принять во внимание исход летних выборов, — это идиотизм.
Санкции — это дипломатия идиотов. Это последняя отчаянная попытка крикнуть, захлёбываясь: "Да сделайте же что-нибудь!" — после чего идиоты сдадутся на милость ВПК и стройными рядами пойдут воевать. Привычка вмешиваться в дела других государств у этих людей буквально в крови, и признать, что бывают такие ситуации, когда ничего нельзя сделать (и такие, когда что бы ты ни сделал, будет хуже), для них немыслимо. И тем не менее, Дэвид Милибэнд (David Miliband) продолжает выстраивать свою политику вокруг дополнительных санкций. Только Москва и Пекин говорят, что от санкций вреда будет больше, чем пользы.
Из-за санкций Иран не откажется от идеи делать ядерное оружие. Но давайте задумаемся: и что с того? Ядерное оружие давно никому не нужно. Можно поспорить с этим, сказав, что благодаря ему во второй половине ушедшего века не разразилась война между Востоком и Западом, но на всех прочих театрах военных действий оно доказало свою неэффективность. Ни в Корее, ни во Вьетнаме, ни на Фолклендских островах, ни в Ливане, ни между Индией и Китаем, ни в Ираке, ни в Югославии, ни в Афганистане, ни в Газе наличие ядерного оружия у одной из сторон (или у обеих) ничего не изменило. Сейчас новая эра — эра войн с сепаратизмом и повстанцами, а в них ядерное оружие бесполезно.
Любители пофантазировать о террористах обожают конструировать сценарии с "безумцами" в главной роли, и без исламистов в чёрных капюшонах и с горящими глазами в таких сценариях обычно не обходится. Ни одна из этих теорий и близко не подошла к тому, чтобы сбыться. В жизни, конечно, возможно всё, но надо же оценивать и вероятность события. А Иран — если они решат создать и испытать бомбу, их ничто не остановит.
У Запада, конечно, проблемы. Иран откровенно бросает вызов МАГАТЭ, а значит — ООН, но ведь так же вели себя Пакистан и Индия. Политика конфронтации идёт на пользу иранским экстремистам, провозглашающим, что христианский мир Запада встал на путь интервенции и что в этом участвуют все, включая невинных любителей парусного спорта.
Если умеренные в Иране проиграют экстремистам и страна превратится в ядерную державу, то часть ответственности за это ляжет на плечи бестолковых западных стратегов. Но даже и в этом случае лучшей тактикой будет вести себя так же, как некогда с Пакистаном: поощрять торговлю, укреплять связи и надеяться, что Ирану удастся привить чувство дисциплины, которое — пока что — удавалось привить всем новым членам ядерного клуба.
Так или иначе, Великобритания за Иран не отвечает. Иран не угрожает Великобритании, а Великобритания не может силой заставить Иран вести себя так, как нужно ей, — неважно, согласиться с результатами выборов или соблюдать условия договора о нераспространении. Безусловно, Иран способен дестабилизировать ситуацию в регионе и помогать террористам. Однако в интересы Великобритании никоим образом не входит грозить Ирану санкциями, а когда они не сработают, угодить в собственную ловушку "более серьёзных мер".
На этой неделе Чилкот рассказывает об ужасах разрушений в Ираке, а Обама пытается провертеть в Афганистане ещё более глубокую дыру. История, говорите, не может повториться? Ну, конечно.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Какая разница между Ираком, Афганистаном и Ираном? Возможно, историки будущего ответят на этот вопрос так: никакой.
