Мифомания Ярузельского

Историки выяснили: команда Войцеха Ярузельского (Wojciech Jaruzelski) в 1981 году хотела интервенции советских войск, а русские были против. В декабрьском бюллетене Института национальной памяти (IPN) опубликован текст разговора Ярузельского с советским маршалом Виктором Куликовым, в котором он просит СССР о военной помощи в случае, если введение военного положения вызовет сопротивление. Это противоречит основному тезису Ярузельского, утверждающего, будто военное положение спасло Польшу от ввода в страну войск стран Варшавского договора.

Ярузельский встретился с Виктором Куликовым в ночь с 8 на 9 декабря и потребовал военной помощи: "Если это охватит всю страну, то вы [СССР] должны будете нам помощь. Самим нам не справиться", − говорил он. Запись этого разговора вел адъютант Куликова генерал Виктор Аношкин, ее полный текст опубликовал в бюллетене Института национальной памяти Антони Дудек (Antoni Dudek). Историк подчеркивает, что этот документ "имеет чрезвычайно большое значение" для новейшей истории Польши, поскольку "неоспоримо доказывает, что Ярузельский был готов призвать советские войска, лишь бы только сохранить коммунистическую власть в Польше".

"Это один из двух важнейших имеющихся на сегодняшний момент документов о том, насколько реальной была опасность советской интервенции в 1981 году", − пишет в своем блоге Дудек. Второй документ – это протокол заседания Политбюро КПСС от 10 декабря 1981 года, переданный в свое время польской стороне Борисом Ельциным. На этом заседании русские отклонили требования Ярузельского, посоветовав ему подавить оппозицию своими силами. "Я считаю, что все мы согласны с тем, что ни о каком введении войск не может быть и речи", − заявил Михаил Суслов, один из самых твердолобых членов Политбюро, главный идеолог КПСС. "Это для нас ужасная новость! Полтора года болтовни о введении войск − и вдруг все отменяется!"− отреагировал на это Мирослав Милевский (Mirosław Milewski), генерал Гражданской милиции и близкий соратник Ярузельского. "Если речь идет о проведении операции X, − заявил председатель КГБ Юрий Андропов, − то это решение должно принадлежать исключительно польским товарищам, как они решат, так и будет. Мы не собираемся вводить в Польшу войска", − приводит его слова Дудек.

"Смысл этих двух советских документов однозначен, они дополняют друг друга, хоть и происходят из разных источников, что усиливает достоверность записей Аношкина", − подчеркивает историк. Он добавляет, что из этих документов "следует одно: на просьбу Ярузельского оказать военную помощь в подавлении "Солидарности" советские руководители дали отказ". Фрагмент этих записей был обнародован в 1997 году на научной конференции. Полный текст документа удалось раздобыть режиссеру Дариушу Яблоньскому (Dariusz Jabłoński), когда он собирал материалы для документального фильма о полковнике Рышарде Куклиньском (Ryszard Kukliński): он получил его от автора записей и передал в Институт национальной памяти. В интервью для телеканала TVPInfo режиссер подчеркнул, что подобных записей Аношкина, касающихся позиции властей ПНР, осталось еще немало, в том числе, относящихся к более раннему периоду.

− Нет сомнений, что СССР не стремился к интервенции, в отличие от немцев или чехов, если бы решение принимали они, то вторжение бы состоялось, − сказал нам Гжегож Майхшак (Grzegorz Majchrzak), историк из Института национальной памяти. Он добавил, что советской стороне пришлось бы нести ответственность и расходы за возможную интервенцию, а русским этого не хотелось, о чем свидетельствует, например, заявление Юрия Андропова на заседании Политбюро 10 декабря. Он прямо сказал, что цена перехода Польши под власть "Солиданости" была бы для Советского Союза меньшей, чем цена, которую пришлось бы понести при военном вторжении.

Другой историк Института национальной памяти, Богуслав Кропка (Bogusław Kopka), отмечает, что русские не справились бы с логистическим аспектом такой операции. "Это было нереально", − утверждает он.

Дариуш Яблоньский подчеркивает, что Ярузельский поддерживает миф о том, что введение военного положения было необходимо, так как иначе "произошла бы советская интервенция". Устойчивость этого мифа обусловлена тем, что историки плохо знакомы с существующими документами.

− Не будем забывать о том, что часть материалов Ярузельский велел уничтожить. У нас нет всех протоколов заседаний Политбюро ЦК Польской объединённой рабочей партии (PZPR), сохранились только четыре стенограммы, − сказал Майхшак. Речь идет о намеренном "заметании следов", впрочем, Ярузельский сам признавался в том, что он отдал приказ уничтожить стенограммы, чтобы защитить некоторых людей, − добавил историк. Майхшак рассчитывает на то, что появятся новые документы, и указывает на необходимость изучения военных архивов.

− До настоящего времени историки не дали ответа на фундаментальный вопрос: ведь военное положение готовили военные, известно, что они предполагали каково будет число смертельных жертв, о чем свидетельствует подготовка больниц, но такие расчеты найдены не были, − сказал он.

В данный момент продолжается судебный процесс по делу инициаторов введения военного положения, а Ярузельский не отступает от своих предыдущих тезисов. Оценивая его позицию, Богуслав Кропка говорит, что обвиняемые помимо прочего имеют право лгать, защищая себя. Записи разговора Ярузельского с Куликовым по просьбе Института национальной памяти будут приобщены к делу. "Сложно сказать, какое значение будет иметь этот документ для решения суда, рассматривающего сейчас дело об ответственности генерала Ярузельского за введение военного положения", − пишет Дудек.

− Даже если этих людей не удастся осудить, материалы следствия приоткроют нам новую информацию о том, как создавался, например, декрет о военном положении, − заключает Гжегож Майхшак.