Данный материал найден и переведен нашим читателем Александром Смирновым, за что мы ему очень благодарны.
Когда пала Берлинская стена, многие полагали, что пришел конец левых идейных течений. С этого момента правый консерватизм стал универсальной политической системой. Но по иронии судьбы, сегодня, через 20 лет после активного наступления неоконсерватизма и экономического кризиса, символизировавшие победу в холодной войне течения консерватизма начали отступление. Одной из причин стало то, что после завершения холодной войны неоконсерваторы больше не могли удовлетворить требованиий простых людей в социальном обеспечении и справедливости. Немецкая писательница Герте Мюллер, неожиданно получившая Нобелевскую премию по литературе, в своей книге описывает режим Чаушеску в Румынии, отражая возрастающий интерес к периоду Холодной войны, заставляет читателя иначе посмотреть на политические теории левого толка. Чтобы проследить эволюцию упомянутых выше политических течений, мы начнем с рассмотрения книги «Конец истории».
«Конец истории» и «Конец политики»
В 1992 году американский ученый по междисциплинарным наукам, этнический японец Фрэнсис Фукуяма (Francis Fukuyama) издал в свое время ставшую сенсацией, а ныне считающуюся устаревшей книгу «Конец истории и последний человек» (The End of History and the Last Man). Определяя свое исследование в рамки гегелевской диалектической теории, он пришел к заключению, что вся история человечества зиждется на диалектической борьбе «мегалотимии» с «изотимией». Он со всей решительностью утверждает, что история после холодной войны вступила в эпоху господства капитализма и демократии. «Абсолютная истина» уже достигнута, и это означает конец диалектического противоречия в истории.
После выхода в свет этой теории, люди в большинстве своем увлеклись изучением той ее части, которая называется «конец истории», и проигнорировали не менее оригинальную идею «последнего человека». Согласно взглядам Фукуямы на эволюцию человечества, достижение «конца истории» означает становление абсолютного равенства людей. В генах людей больше не будет стремления к превосходству над другими, и останется только рабское повиновение. «Последний человек» – это «больше не требующий превосходства раб». Исходя из этого, Фукуяма не поддерживает, какие бы то ни было достижения политики левых по социальному обеспечению населения, считая их отжившим свой век продуктом холодной войны. Напротив, он призывает к сохранению и поощрению системы конкуренции во всех сферах. Подобно тому, как ребенок, только научившись ползать, уже исполнен духа стремящегося к победе спортсмена. Только этот дух позволит избежать появления «последнего человека».
В научном мире эта теория вызвала целую волну критики, однако рынок отнесся с большим любопытством к этой компиляции из истории, философии, биологии и литературы. Позже Фукуяма был включен в мозговой центр неоконсерваторов – «Проект Нового Американского Столетия» (Project for the New American Century, PNAC) и стал одним из советников Буша. А теория «последнего человека» стала одной из теорий неоконсерватизма.
После этого, американский ученый левого толка Карл Боггс (Carl Boggs), желая откликнуться на окончание холодной войны, написал противоположную по своей направленности работу - «Конец политики» (The End of Politics). В книге описывается процесс экспансии корпораций и экономической глобализации, который, по мнению автора, уже привел страны мира (в особенности это касается Соединенных Штатов) к «деполитизации» общественной жизни. Это означает, что простые граждане становятся безразличными к участию в деятельности политических партий, что, в свою очередь, приводит к резкому падению социального капитала, который зиждется на социальном доверии. В такой ситуации политиканы служат своим интересам и игнорируют людей, по настоящему нуждающихся в поддержке. Традиции либерализма потерпели крушение, неоконсерватизм, хотя и не открыто, но победил, в обществе не стало левых течений, которые служили бы равновесию системы, и все это способствовало росту социальной несправедливости.
Что касается людей, которые нуждаются в социальной поддержке, то, чтобы ответить на этот вопрос, принадлежащий к левым течениям либерал Джон Ролз, выдвинул свою «теорию справедливости», желая тем самым заполнить пустоту, возникшую после краха левых идейных течений. Этот стремительно набравший известность ученый в споре свободы и равенства стоит на позициях золотой середины. Он не поддерживает утилитаризм и сплошное господство рынка, но выступает против социализма и распределительной системы. Находясь между двумя системами, он признает присущий капитализму принцип «больше достается способному», но предпосылкой к реализации такого принципа должно стать внимание к интересам «людей обладающих наименьшими преимуществами». Однако влияние теории Ролза на политическую жизнь большую часть времени от окончания холодной войны и до нынешних послекризисных времен было ограниченным.
Одной из причин этого является то, что понятие «людей, обладающих наименьшими преимуществами» труднее определить, чем даже понятие «последнего человека» Фукуямы. Как пишет Ролз, люди потому попадают в эту категорию, что их происхождение по семейным и классовым критериям обладает меньшими преимуществами по сравнению с другими людьми, поэтому даже их природные данные смогут иметь лишь ограниченную реализацию. Именно в этом корень их отсталости.
В глазах неоконсерваторов, формулировка Ролза, включает в себя два понятия: первое – социальный «классовый фон» и второе - генетические «природные данные». Совершивший переход от левого к правому «неоконсерватизм» испытывает сочувствие к определенным социальным классам, именно поэтому принимает систему ограниченной социальной помощи, но он совсем не испытывают сострадания к людям, которые не столь щедро одарены природой. Это можно сравнить с разницей между тем ученым, который действительно недоволен и критикует «гегемонию английского языка» в научной среде, и тем ученым, который такой критикой пытается замаскировать свое плохое знание языка. И это два разных вопроса. С точки зрения неоконсерваторов «неспособность к реформированию», например, корейских крестьян, которые не соглашаются принимать рыночные законы после вступления страны в ВТО и отказа от субсидирования сельского хозяйства, то есть не желающие переходить к другой экономической системе, тоже попадают в категорию «генетически неодаренных». А справедливость либерализма разницу между «классом» и «одаренностью» сводит к одному понятию. И это уже несправедливо. Чрезмерное сочувствие и отсутствие сочувствия одинаково нехорошо. И целью всего этого является скорее превратить человечество в «последнего человека».
Рождение «правых масс» после окончания Холодной войны
После окончания Холодной войны правая идеология не только оказалась на чрезвычайно выгодных позициях, но и ускорила рождение «правых масс». Это стало возможным, так как неоконсерваторы в прошлом были приверженцами либерализма и противниками консерватизма. Большинство из них родилось в бедности и считало проводившего политику «Нового курса» демократа Франклина Делано Рузвельта своим кумиром, считало, что государство должно проводить политику контроля за социально-экономической политикой страны (в отличие от Рейгана, считавшего такой контроль проявлением тоталитаризма). В 1960 году неоконсверваторы активно пропагандировали революционные настроения и сами себя называли троцкистами. Но, как и большая часть радикально настроенной молодежи, постарев, стали более консервативными и смогли взять власть в руки после окончания Холодной войны.
Открывший в 1965 году журнал «Общественые интересы» (Public Interests) Ирвинг Кристол считается настоящим отцом-основателем неоконсерватизма. Его сын - Вильям Кристол основал другой журнал - Weekly Standard, и считается вторым отцом неоконсерватизма. Они являют собой пример отца и сына, которые, будучи оба учеными, оказали наибольшее влияние на историю Америки, потому как все другие современные идейные течения США были рождены политиками или социальными активистами. И только неоконсерватизм обладает значительной теоретической базой. Ученые легко перепрофилируются в политиков, и за последние 20 лет можно отыскать более десяти примеров политиков из среды интеллигенции.
Причина, которая заставила неоконсерваторов «проснуться» (или «взбунтоваться»), – это то, что они своими глазами увидели, как американское правительство способно только на то, чтобы щедро раздавать социальное обеспечение из популистских целей, что приводит к коллапсу общественных ценностей и радикализации народных настроений. По их мнению, либералы не только не исправляют этих ошибок, но и к тому же всячески подчеркивают несправедливость системы власти. Приверженцы такой системы взглядов, постепенно покидали лагерь либералов и называли себя «настоящими левыми», а оставшиеся либералы стали называться «новыми левыми».
История человека, прошедшего через это, подробно описана в книге, которую Буш назвал «Второй библией». Эта книга стоит того, чтобы ее прочитать, особенно если вспомнить, что на вопрос «Какие книги вы любите читать?» Буш ответил: «Я люблю читать газеты». Это книга Майрона Мэгнета (Myron Magnet) "Мечта и кошмар: наследие низшему классу от шестидесятых годов" ("The Dream and the Nightmare: The Sixties' Legacy to the Underclass". Главные объекты критики - президенты от демократов Кеннеди и Джонсона, а также последовательно развернутые ими новое культурное движение и программа «Великого общества». Автор считает, что эта плеяда демократов довела систему предоставления низшим слоям социальной помощи до своего пика и личная свобода превратилась в свободу общественную. Ее побочными эффектами стали такие явления, как уход из дома, наркомания, гомосексуализм, аборты и анархизм. Это поставило этические ценности Америки на грань гибели. Президент Джонсон позволял себе плавать голым в бассейне Белого дома, и устраивал совещания в бане, после отставки он показывался на людях в образе старого длинноволосого хиппи, явив собой недостойный подражания пример.
Согласно взглядам консерваторов, способ изменить все к лучшему заключается в том, что необходимо снизить чрезмерную социальную помощь нищему населению, но при этом сохранить традиции политики «Нового курса», усилить влияние руководства на вопросы морали, пропагандировать идею спасения через Бога. Другими словами, качнувшиеся от левых к правым воззрениям неоконсерваторы хотя уважали семейные ценности, социальную стабильность, протестантскую этику как Рейган, но в то же время считали «Новый курс» основой развития США, поддерживали умеренное вмешательство государства в экономику и ограниченную систему социальной поддержки. Эта книга сделала Мэгнета желанным гостем в Белом доме.
Почему же неоконсерваторы выступали против идеи «Великого общества»? Чтобы понять это, обратимся к другой любимой книге Буша. Ее автор - бывший коммунист Марвин Оласки (Marvin Olasky) назвал свою работу «Трагедия американского сострадания» (The Tragedy of American Compassion). Самый яркий момент книги – это раскрытие христианского понятия «сострадания». По мнению Оласки, американская система образования от младых лет и до момента взросления уводила людей на ложный путь и привела к тому, что сострадание создало систему государственной поддержки обездоленных, которая лишила бедных стимула к тому, чтобы пытаться своими силами выбраться из своего нищенского состояния. От бедных скрыли реальный и жестокий принцип «выживает сильнейший», и нищенство стало передаваться по наследству. Кроме того, система социальной поддержки может способствовать распаду семьи, так как организации, которые оказывают материальную помощь, не основываясь на родственном принципе, уже заменили традиционные экономические функции семьи. Это привело к возникновению дисбалансу в морали. Оласки верит в то, что возможности для всех людей одинаковы и открыты, и каждый человек должен, полагаясь на собственные силы, стремиться к использованию своих возможностей и не поддерживать при этом «всеобщее равенство». Это и есть так называемая «классическая эгалитарность». Согласно этой логике, настоящее «сострадание» - это отказ от социального обеспечения и предоставление людям возможностей к равной и свободной конкуренции. Эта теория и есть постоянно повторяемое Бушем понятие «сострадательный консерватизм».
Идейное течение неоконсерватизма, опираясь на результаты закончившейся Холодной войны, было распропагандировано своими идеологами в качестве системы, ценности которой являются универсальными и должны быть приняты в каждой стране. Две войны, развязанные после 11 сентября, также были направлены на то, чтобы распространить эту идеологию. Однако ирония в том, что в этом году люди всего мира «отбросили» неоконсерватизм и вновь обратились к осмыслению левых теорий справедливости и равенства. Вплоть до ностальгии и положительной переоценки мер, принимавшихся в социализме. И все это было вызвано разразившимся кризисом. По сути дела, история говорит нам, что ни левые, ни правые течения не способны на длительное существование по отдельности. Конец холодной войны - это скорее не конец истории, а передышка после очередного раунда. Мир уже проявил свою способность к тому, чтобы отлаживать и регулировать механизмы левых и правых систем, и слабо вериться в то, что в будущем вновь могут возникнуть периоды, похожие на холодную войну или однобокую политику Буша.
