Рухолла Солук — электрик на пенсии, проживающий в Санта-Монике (штат Калифорния), угодил, казалось, в безвыходное положение. Ему срочно требовалась пересадка почки, а также череда радионуклидных процедур для диагностики и лечения. Услугами радиационной медицины в США он воспользоваться мог, а вот почки нигде не было.
Семидесятивосьмилетний Солук — из иранских евреев, уехавших из страны несколько десятков лет назад, — никогда и не думал, что в своей родной стране сможет получить и то, и другое. И тем не менее, в декабре мы встретили его в старейшей больнице Тегерана, в боксе для выздоравливающих и с новой почкой, отданной ему безвозмездно старым другом.
"Мне здесь спасли жизнь — надеюсь, смогут и вылечить", — сказал по этому поводу Солук.
В Иране на карту поставлены жизни около восьмисот пятидесяти тысяч раковых больных, почечников и сердечников. Всем им требуется послеоперационное лечение радионуклидными препаратами, но, по словам врачей и физиков, как только работающий в научных целях тегеранский реактор отработает всё имеющееся топливо, радионуклидная медицина останется без препаратов. Случиться это может уже весной.
"Только через нашу больницу проходит по тысяче пациентов в месяц", — рассказывает врач Голамреза Пурманд, лечивший Солука при помощи технеция-99, изотопа, применяемого в томографах. — "Если мы им не поможем, то многие из них умрут. Вот так всё просто".
Неумолимо надвигающийся дефицит радионуклидов объясняется непрекращающимися спорами вокруг атомного проекта Ирана. Особенно выделяется среди них спор вокруг договора с мировыми державами, готовыми поставлять топливо для научно-исследовательского реактора.
Подобно тому, как обстоит дело и с другими аспектами атомного проекта, многие рабочие моменты, связанные с радионуклидами, остаются непрояснёнными. Иран категорически настаивает на том, что санкции Совета безопасности ООН, направленные на принудительное прекращение обогащения урана, также направлены и на медицину. Например, официальные лица Ирана сообщают, что им не разрешают ввозить в страну современные американские и европейские томографы, с помощью которых можно обнаруживать раковые опухоли, поскольку отдельные детали этих томографов могут быть применены для развития атомного проекта. Также утверждается, что условия санкций, введённых в 2007 году, не позволяют Ирану импортировать ядерные изотопы для медицинских целей.
Представители США и ООН заявляют, что Иран имеет право приобретать нужные изотопы, как гласит предусмотренное Советом безопасности исключение: "для таких гуманитарных целей, как снабжение продовольствием, сельское хозяйство, медицина и прочее". Предположительно, Иран намерен производить изотопы самостоятельно, так как ввиду недавнего мирового дефицита на них так будет дешевле и надёжней.
Как бы то ни было, в 2007 году поставки изотопов из-за рубежа прекратились, и Иран запустил на полную мощность построенный сорок лет назад ядерный реактор в Тегеране. Первоначально он работал только в испытательном режиме и по полдня в неделю, а теперь — практически беспрерывно.
В июне иранская сторона сообщила Международному агентству по атомной энергетике (МАГАТЭ), что топливо, приобретённое у Аргентины в 1993 году, закончится к концу 2010, но похоже, что это случится ещё раньше. Санкции ООН, однако, не позволяют Ирану приобрести топливо на мировом рынке.
Иранская сторона сообщает, что страна способна производить топливо и самостоятельно, но это может вызвать бурю эмоций у международного сообщества, так как для этого понадобится обогащать уран до 19,75 процентов — а этот уровень технологически близок к необходимому для производства оружия.
"Мы бы предпочли купить топливо, причём чем скорее, тем лучше", — заявил вице-президент Иранской организации по атомной энергетике (ИОАЭ) Мохаммед Ганнади.
Сидя в своём кабинете, защищённом зенитными орудиями, Ганнади контролирует работу единственного в Иране действующего реактора. Из двух бурых труб валит белый дым. Будучи главой научно-исследовательского и опытно-конструкторского отделения ИОАЭ, Ганнади не может выехать за границу — этого не допускают условия санкций.
"Мы могли бы сами заняться обогащением урана для получения топлива", — пояснил, давая интервью, учёный, получивший образование в Великобритании. — "Но могут возникнеть технические проблемы, и к тому же мы точно не успеем помочь нашим пациентам".
Специалисты по ядерной физике из США полагают, что главной проблемой Ирана является неспособность делать тепловыделяющие сборки для реактора. По их мнению, в проблемах Ирана виноват только сам Иран.
По условиям предлагаемой сделки при посредничестве МАГАТЭ Иран отдаёт более 1200 килограммов низкообогащённого урана, накопленного им предположительно для использования на атомных электростанциях. В обмен на это Россия обогащает уран до 19,75 процентов, Франция на основе полученных материалов делает тепловыделяющие сборки для тегеранского реактора, а США проследят за тем, чтобы старый реактор работал без проблем. Мировые державы опасаются, что если Иран не отдаст накопленный уран, то сможет когда-нибудь в будущем превратить его в высокообогащённый и использовать его в качестве начинки для ядерных боеголовок.
1 октября Иран дал принципиальное согласие на условия сделки, но потом затребовал дополнительных гарантий получения топлива для реактора. Также иранская сторона сетует на то, что процесс займёт больше года, что, по её мнению, чересчур долго.
На прошлой неделе министр иностранных дел Ирана Манушехр Моттаки предложил новые условия: отдавать уран небольшими порциями, а не весь сразу. Иранская сторона предлагает провести обмен на острове Киш в Персидском заливе, куда часто ездят туристы. Администрация Обамы считает это предложение несовместимым с первоначальным планом, разработанным в ООН.
"Если Иран намерен производить эти медицинские изотопы самостоятельно, то лучшим способом сделать это будет согласиться на условия МАГАТЭ" и получить топливо для реактора, как заявил один из высокопоставленных представителей администрации Обамы. В качестве одного из условий сделки стороны гарантируют доставку первых сборок в такое время, чтобы работа реактора не успела остановиться.
Ганнади ведёт дискуссию не в политическом, а в гуманитарном ключе.
"Речь идёт о живых людях... Когда человек болен, его надо лечить. Дайте нам топливо, а изотопы мы сами сделаем", — говорит он.
По словам Ганнади, санкции ранее были стимулом развития радиационной медицины в Иране. Подобные услуги предлагаются в ста двадцати больницах.
"Когда поставки изотопов прекратились, нам пришлось делать их самим", — рассказал Ганнади.
Но в последние два месяца, как говорят врачи, ни один пациент не прошёл процедур, что погрузило больницы в хаос.
Сейчас пациенты тегеранской больницы "Шариати", нуждающиеся в радиотерапии, скопились в тесном зале ожидания рядом с полуразвалившимся немецким томографом, который давно пора заменить.
"Когда в ООН начинают говорить о правах человека и об Иране, пусть не забывают, что у наших пациентов тоже есть права", — считает Мохсен Сагари, врач-терапевт, учившийся в университете имени Джона Хопкинса (John Hopkins). — "Теперь США хотят помешать мне пользоваться в Иране теми знаниями, которые я получил в Соединённых Штатах".
Солук — пациент родом из Ирана, но проживающий в Калифорнии, — намерен обратиться с письмом к американским бюрократам от здравоохранения и объяснить им, что произошло с ним в Иране.
"Не верю я в эти санкции", — сказал он слабым голосом (всё ещё оправляясь после операции по пересадке почки). — "От них страдают нормальные люди, а не лидеры. Какой же в этом смысл?"
При написании статьи использовались материалы, собранные в Тегеране специальным корреспондентом Кеем Армином Серджое (Kay Armin Serjoie)
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Неумолимо надвигающийся дефицит радионуклидов объясняется непрекращающимися спорами вокруг атомного проекта Ирана. Особенно выделяется среди них спор вокруг договора с мировыми державами, готовыми поставлять топливо для научно-исследовательского реактора.
