Летом 2007 года, когда российская подводная лодка выполнила своё знаменитое секретное задание, казалось, что на дворе опять XV век. От происходящего веяло настоящим средневековьем — вы подумайте, русские открыли новую территорию и поставили там свой флаг. Только территория была совсем не новая: дно Северного Ледовитого океана несколько расчистилось от льда, открыв доступ к необходимым всем залежам нефти и минеральных ресурсов. Тогда весь мир посмотрел на случившееся по-новому. Так вот, значит, каковы правила игры?
Конечно, нет. Не таковы. Российский флаг на дне океана прибавил России столько же территории, сколько американский флаг, установленный в 1969 году на Луне, прибавил Соединённым Штатам, то есть нисколько. И всё жест этот не лишён смысла. Реальная значимость его материализовалась сейчас, когда разгорелись дискуссии о том, как разделить последний оставшийся в мире по-настоящему нетронутый уголок.
Учёные говорят, что обе полярные шапки Земли в опасности, и Арктика находится в более уязвимом положении, чем Антарктида, так как в северном полушарии климат ещё более нестабилен. Естественно предположить, что жертвами этого станут белые медведи и наши с вами внуки, и именно им уделяют больше всего внимания.
В своей новой книге "После оледенения" Алан Андерсон (Alun Anderson) очень проницательно высказывается о том, что, рассуждая о последствиях в отдалённом будущем, мы не замечаем геополитических факторов, влияющих на ситуацию прямо сейчас. Ведь если там, где всегда был лёд, теперь будет вода, то изменятся и мировые торговые маршруты, и схемы национальной безопасности, в особенности между такими странами, как, например, США и Россия, имеющие весьма прохладные отношения и отделявшиеся друг от друга громадными просторами Тихого океана. Но этим летом, например, таяние льда привело к тому, что для международного коммерческого мореплавания открылись воды к северу от России.
Вычислить, кому достанется право контролировать "верхушку" мира, не так-то просто. Морское право ООН довольно туманно определяет правила разграничения суши на основе геологических данных, которые довольно сложно проинтерпретировать. Края прибрежных государств обычно определяются континентальным шельфом, но даже сам термин "край" можно истолковывать по-разному, в зависимости от того, где заканчивается "естественное продолжение" территории страны. Россыпь островов, принадлежащих Канаде и Гренландии, ещё больше осложняет вычисления, а якобы незаинтересованным третьим сторонам правительства не доверят такую задачу, как распределение ценных природных ресурсов, скрытых в недрах земли.
Самое проницательное в рассуждениях Андерсона — это не его призыв к действию (давайте остановим таяние льда, спасём планету и так далее), а сделанное им одно весьма тонкое наблюдение: мы толком не обдумали, как будем организовывать свою деятельность в арктическом регионе. Нефтяные вышки, например, будут расположены так далеко ото всего, что в случае утечки вести очистные работы будет крайне трудно, а спасательные суда не смогут в срок добраться до места бедствия через воды, кишащие айсбергами. Новые флотские базы, объединённые в сеть ради безопасности коммерческой и военной деятельности, — это ещё не решение проблемы. Арктика — место настолько отдалённое и с настолько суровым климатом, что полномасштабного развития здесь происходить просто не может.
И всё же будущее Арктики видится не исключительно в мрачных красках. Во-первых, новые торговые маршруты будут дешевле и в некоторых случаях эффективнее по энергозатратам, чем старые (страховые компании пока что отказываются разрешать транспортировку ценных грузов по потенциально опасным маршрутам, но после нескольких удачных перевозок могут и передумать). Во-вторых (и пусть это послужит утешением приунывшим борцам за экологию), Андерсон сделал вычисления в области биологической продуктивности. С одной стороны, из-за таяния льдов могут вымереть белые медведи и моржи. С другой стороны, повышение количества воды и солнечной радиации улучшат ситуацию в тех частях океана, где больше биоразнообразия и биопродуктивности. Эти два термина, кстати, из уст защитников Мирового океана слышны нечасто.
