В те далёкие времена, когда война Америки против терроризма только-только начиналась, а наши войска маршировали к Багдаду, один деятель, восходящая звезда вооружённых сил США, отпустил в беседе с одним журналистом такую шуточку: «Расскажите мне, как это кончится». Так Дэвид Петреус (David Petraeus), тогда — генерал-майор, точно сформулировал вопрос, с которым, несмотря на все усилия в борьбе США и коалиции против антизападного джихадизма, не могут разобраться до сих пор.
Знать, чем закончится дело, означает знать, где оно закончится. Прошло уже восемь лет, а война с терроризмом движется туда, откуда начиналась. Приквел превратился в сиквел: Афганистан был главным фронтом боевых действий до Ирака, а теперь опять стал таковым, в этот раз — вместо Ирака.
Так что, получается у нас что-нибудь? Президент Барак Обама (Barack Obama) раскачивает войну в Афганистане, а вопрос висит в воздухе, и никто не пытается на него ответить. Вместо того, чтобы рассказать, чем должна окончиться наша борьба, президент заверяет нас в том, что она должна продолжаться. Только вот страна, которую он стремится замирить, — та самая, о которой его собственная госсекретарь недавно сказала: «У нас там нет долгосрочных перспектив».
Каким образом умиротворение Афганистана приблизит нас (условно говоря) к Берлину или Токио, в смысле — к конечной цели, совершенно непонятно. Да, планирование терактов 11 сентября действительно происходило в Афганистане, и мы не хотим, чтобы это повторилось, в каком бы то ни было виде. Верно и то, что последнее покушение на президента США произошло в Далласе, но никто же не думает, что ключ к безопасности нынешнего президента — это агенты нашей Секретной службы в пресловутом техасском школьном книгохранилище.
Есть ещё и такое соображение, что война в Афганистане необходима для обеспечения стабильности в ядерном Пакистане. Но убедить в этом самих пакистанцев не очень просто, потому что восемь лет западного военного присутствия в Афганистане — это те самые восемь лет, на протяжении которых Пакистан неуклонно скатывался к коллапсу.
На самом деле главной причиной усиления воинского контингента в Афганистане является желание оправдать пострадавшую в Ираке репутацию американского оружия. Петреус заново открыл доктрину противопартизанской войны, испытал её в первом «наращивании», и, как предполагается, армия США одержала запоздалую, но крупную победу. Второе такое же удачное «наращивание» могло бы показать всем, что успех в Ираке не был случайным.
Те самые военные аналитики, которые десять лет назад превозносили до небес чудеса сверхточной аммуниции, теперь говорят о противопартизанской тактике как о новом американском способе воевать. Убивать врагов теперь не модно. Новое мышление отдаёт высший приоритет «обработке населения»: изоляции людей от насилия и завоевания их сердец благодаря введению корректных практик управления. Американские военные офицеры в двадцать первом веке, получается, мыслят совсем как сторонники социальных реформ в двадцатом веке: не похоже на Джорджа Паттона (George Patton), зато похоже на Джейн Аддамс ((Jane Addams) - Джейн Адамс - американский социолог и философ, лауреат Нобелевской премии мира 1931 года - прим. перев.).
Командующий войсками США в Афганистане генерал Стэнли Маккристал (Stanley McChrystal) объявил о своём намерении исправить такие недостатки, как «слабость [афганских политических] институтов, безнаказанное злоупотребление властью коррумпированными чиновниками и вождями, повсеместное ощущение лишения политических прав и затяжное отсутствие возможности вести экономическую деятельность».
В Луизиане или Иллинойсе такие цели назвали бы амбициозными. В Афганистане — тем более.
Впрочем, будем исходить из наилучшей возможной перспективы. Допустим, Маккристал сможет повторить в Афганистане успех, достигнутый Петреусом в Ираке (так, на разваливающиеся министерства в Багдаде внимания не обращаем), — а куда это приведёт нас?
Для общественной поддержки продолжительной войне требуется убедительная легенда. После 7 декабря 1941 года американцы понятия не имели, когда кончится война, зато точно знали, где она кончится и как: требовалось разгромить армии врага и занять их столицы.
Сейчас американцы даже не представляют не только того, когда эта война закончится, но и того, где она закончится и как. «Длинная война», как её метко прозвали в Пентагоне, не имеет внятного нарратива. Ни политические, ни военные лидеры США не способны ответить на вопрос, что такое победа в этой войне.
Исторически сложилось, что стандартная стратегия ведения войны без убедительного повествования о победе сводится к борьбе на измор. Если неизвестно, как побеждать, остаётся только надеяться, что противник сдастся раньше, что у него кончатся войска и деньги раньше, чем они кончатся у тебя. Примеры — с одной стороны, Первая мировая война, с другой — Вьетнам.
Возрождение доктрины антипартизанской войны, отмеченное как триумф военно-стратегической мысли, выводит Америку на путь постмодернистской версии войны на истощение. Вместо того, чтобы брать врага на измор, мы будем обустраивать вражеские страны, тратя на это сотни миллиардов долларов (иностранных, заёмных) и сотни жизней солдат (своих).
Чем же это всё кончится? А исход предопределён. Длинная война завершится не победой, а истощением и банкротством, а наступит этот момент тогда, когда у США кончатся войска и деньги.
Басевич преподаёт теорию международных отношений и историю в Бостонском университете
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Сейчас американцы даже не представляют не только того, когда эта война закончится, но и того, где она закончится и как. «Длинная война», как её метко прозвали в Пентагоне, не имеет внятного нарратива. Ни политические, ни военные лидеры США не способны ответить на вопрос, что такое победа в этой войне.
