В Иране в очередной раз вспыхнули демонстрации оппозиции. В очередной раз власти подавили их жестоко, вплоть до убийства манифестантов. На следующий день пошли аресты оппозиционно настроенных лидеров.
Как относится к этим событиям иранцы во Франции? Следите ли вы за этими событиями? И можно ли говорить об отношении вообще иранцев? Или только о личной точке зрения того или другого представителя этого народа во Франции? Эти вопросы мы задали Сурур Касмаи, иранской писательнице, живущей во Франции, специалисту по русскому театру и переводчику Льва Додина.
Сурур Касмаи: Мои соотечественники и я во Франции постоянно следим за событиями в Иране. Особенно то, что в сегодняшнем мире интернет позволяет нам это делать практически в ту минуту, когда эти события происходят на улицах Тегерана. Надо знать, что в Иране практикуется большая цензура, и можно сказать, что официальное телевидение и радио практически ничего не передают. Они сообщают новости только тогда, когда уже не могут скрыться от них. Потому что это всё происходит на улицах, на глазах у народа. Из-за этой цензуры люди, граждане Ирана прекрасно пользуются интернетом. Они снимают свое движение, демонстрации, лозунги и передают буквально с минуты на минуту через Twitter, через YouTube, через все эти сайты, которые нам знакомы.
Многие из иранцев, которые живут, в частности, во Франции, в Париже, переживали эти события в 79 году. Я сама участвовала в революции 79 года, и всё это мне как-то страшно напоминает те дни.
Ярослав Горбаневский: Революция 79 года привела к установлению режима Исламской республики...
- К сожалению, надо сказать. Потому что это не было целью нашей революции. Мы хотели больше демократии, а кончилось Исламской республикой.
- Та революция привела к Исламской республике. Как вы относитесь к тем событиям, которые происходят сегодня в Иране, тем событиям, которые (если будут и дальше развиваться в этом направлении) сегодня могут тоже стать революцией?
- Я отношусь к этому движению с большим интересом. Хотя сегодня демонстранты пользуются в основном теми же лозунгами, которыми пользовались мы в те годы, у них больше опыта. У них уже есть опыт исламской революции. В те дни, в 79 году мы не знали... Мы надеялись, что после шаха будет такая власть, такое правительство, как во Франции или в Англии. Мы не могли догадываться, у нас не было политического опыта развития и у нас не было практики демократии. До этого шах не позволял нам разговаривать о той модели политики, которую мы хотели. А сегодня иранский народ намного, можно сказать, более зрелый. Я считаю, что есть большая надежда, что всё-таки не повторится тот ужас, который произошел в результате революции 79 года. Я надеюсь, что в Иране будет свободная демократическая власть.
Надо сказать, что пока режим с большой жестокостью подавляет демонстрации. На мой взгляд, вчера (27 декабря 2009 г.) был переломный день, потому что это был день траура, день Ашуры. Это один из больших символов шиизма и шиитов в Иране. В этот день погиб мученик Хоссейн, который символизирует восстание против отсутствия правосудия. И в этот день режим напал на людей, убив не менее 15 человек.
- Сурур, уже почти уже три десятилетия, как вы покинули Иран. Того Ирана, который вы покинули, уже нет. Можно ли еще говорить о ваших связях с этой страной? не потеряли ли вы ощущение реальности того, что там происходит?
- Всё моё творчество относится к Ирану. Хотя я пишу и на персидском, и на французском языках. Но я себя считаю иранским писателем. И я живу в этой культуре. Конечно, 20 лет я не имела возможности туда ездить, но когда Хаттами (бывший президент) пришел к власти, он принял несколько реформ, которые позволили, в том числе, и мне вернуться в Иран. И я, конечно, открыла заново свою страну, потому что это другое поколение. 70% населения Ирана сегодня не старше 25 лет. Эти ребята, которые демонстрируют на улицах, они не помнят, не знают революцию 79 года. Для меня это, конечно, было открытием. Но как я вам говорила, я слежу каждый день, и все иранцы в Париже, во Франции, вообще в Европе и в Америке дрожат за это движение. Потому что это судьба нашей страны.
- Вы упомянули имя Хаттами, который был президентом Ирана до Махмуда Ахмадинежада, которого называли политиком реформистского толка. Сегодня у оппозиции новое лицо - Мир Хоссейн Муссави. Это бывший премьер-министр Ирана, человек, которого называли типичным представителем иранского режима. А сегодня он олицетворяет демократическую оппозицию. Очень трудно судить о политиках издалека. Кто он такой? Действительно ли он может олицетворять демократизацию, или это совершенно непонятное явление?
- Этот вопрос я себе задавала в июне, когда речь шла о президентских выборах. Многие иранцы, живущие в Париже, пошли голосовать. Я была в числе тех людей, которые не пошли голосовать. Я не могла голосовать за Муссави, потому что я помню, как он был премьер-министром. Тогда я еще жила в Иране, это было в 83 году. Он восемь лет был премьер-министром. Он руководил экономикой Ирана во время войны против Ирака. И при нем многие погибли. Большая часть молодежи погибла на этой войне. Поэтому я не могу сказать, что это человек, которому я доверяю. Но прошло 6 месяцев. И надо трезво смотреть на то, как он вел себя в этом движении. Так называемое "зеленое" движение в Иране намного радикальнее, чем его лидеры. Понимаете? Вот Каруби и Хаттами, Муссави и даже Рафсанджани - они все лидеры того же режима, той же Исламской республики. Но народ, который демонстрирует на улицах, он дает им свои лозунги, он их ориентирует. И это тот факт, который сам Муссави признал. После выборов он извинился перед народом, сказал: я не понял, я не был достаточно радикальным. Но с тех пор он очень хорошо себя ведет. Пока у него не было ни одной фальшивой ноты. Я не могу сказать, что завтра он поведет нас к демократии. Это еще никто не знает. Может быть, в этом движении появится новое лицо. Пока мы все просто надеемся, что это народное движение, которое идет снизу, выходит на улицы Тегерана и других городов, что это движение будет иметь свои цели. Вы знаете, вчера никто из лидеров не звал народ на улицы.
- В заключение я хотел бы вам задать один вопрос более общего плана. Когда мы смотрим на мусульманский мир, на те освободительные движения, которые освобождали его от власти, будь то колонизаторов или монархов, к сожалению, приходится констатировать, что практически нигде, ни в одной стране мусульманского мира в результате революций, свержений и так далее... не было установлено полноценного демократического режима. Иран, конечно, стоит особняком в мусульманском мире. Как вы думаете, возможен ли в мусульманском мире полноценный демократический режим? Нет ли здесь какого-нибудь основополагающего противоречия?
- Посмотрите на мусульманский мир, каким он был 50 лет тому назад. Какими были эти страны? Это были совершенно секулярные, светские режимы. Мусульманский мир прошел через кризис, который подходит к концу. Первой страной среди них был Иран. Я знаю, о чем я говорю. Когда в Иране пришла к власти так называемая Исламская республика, такого не существовало нигде в мире. То есть, была конечно Саудовская Аравия, но это совсем другая история. Ислам как третий путь в результате освободительных движений и революций - это началось в Иране. Поэтому я думаю, что всё зависит от судьбы этого нового "зеленого" движения в Иране и, может быть, это начало конца исламского кризиса. Тридцать лет прошло, и я надеюсь, что эти тридцать лет прошли недаром. Люди поняли, что значит ислам у власти. Этот опыт уже есть.
- Насколько я понимаю, вы говорите, что исламский тоталитаризм родился в Иране, и вы надеетесь, что в Иране может начаться конец этого тоталитаризма...
- Мы похороним этот тоталитарный исламизм в Иране. Я вам даю слово.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
В Иране снова вспыхнули демонстрации оппозиции, и снова влсти их жестоко подавили. Несколько манифестантов было убито. Как относится к этим событиям иранцы во Франции? Этот и другие вопросы мы задали живущей во Франции Сурур Касмаи - иранской писательнице и специалисту по русскому театру.
