Сейчас для людей, принимающих решения, наступили непростые времена. Мы живем в эпоху предсказуемости. Мир находится в постоянном движении. Проблем насчитывается огромное количество. И чаще всего, во многих случаях, происходят столкновения между правильной кратковременной политикой и правильной долговременной политикой.
Что касается экономики, изменений климата и безопасности, то зачастую оказывается прямое давление следующим образом: требуют увеличить роль государства в экономике; отложить принятие соглашения по климату до более благоприятных финансовых времен; а также отказаться от борьбы с глобальным терроризмом военными методами. Тем не менее, в каждом случае правильная долговременная политика почти наверняка указывает в противоположном направлении.
Как построить мост между краткосрочной и долговременной перспективой? Решить, как это сделать, значит фундаментально определить, во что мы верим и чего мы хотим от нашего будущего. Только разум может руководить нами в том, как это сделать; однако сердце должно сказать нам, во что мы действительно верим, совершая эти действия.
В экономике после падения банковской системы было повсеместно признано, что рынок потерпел неудачу и что должно вмешаться государство. Старые экземпляры « Великого краха 1929 года » Джона Кеннета Гэлбрейта и кейнсианских трактатов снова очистили от пыли и жадно перечитали. И это верно: рынок действительно потерпел неудачу и должно вмешаться государство. Фискальные и монетарные стимулы были важны сами по себе, но они имели еще большую важность, поскольку они указывали на то, что необходимо было воспользоваться возможностями государства, чтобы не допустить дальнейшего заражения и падения.
Однако если мы начинаем анализировать, какого восстановления мы можем ожидать и какую экономику мы пытаемся сформировать, то совсем не очевидно, что мы и далее нуждаемся во вмешательстве государства. Наоборот, мы нуждаемся в том, чтобы частный сектор восстановил свой дух предпринимательства, инноваций и энергии; мы должны быть осторожны в таком регулировании, как ограничение доступности кредита; и мы в действительности должны избегать протекционизма.
Конечно, частный сектор должен будет пройти через большую реструктуризацию, и устранить большой дефицит, накопленный по время кризиса. Это будет означать радикальную перестройку государства и его услуг. Однако, в конце концов, бизнес, а не правительство, будет двигать вперед глобальную экономику.
Другими словами, утверждение, что «рынок потерпел неудачу», понимается слишком широко, что вызывает тревогу. В действительности, лишь одна часть рынка потерпела неудачу, однако правительство и регуляторы были частью этой неудачи. Если мы считаем, что это так, в конечном итоге именно креативность (в лучшем смысле этого слова) частного сектора поможет нам увидеть возврат к процветанию. Таким образом, в ближайшие недели и месяцы нам нужно принять решения, которые помогут, а не навредят частному сектору.
Подобным образом, в отношении окружающей среды и энергетики, какое бы ни было финансовое давление, если мы считаем, что климат Земли, по всей видимости, изменяется вследствие человеческой деятельности, мы должны направить в будущем глобальную экономику на путь развития с низким уровнем выбросов углекислого газа. Это не означает, что мы можем выдвигать нереалистичные заявления во время борьбы за новый глобальный договор, который должен заменить Киотский протокол. Мы не должны мириться со злом ради добра.
Основываясь на существующих знаниях, мы можем предпринять важные шаги – относительно вырубки лесов, энергетической эффективности и возобновляемых источников энергии – чтобы достигнуть значительных изменений в следующем десятилетии. Затем нам потребуется долговременная структура стимулов, чтобы разработать технологии будущего. Однако сейчас у нас нет времени, чтобы откладывать действия.
Серьезное отношение Китая к этому вопросу, а сейчас и Индии, энтузиазм Бразилии и других стран развивающегося рынка в отношении участия в решении проблем изменения климата – все это дает огромные возможности, которые должны быть использованы. А в отношении Запада мы все должны напомнить себе о цене барреля нефти в 100 долларов США. Именно энергетическая безопасность указывает нам, почему нам нужно изменить природу наших экономик, чтобы снизить зависимость от углеводородного сырья.
Что касается безопасности, то выборы, которые нам нужно сделать, вероятно, являются самыми трудными из всех. Общество, находящееся в унынии по причине продолжительных текущих военных кампаний, а также под впечатлением числа убитых в Афганистане и Ираке, с симпатией относится к идее отказа от военного участия. Однако в этом отношении мы также, прежде всего, должны определить то, во что мы действительно верим.
Причина сложного положения в Афганистане, например, заключается в том, что там нам противостоят серьезные противники. Они используют терроризм и жестокое запугивание гражданского населения, пренебрегая тем самым явно выраженной волей международного сообщества.
Снова и снова становится очевидным то, что люди, когда им дают шанс, действительно хотят иметь подотчетные правительства, надлежащую власть закона и возможность выбирать свою собственную судьбу. Однако те, кто используют террор в Афганистане, Пакистане, Ираке, Сомали, Йемене и других странах, будут и далее делать это, чтобы дестабилизировать ситуацию в своих государствах и препятствовать воле людей жить в мире.
Отказ от военного вмешательства не освободит людей от насилия; он отдаст их на милость тех групп, чей экстремизм угрожает самому образу жизни, за который мы стоим и к которому они стремятся. Таким образом, как бы это ни было трудно, мы должны помнить о том, во что мы верим и почему мы это делаем.
Итак, сейчас наступил момент, когда, даже в условиях всей этой неопределенности, мы должны однозначно определиться, и это лучше всего сделать посредством продуманной стратегии, основанной на сильных убеждениях.
