Прошло двадцать лет после падения коммунизма в центральной Европе, и большинство партийных лидеров, живших в 1989 году, или скончались, или живут вдали от общественного внимания. Единственное исключение — поляк, генерал Войцех Ярузельский (Wojciech Jaruzelski), до сих пор борющийся за свою репутацию.
Восьмидесятишестилетний генерал с прямой, как стрела, осанкой, сидит за столом и спокойным голосом объясняет, что принятое им 13 декабря 1981 года решение ввести военное положение и раздавить профсоюз «Солидарность» спасло страну от возможного советского вторжения.
Беседуя с корреспондентом Financial Times, генерал рассказал, что начал действовать только после того, как убедился: угроза со стороны СССР нарастает, уже применяются экономические рычаги для принуждения польского правительства к действию.
«Шло постоянное, психологически изнурительное давление, на измор», — говорит Ярузельский, и потому что он беспокоился, что если Польша выйдет из-под контроля, это может дестабилизировать положение в послевоенной Европе.
«Я понял, что то, что произойдёт в Польше, станет ключом к безопасности блока», — говорит генерал, и глаз его не видно за чёрными очками. — «Нам ясно сказали, что дестабилизация Польши повлияет на равновесие между блоками со всеми вытекающими последствиями».
Генерал Ярузельский в Польше — по-прежнему заметная общественная фигура. В декабре он снова оказался в центре внимания журналистов, когда выяснилось, что в декабре 1981 года между ним и главнокомандующим Организации Варшавского договора маршалом Виктором Куликовым имела место беседа, из которой следовало, что генерал просил у СССР помощи в подавлении «Солидарности».
По его словам, если демонстрации «охватят всю страну, то вам [то есть СССР] придётся нам помогать. Мы не сможем справиться с миллионными толпами».
Если сообщения о той беседе были верными, то получается, что неверен был один из главных доводов генерала, а именно, тот, в котором он утверждает, что действовал в национальных интересах Польши, подавляя «Солидарность» ради того, чтобы предотвратить нападение СССР.
Накануне 13 декабря протестующие собрались возле дома Ярузельского. Несколько сот человек требовали отдать его под суд. Другие, числом поменьше, пели ему дифирамбы.
Генерал Ярузельский в Польше находится под судом, ему предъявлено обвинение в участии в преступном заговоре за его участие в событиях, связанных с введением чрезвычайного положения. Это обвинение особенно ранит старого солдата.
«Именно от этого мне больнее и обиднее всего», — говорит от с негодованием. — «Это же для бандитов, для мафии».
Бросается в глаза контраст между судьбой генерала и его коллег-коммунистов из 1989 года. Многих уже нет в живых: умерли Густав Гусак (Gustav Husak) из Чехословакии и Тодор Живков из Болгарии, казнён во время революции Николае Чаушеску (Nicolae Ceausescu) из Румынии, умер в Чили Эрих Хонеккер (Erich Honecker) из Восточной Германии. Венгр Имре Пожгай (Imre Pozsgay) и другие перестали появляться на публике.
А генерал Ярузельский продолжает бороться, отстаивая своё право на достойное место в истории. Частично его долголетие объясняется той важностью, которую имел сделанный им выбор.
И хотя всё это происходило более четверти века назад, подозрения поляков в агрессивных намерениях Москвы в отношении их страны только укрепились. Сейчас они сильны как никогда, так как Россия пытается восстановить своё господство в ранее входивших в состав империи землях, в частности, в Грузии.
Попытка Ярузельского раздавить «Солидарность» и восстановить коммунистическое правление обошлась почти в сто человеческих жизней и окончилась неудачей. Хотя партия вроде бы вернула ситуацию под контроль, экономика зашаталась, а в подполье забурлило сопротивление.
К 1989 году коммунисты начали переговоры с оппозицией, и возрождённая «Солидарность» разгромила их на полусвободных выборах в июне того же года, в результате чего впервые после войны у власти оказалось некоммунистическое правительство.
По условиям договорённости о мирной передаче власти коммунистами Ярузельского избрали президентом, и на этом посту он обеспечил лояльность армии и полиции новому демократическому правительству.
Удержать партию у власти Ярузельский не сумел, но тем не менее он утверждает, что был прав, объявив в 1981 году чрезвычайное положение, и с ним согласно около половины всех поляков, тогда как треть их считает его предателем.
«Это не чёрно-белая ситуация, нужно видеть сложность произошедшего», — говорит генерал.
К его биографии это тоже относится. Отпрыск дворянской семьи, он вырос, окружённый традициями патриотизма и католической веры.
Этот мир рухнул в 1939 году, во время совместного германо-советского вторжения. Семья Ярузельского, как и сотни тысяч других семей, была депортирована в Сибирь советской власть. Там умер его отец, а глаза его покалечили солнце и снег, и теперь он всегда вынужден ходить в чёрных очках.
Вступив в коммунистическую польскую армию, генерал Ярузельский прошёл по руинам Варшавы, города, который сравняли с землёй после неудачного восстания 1944 года, и утратил веру в религию и в героическую традицию поляков сражаться против превосходящего противника — сейчас он называет это «политическим нонсенсом».
Именно из-за этого опыта он и подавлял «Солидарность». Он говорит, что беспокоился, как бы лидер профсоюза Лех Валенса (Lech Walesa) не утратил контроль над движением, как бы Польша не скатилась к очередному рыцарскому, но совершенно бесполезному сражению.
Если бы СССР напал, то, Ярузельский уверен, польские военные пошли бы против своих так называемых союзников, и тогда…
«Я бы застрелился», — сказал он.
Теперь, когда прошли десятки лет после того, как уничтожен порядок, за сохранение которого дрался Ярузельский, он признаёт:
«С исторической точки зрения правота была за “Солидарностью”, но в тот момент мы были ситуационно правы».
