Так называемая «перезагрузка» российско-американских отношений и появление в ней тона сотрудничества и доверия под личным руководством президентов Обамы и Медведева многими российскими комментаторами было отмечено как наиболее значительное событие, произошедшее на внешнеполитической арене в 2009 году. Есть, однако одна проблема: атомный проект Ирана и варианты действий в связи с ним — и проблема эта мешает окончательному достижению Россией и США консенсуса. Достаточная ли степень взаимного доверия возникла между российскими и американскими лидерами для того, чтобы подойти к иранскому вопросу совместно? Сможет ли Иран воспользоваться разногласиями между США и Россией и продолжить осуществление своей тайной атомной программы? В опасности ли стратегия «перезагрузки»?
Хотя Москва и Вашингтон не смогли к концу года прийти к договорённости по замене истёкшего договора о сокращении стратегических вооружений (START), им удалось улучшить атмосферу во взаимных отношениях и перейти к решению конкретных проблем, связанных, в частности, с войной в Афганистане и изменением климата. Взаимопонимания по иранскому вопросу, однако, достигнуть оказалось сложнее.
Иран бросает вызов всему международному сообществу уже пять или шесть лет. В этой стране построено два тайных завода по обогащению урана: громадное предприятие в Натанзе и недавно открытый завод в Куме — и оба построены в нарушение условий Международного агентства по атомной энергетике (МАГАТЭ), хотя завод в Натанзе сейчас работает под надзором специалистов из этой организации.
Иран отрицает военную ориентированность своего атомного проекта, но категорически отказывается от предлагаемых международным сообществом вариантов с поставками ядерного топлива для реакторов мирного назначения из-за рубежа. Последний вариант, на который Иран даже согласился, предусматривал отправку всего низкообогащённого урана, имеющегося в Иране, в Россию, а затем во Францию — для обогащения до уровня годности для использования в качестве реакторного топлива. В ноябре 2009 года сорвалась и эта сделка, так как Иран выдвинул дополнительные условия, свидетельствовавшие о том, что он не хочет расставаться со своими запасами урана.
Президент США Барак Обама призвал с одобрения ООН ввести против Ирана новые санкции, чтобы затормозить его движение в направлении ядерного оружия и, возможно, предотвратить нанесение Израилем боевого удара по атомным объектам на иранской территории.
В сентябре 2009 года, на пике «перезагрузки» отношений между США и Россией, президент России Дмитрий Медведев дал понять, что, возможно, согласится одобрить новые санкции в отношении Ирана, если последний откажется сотрудничать с МАГАТЭ по своей ядерной программе. Ближе к концу года, однако, позиция России перестала быть столь однозначной: министр иностранных дел Сергей Лавров говорил о недовольстве официальной Москвы в связи с тем, как Вашингтон настаивает на введении дополнительных санкций.
Возможно, Россия и Китай будут ссылаться на недавно сделанный администрацией Обамы вывод о том, что атомный проект Ирана пострадал из-за волнений и что до реального «прорывного» перехода к производству ядерного оружия может пройти не менее, чем от полутора до двух-трёх лет.
Но если мы хотим ввести в действие новый пакет экономических санкций, направленных, по замыслу официального Вашингтона, преимущественно на «стражей революции» Ирана, то сотрудничеством России заручаться необходимо. При этом любая новая экономическая или торговая санкция против Ирана серьёзно повредит коммерческим отношениям между Россией и Ираном, которые и так несколько затруднены из-за задержек с доставкой российских зенитных установок С-300 и со строительством атомного реактора в Бушире.
Не станет ли иранский вопрос роковым для стратегии «перезагрузки» российско-американских отношений? Смогут ли Москва и Вашингтон выработать совместный подход к иранскому вопросу, учитывая, что некоторые разногласия, в частности, споры вокруг планов США развернуть систему противоракетной обороны в Восточной Европе, уже устранены? Достаточная ли степень взаимного доверия возникла между российскими и американскими лидерами для того, чтобы подойти к иранскому вопросу совместно? Сможет ли Иран воспользоваться разногласиями между США и Россией и продолжить осуществление своей тайной атомной программы? В опасности ли стратегия «перезагрузки»?
Этан Бёргер, адъюнкт-профессор юридического центра при Джорджтаунском университете (Вашингтон):
Было бы ошибочно и несовременно полагать, что метафора «перезагрузки» отражает взгляды всех главных институтов государственной власти США, всех работников правительства, всех политиков и всех влиятельных людей, играющих какую-либо роль в формировании отношения к России. Российско-американские отношения функционируют одновременно в нескольких сферах. В настоящее время ситуация в наших отношениях отражает отсутствие консенсуса по вопросам внешней и внутренней политики.
Переговоры о новом договоре START — это не большое достижение, так как ни у нас, ни у них в стране нет сильных внутриполитических группировок, способных выработать условия нового договора. Решение накопившихся технических вопросов можно оставить специалистам в этой области.
Как показала копенгагенская конференция, выработка политически реализуемого подхода к проблеме изменения климата не относится к числу двусторонних российско-американских проблем. Страны мира так и не придут к осмысленному прогрессу по этому вопросу до тех пор, покуда экологическая и климатическая ситуация не ухудшится и отдельным государствам не придётся-таки поставить интересы всей планеты выше интересов внутренних, деловых и международных финансово-торговых.
Что касается Ирана, то здесь российские лидеры, возможно, рано или поздно поймут, что им не нужно оказываться неправыми в исторической перспективе. Дни правящего режима в Иране сочтены. Большинство аналитиков, наблюдающих за событиями в Иране, понимают, что нынешние волнения в стране отражают реальный раскол общества. Ситуация не такова, что её можно было срежиссировать извне, например, из Великобритании и США. Это динамическая ситуация, в которой перемены наступят неизбежно и необратимо.
Иранская оппозиция собралась под знамёнами Мирхосейна Мусави. Он решительно настроен принести перемены в страну, и смерть племянника (а также гибель и аресты многих других иранцев, как знаменитых, так и самых обычных граждан) его решимость только укрепила. Мусави уже объявил, что «не боится умереть» ради защиты прав народа, и призвал положить конец борьбе государства против активистов, выступающих против представителей элиты. Его действия свидетельствуют о наличии у него истинных лидерских качеств и личной отваги. В Иране уже огромное количество мучеников.
Высказывания Мусави резко контрастируют с высказываниями верховного правителя аятоллы Хаменеи и «президента» Махмуда Ахмадинежада, стиль правления которого покойный великий аятолла Ирана Хосейн Али Монтазери определил как «диктаторский». Подобное высказывание, прозвучавшее из уст одного из приближённых лидера исламской революции аятоллы Хаменеи, ещё сильнее подрывает легитимность правящего режима в глазах многих, если не почти всех иранцев.
В 1775 году Сэмюэл Джонсон (Samuel Johnson) сказал: «Патриотизм — последнее прибежище мерзавцев». Мусави и аятолла Монтазери лишают иранский режим возможности прибегнуть к патриотизму, чтобы оправдать своё стремление удержаться у власти, и теперь они всецело зависят от служб внутренней безопасности. Иранский народ обмануть нельзя, даже несмотря на то, что официальные СМИ контролируются государством.
Если Россия не перестанет выступать в защиту незаконного правительства, то и любое новое правительство Ирана, и Запад будет считать её опасной для мира и прав человека. Возможен даже такой вариант, при котором Россия осознает, что ни иракское правительство, ни иранское не горит желанием помочь Кремлю с подавлением исламского сепаратизма в России.
Для страны, известной лучшими шахматистами мира, Россия поражает неспособностью мыслить на три хода вперёд. Для России будет ошибкой спорить о том, когда именно нынешний иранский режим сможет заполучить ядерное оружие, вместо того, чтобы договариваться о введении санкций, особенно если учесть, что крупные города России окажутся в радиусе действия иранских ракет.
Владимир Беляев, директор Института глобального общества (США):
Начать надо с того, чтобы бесстрастно проанализировать концепцию «перезагрузки», бывшую инициативой Америки и запущенную в рамках мозной пиар-компании по восстановлению авторитета США на мировой арене. Изобрёл «перезагрузку» вице-президент Байден (Joe Biden), несколько месяцев назад очень громко выступавший в поддержку правительства Грузии и требовавший наказать Россию за действия, совершённые ею в защиту своих солдат, размещённых в регионе в соответствии с международными договорённостями 1994 года.
При желании американские политики умеют мастерски играть нюансами смыслов, чего могут не заметить даже многоопытные люди, не владеющие английским языком как родным. Ведь «перезагрузка» отнюдь не означает улучшения, она означает всего лишь начало развития отношений между США и Россией заново, с чистого листа. Качества и эффективности «перезагрузки» никто не обещает. Оптимисты, невнимательно относящиеся к словам, могли автоматически приписать «перезагрузке» намного больше позитивных аспектов, чем их американские коллеги на самом деле предусматривали.
Вышеизложенное может прояснить вопрос, почему «перезагрузка» принесла так мало заметных результатов в плане разрядки напряжённости. Например, проект развёртывания в Польше и прочих странах Восточной Европы систем противоракетной обороны был не отменён, а отложен на неопределённый срок, а значит, в любой момент может быть возобновлён. В Польшу завезут батареи ракет Patriot, переговоры по договору START не возобновляются так быстро, как того ожидали отдельные наблюдатели, а Америка занимается перевооружением и обучением грузинских военных невзирая на открытые возражения России. Есть мнение, что «перезагрузка» была на самом деле пиар-акцией и отвлекающим манёвром, не приносящим ощутимого позитивного результата, который ожидали от этой инициативы. Отдельные мудрецы отмечают даже, что надпись peregruzka (а не perezagruzka) на дурацком «подарке» была не ошибкой, а сознательно допущенной небрежностью, презрительным кивком в адрес России, готовой охотно клюнуть на любой свежий подход.
Конечно, при предшественнике Обамы США не давали России вообще никаких осмысленных ответов, а теперь, когда идёт «перезагрузка», можно подумать, что диалог ведётся, но вот осмыслен ли он — ещё предстоит доказать.
Следовательно, действия Ирана могут и не быть значимой проверкой действенности «перезагрузки» российско-американских отношений, потому что и сама «перезагрузка» не выглядит очень уж полезным процессом.
Ядерные амбиции Ирана, безусловно, вызывают крайне серьёзные подозрения, и последствия, которые они могут иметь, во многих столицах явно недооценивают. Если оценить степень политической нестабильности, нарастающей в Иране, и рассмотреть возможность того, что нынешние лидеры Ирана — клинические психопаты, то нельзя не признать серьёзность опасности, которую представляет Иран.
Сложность задачи, стоящей перед международным сообществом в Иране, зачастую преуменьшается. Ведь нам нужно ни много ни мало принудить Иран навсегда отказаться от всех принципов и всех видов деятельности, ведущих к производству, активации и применению ядерного оружия, а также уничтожить всё соответствующее оборудование — задача не из лёгких, согласитесь.
Вопрос в том, как можно убедить или заставить Иран осуществить вышеперечисленные изменения. В этом смысле между Россией и США, безусловно, есть некоторые различия (хотя со временем разница и сокращается), но необходимо отметить, что это относится не тоько к России: многие государства, играющие значительную роль в жизни мирового сообщества, всерьёз сомневаются в эффективности предлагаемых Америкой методов достижения вышеозначенной цели. Опыт Америки в Ираке служит для всех наглядным примером, а Иран мощнее Ирака на несколько порядков.
«Перезагрузка» отношений между США и Россией (каким бы тривиальным этот процесс сейчас ни был) и серьёзная проблема, стоящая перед всем миром, в лице ядерных амбиций Ирана, — явления по природе своей разные, а значит, ни одно из них в значительной степени не повлияет на другое.
Профессор Стивен Бланк, военный колледж армии США, Карлайл (штат Пенсильвания):
Лично я всегда с достаточным скепсисом относился к перспективе поддержки российским правительством осмысленных санкций против Ирана.
Слишком уж много причин, чтобы они их не поддерживали.
Для России и приятно, и выгодно, что Вашингтон тратит время на Иран, но не может совладать с ним. Российскому ядерному лобби и производителям оружия выгодны контракты с Ираном.
Энергетическому лобби крайне выгодно, что Иран с его антиамериканскими настроениями выключен из торговых отношений с Западом, благодаря чему Россия может господствовать на рынке энергоносителей.
Также России выгодно, что антиамерикански настроенный Иран не расположен создавать России проблемы на Кавказе и в Средней Азии, чем он при желании легко мог бы заняться.
Наконец, России выгодно всё, что тормозит процесс превращения Ближнего Востока в консолидированный прозападный и проамериканский регион, так как для России это возможность присутствовать на Ближнем Востоке в качестве мощного антипода Вашингтона и позиционировать себя в качестве великой державы.
Учитывая это, а также неуклонный дрейф внешнеполитического курса России в сторону противоборства с Америкой (и не думайте ни на секунду, что музыку заказывает президент Дмитрий Медведев; то, что это не так, ясно из того, какие действия они предпринимают в отношении Ирана), как вообще можно предположить, что Москва будет действовать против интересов Ирана и против интересов представителей элиты, которые делают вид, будто действуют в национальных интересах России?
В конце концов, как написал в своей рукописи, опубликованной военным колледжем армии США, в 2009 году (после конференции 2008 года) Алексей Арбатов, Россия, если говорить прямо, не воспринимает распространение ядерного оружия как серьёзную угрозу, в особенности тогда, когда больше всего от подобного сценария теряет Вашингтон.
Лично я нахожу эту политику близорукой, эгоистичной и обречённой в конечном итоге взорваться прямо под носом у Москвы (не в буквальном смысле, надеюсь). Как бы то ни было, их доводы в пользу того, чтобы ничем не мешать Ирану, очевидны всем, кто не поленится подумать об этом, а верить, будто бы дипломатизмом, харизмой или любыми иными средствами США могут изменить расчёты и интересы, которыми руководствуется Россия, было бы наивно и безосновательно.
Всеобщая уверенность в том, что нам необходима помощь России, чтобы остановить процесс превращения Ирана в ядерную державу, основан на фундаментальной ошибке, заключающейся в том, что Москва якобы оценивает опасность так же, как и мы.
История российской дипломатии свидетельствует о том, что это глубочайшее заблуждение. Тем, кто выдвигает подобные аргументы, следует хорошенько подумать.
