Идея интеграции Израиля в НАТО в последнее время продвигается как приманка, которая должна побудить еврейское государство сделать необходимые уступки в арабо-израильском мирном урегулировании. И некоторые израильские лидеры – министр иностранных дел Авигдор Либерман, например – убеждены, что вступление в НАТО подействовало бы как существенное средство устрашения против Ирана.
Но весьма маловероятно, что полная интеграция Израиля в Альянс осуществима с точки зрения НАТО. Едва ли Альянс будет рад применить Статью 5 Устава НАТО, обязывающую его членов воевать за Израиль, если тот подвергнется нападению со стороны любого из своих потенциальных противников в этом традиционно опасном регионе.
Также как неочевидно и то, что членство Израиля было бы в наилучших интересах этой страны, чья оборонная доктрина всегда строилась с опорой на собственные силы и свободу от чужого вмешательства в вопросы безопасности. Неписаный союз Израиля с Соединенными Штатами представляется более удобной альтернативой.
Сотрудничество и даже партнерство с НАТО – промежуточная стадия, потенциально ведущая к членству – другое дело. Несмотря на застопорившийся мирный процесс и тот неблагоприятный эффект, что оказывает конфликт Израиля с Палестиной на его международный авторитет, НАТО и Израиль шаг за шагом укрепляли своё сотрудничество в последние годы. И это служит интересам обеих сторон.
Для израильтян сотрудничество с НАТО является основным компонентом легитимности в его зачастую непростых отношениях с Западом; для НАТО сотрудничество даёт возможность работать на новых театрах военных действий и отвечать изменяющемуся профилю угроз, которым приходится противостоять. Таковы интересы НАТО в Израиле, как недвусмысленно указал в 2006 году Патрик Хардуин, высокопоставленный чиновник в натовском Департаменте по политическим делам и политике безопасности, заявив, что нарастания и спады палестино-израильского конфликта не должны ограничивать сотрудничество НАТО с Израилем.
В последние годы НАТО претерпевает значительные изменения, как в использовании, так и в своих целях. Две основные вехи определяют эти перемены: окончание холодной войны, которое сделало устаревшей оборонительную стратегию НАТО против СССР, и террористическая атака на США 11 сентября 2001 года, которая изменила образ врага и сущность военных действий. Это также поменяло и театр военных действий, заставило Альянс перевести своё внимание с Европы в Средиземноморье, на Ближний Восток и за его пределы.
Акцент НАТО на Средиземноморье был инициирован в 1994 году во время Средиземноморского диалога, который связал с Альянсом такие страны, как Египет, Израиль, Иордания, Марокко, Мавритания, Алжир и Тунис в их дискуссии по безопасности. Диалог, впрочем, был не совсем успешным.
Стамбульская инициатива сотрудничества 2004 года, инициированная после атаки 11 сентября, содержит куда более значительный потенциал, поскольку трансформирует отношения НАТО с дружественными странами из диалога в партнёрство – уровень, сопоставимый с программой Партнерства ради мира, использованной для продвижения стран Центральной и Восточной Европы к полноправному членству. При этой структуре основным региональным игрокам было предложено многостороннее сотрудничество в противостоянии терроризму и распространению оружия массового поражения. Инициатива также намечает продвижение реформы региональной обороны и улучшение оперативной совместимости среди вооруженных сил региона.
Тем не менее, как Средиземноморский диалог, так и Стамбульская инициатива страдают от недостатка реальной культуры многостороннего сотрудничества в деле обеспечения безопасности среди основных региональных игроков. Арабо-израильский конфликт – основная политическая преграда, но отнюдь не единственная. Марокко, Алжир и Ливия едва ли являются партнерами для такого регионального сотрудничества, что также характерно и для большинства арабских стран на Ближнем Востоке.
Неудивительно теперь, что из всех государств региона именно Израиль установил теснейшие связи с НАТО. Это отражает ту выгоду, которую НАТО надеется извлечь из уникального военного опыта Израиля. Израиль недавно стал первой страной, заключившей с НАТО договор об «Индивидуальной программе сотрудничества», через который он проводит непрерывный стратегический диалог с Альянсом, охватывающий широчайший круг вопросов, включая терроризм, обмен разведданными, распространение ядерного оружия, снабжение и логистику, а также спасательные операции. Израиль также присоединился к натовской военно-морской системе контроля в Средиземноморье, содействуя активным оперативным усилиям и помогая силам НАТО в патрулировании Средиземноморья.
Обе стороны, похоже, стремятся расширить масштабы сотрудничества с целью достижения высокого уровня оперативной совместимости войск. Не так давно, в предчувствии гипотетической конфронтации с Ираном, были проведены крупные военные манёвры «Кобра в можжевельнике», призванные проверить уровень интегрированности Израиля в американскую противоракетную оборону. Американские источники описывали учения как «наиболее совершенную систему противовоздушной обороны, когда-либо созданную нами где-либо в мире». По их словам, это было значительным вкладом в развитие планируемого НАТО противоракетного щита над Европой.
Возможных вариантов дальнейшего сотрудничества много, начиная от обмена разведданными и заканчивая развитием модернизированной антитеррористической доктрины (включая кибертерроризм), сфера, в которой НАТО является новичком. Мечта Давида Бен-Гуриона о том, чтобы Израиль стал членом НАТО, может быть, и не сбудется, но развивающееся партнерство отражает однозначное признание Альянсом того, что Израиль разделяет те вызовы, с которыми сталкивается Запад, и является важным партнером в поиске ответов на них.
