На Новый год телевидение приготовило россиянам подарок в виде шутки. Владимир Путин и Дмитрий Медведев на Красной площади. Они похожи на фигурки из комиксов – головы у них огромные, а тела – крохотные. Они поют песню про свою работу, про борьбу против продажных чиновников и олигархов, песню о самом перспективном трубопроводном проекте и о провалившейся сделке по покупке компании Opel. В руках у Медведева гармонь, а Путин бьет своим бубном по месту ниже спины, и два руководителя весело кружатся вокруг друг друга: «Хоп!» - «Отлично!». Никогда еще российская тандемная демократия не представала в более веселом и в более гармоничном виде.
Помимо этого в программе «Мульт личности» - это своего рода игра слов со сталинским «культом личности» - высмеиваются заклятые враги Кремля. Украинский президент в крестьянской рубахе лежит в гамаке под газопроводом и размышляет над тем, как ему обокрасть Россию. Присутствует здесь также и его грузинский коллега Михаил Саакашвили, рассеянно жующий свой галстук (он в действительности это делал перед телекамерами Би-би-си).
В сравнении с язвительными комментариями давно прикрытой программы «Куклы», новогодние шутки были довольно умеренными, если не сказать подобострастными. Критично настроенный публицист Виктор Шендерович увидел в них «чистый пиар», или даже еще хуже – «имитацию сатиры». Примерно в то же время, когда по телевизору показывали эту программу, в Москве арестовали горстку правозащитников, среди которых была 82-летняя Людмила Алексеева – руководитель Московской Хельсинской группы, которая несколько дней назад получила европейскую Сахаровскую премию.
Что есть имитация критики, что есть либеральная открытость? Что есть бутафория, а что – настоящие изменения? Вот уже на протяжении нескольких месяцев россияне слышат из уст Медведева обещания относительно новых свобод – «свободы предпринимательства, свободы слова, свободы вероисповедования, свободы выбора места жительства и свободы труда». Государство задыхается от попытки отвечать за все, а также от бюрократии; на протяжении веков отдельный человек считался в лучшем случае средством, а в худшем – препятствием для укрепления государственной власти. Общие усилия необходимы в науке, в экономике, в мире - иначе страна отстанет.
Ему мало кто верит, не верят даже те, кто должен стать опорой при проведении этих перемен - предприниматели и люди свободных профессий, ученые и знаменитости, не говоря уже о деятелях искусства. Даже представители самой новаторской группы – и те, как показывают опросы общественного мнения, настроены еще более пессимистично, чем все остальные. Когда Медведев с похвалой отзывается о муниципальных выборах, которые даже какой-нибудь азиатский правитель назвал бы сфабрикованными, когда он заявляет, что российские партии «закалились в борьбе за голоса избирателей» и «им доверяют люди», когда он утверждает губернаторов, члены правительства которых устраивают охоту с вертолетов на охраняемых государством диких горных козлов, как это было в сибирском Алтае, - вот тогда люди осознают, что они представляют собой только «средство», в худшем случае «помеху», и они не могут почувствовать себя независимыми. Речь идет о технологической, почти советской модернизации, поборником которой выступает Кремль, как будто подключение к Интернету уже само по себе означает свободу выражений мнений, а плоский экран – образование. Кремль мечтает о массовой социальной активности, однако он опасается любого политического порыва, хочет иметь группы самопомощи, но запрещает марши протеста, участники которых требуют всего лишь уважать конституцию.
Если Запад ждет размолвки между Путиным и Медведевым как своего рода импульса для новой ступени демократизации, то это пустая трата времени. Несмотря на некоторые различия в поведении, ни тот и ни другой не являются демократами. Путин обманул свою страну, так как он обещал ей свободу, когда ситуация стабилизируется. Однако Россия стала сильной, а легче ей не дышится. Непоследовательные заклинания Медведева, его призывы к активности на низовых уровнях при одновременном сохранении контроля сверху способны только окончательно дискредитировать демократию.
Президент с удовольствием цитирует Петра Столыпина – дореволюционного премьер-министра, который способствовал укреплению положения крестьян, дал права евреям и ввел всеобщее школьное образование. Одновременно Столыпин приказал расстрелять или направить в ссылку десятки тысяч политических заключенных. Он был консервативным реформатором, он хотел привести Россию к капитализму для того, чтобы спасти монархию. Первое пункт его завещания звучит так: «Похороните меня там, где меня убьют». В 1911 году он был застрелен в Киеве. После этого революцию уже нельзя было остановить.
Может быть, Россия вообще не способна к демократии? Не происходит ли в действительности только смена либеральных фаз и периодов репрессий, нарушаемых такими проявлениями насилия как войны или перевороты? Не хватает опыта, говорят одни. Нескольких месяцев парламентаризма между февралем и октябрем 1917 года явно недостаточно. Не хватает воли, говорят другие. У русских нет потребности в свободе. Об этом говорит один из опросов, проведенных Левада-Центром. По данным этого исследования, более половины опрошенных исключают, что их страна в течение следующих десяти лет может превратится «в общество умных, свободных и ответственных людей» (Медведев). А ведь не прошло еще и 20 лет с того момента, когда эти же люди избавились от одряхлевшего государства всеобщего снабжения в надежде построить как раз такое свободное общество. Кроме того, были и другие новаторы – был освободитель крестьян Александр II в 19 веке, Екатерина II или удивительно современная Новгородская республика в 14 и 15 столетии. Несмотря на это, утверждают третьи, именно девяностые годы в этом виноваты - тогда государство могло разрушиться, миллионы обнищали, а так называемые свободные средства массовой информации только ускоряли это падение, после чего демократия стала воспринимается как угроза. Сослагательное наклонение применительно к истории – вещь сомнительная, однако, если бы реформаторы, объединившиеся вокруг Ельцина, продержались бы еще пару лет до того момента, когда возросшие цены на нефть смогли бы поддержать материально демократические усилия, то в таком случае Россия была бы сейчас совершенно другим государством. Кто опаздывает, того наказывает жизнь – так звучит главная фраза перестройки. Но кто приходит слишком рано, тому также приходится нелегко.
В воскресенье на Украине будут проходить президентские выборы, по результатам которых к власти может вернуться Виктор Янукович. Именно Янукович пять лет назад занимался подтасовкой результатов выборов, что стало толчком к проведению Оранжевой революции. Однако с того времени экономика Украины продолжает топтаться на месте. И в результате скоро произойдет триумфальное возвращение Януковича.
В глобальном сравнении Россия выступает за создание европейской разновидности государства получателей ренты – гражданам от продажи сырья обеспечивается минимальный уровень благосостояния, а они за это расплачиваются политической умеренностью. Перспектива вступления в поддерживающие демократию альянсы типа Европейского Союза отпадает. В России – в отличие от Турции – отсутствие даже туманной перспективы на вступление в Евросоюз не высвобождает либеральные силы. Россия должна будет самостоятельно сделать шаг от декорации к действительности. Столыпин в свое время просил 20 лет мира, после чего Россию никто бы не узнал. Такого срока должно хватить и сегодня. Время идет. Перспектива улучшения материального положения делает даже великих революционеров более терпимыми.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Речь идет о технологической, почти советской модернизации, поборником которой выступает Кремль, как будто подключение к Интернету уже само по себе означает свободу выражений мнений, а плоский экран – образование. Кремль мечтает о массовой социальной активности, однако он опасается любого политического порыва, хочет иметь группы самопомощи, но запрещает марши протеста, участники которых требуют всего лишь уважать конституцию.
