Попытка станцевать в набедренных повязках обернулась нападками аборигенов

Российские фигуристы Оксана Домнина и Максим Шабалин, считавшиеся главными кандидатами на получение золотых медалей на Олимпиаде в Ванкувере в феврале, считали, что придумали отличную программу выступления с уклоном в мультикультурность — дань уважения аборигенным народам. На выступлении они прыгали, танцевали и кружились под музыкальную композицию в стиле, приближённом к хип-хопу, из отрывков партий на трубе диджериду, одевшись в набедренные повязки поверх боди, разрисованных якобы в стиле первобытных племён.

Теперь спортсмены на горьком опыте убедились, что политика мультикультурности — это сложная игра. На прошлой неделе активисты из числа австралийских аборигенов осудили фигуристов — им пришлись не по нраву попытки чужаков сделать что-то в их традициях. Председатель совета населённых аборигенами территорий Нового Южного Уэльса Бев Мантон (Bev Manton) заявила, что фигуристы присвоили «иностранную культуру и применили [её] не по назначению».

Кто бы с этим спорил? В конце концов, мало что в фигурном катании можно назвать приемлемым во всех отношениях, слишком уж там много слащавостей, переигрывания и трико с блёстками. И то, что придумали русские про аборигенов — далеко не первый и далеко не самый вопиющий случай безвкусицы на льду.

Но аборигены жалуются далеко не только на то, что фигуристы придумали пошлый и глупый сценарий. Серьёзнее здесь то, что русских обвинили в покушении на культурную собственность аборигенов.

«Мы видим в этом попытку украсть культуру аборигенов», — заявил Сол Беллир (Sol Bellear), член совета населённых аборигенами земель. — «Это очередной случай эксплуатации коренного населения Австралии».

Мантон же считает, что представление «неприемлемо с точки зрения аборигенного населения», так как оно «оскорбительное».

***

Джеймс Янг (James O. Young), преподаватель философии из Университета Виктории (Британская Колумбия) и автор книги «Культурная приемлемость и искусство», так не считает. Я расспросил его, из-за чего разгорелся сыр-бор, и он сказал, что аборигенам обижаться на такую жалкую попытку сделать китчевый кросскультурный продукт — это всё равно, как если парижский булочник обидится, когда к нему придёт американец и на ломаном французском попросит круассан. То есть это полная ерунда.

То, что говорят аборигены, — это очередная вариация на тему, почти век исполнявшуюся в отношении джаза и популярной музыки в США. Нам говорили, что нельзя радоваться бесконечному процессу взаимного обогащения и скрещивания музыкальных культур, что нельзя считать это благотворной объединяющей силой в старом добром «плавильном котле», что надо относиться к этому как к воровству. Джазовый критик и редактор журнала Rolling Stone Ралф Глисон (Ralph J. Gleason), например, писал так: «Блюз — это музыка чернокожего человека, белые её в лучшем случае принижают, а в худшем — крадут. В любом случае у них нет морального права исполнять её».

Такими словами Глисон, пусть не намеренно, но позорил блюз. Говорить, что стиль, язык или культурно-эстетическая система принадлежит какой-либо расовой или этнической группе, — значит выносить её за пределы искусства. Неужели одам Бетховена пойдёт на пользу, если мы решим, что оркестровое исполнение романтической музыки под стать одной только тевтонской нации? Будучи ещё молодым человеком, джазовый саксофонист Бил Вудс (Bill Woods) сказал трубачу Диззи Гиллеспи, что волнуется — не злоупотребляет ли он, белый человек, своими правами, когда подражает Чарли Паркеру? — «Нельзя украсть то, что было подарено», — ответил ему Гиллеспи. — «Паркер подарил свою музыку всему миру, и кто её слышит — тому она и принадлежит».

Модная хипповая группа Vampire Weekend свободно заимствует из африканской поп-музыки отрывистые арпеджио; то же сделал Пол Саймон на своём альбоме Graceland. Выпускники Университета Коламбии, образовавшие группу, создали нечто новое, выделяющееся в общей мешанине культур, — новый жанр, который иронически окрестили Upper West Side Soweto. Хмыкать и хмурить брови по поводу того, что они незаконно присвоили чужую систему выразительных средств, можно сколько угодно, но можно и дивиться тому, насколько запутанной стала мировая культура, если в ней теперь смешиваются наряды богачей из нью-йоркского пригорода Локуст-Валли с городским грувом.

***

Томас Элиот одобрял кражу в искусстве с той оговоркой, что «плохие поэты портят то, что берут, а хорошие — делают из этого нечто лучшее или, во всяком случае, нечто иное». Не думаю, что есть смысл требовать от «нарушителей» культурных границ, чтобы они делали из источников своего вдохновения нечто «лучшее». Это было бы настоящим оскорблением — заимствовать только на условии улучшения оригинала.
Достаточно, чтобы стихотворение, песня, танец или пьеса были чем-то иным, даже если эта «иность» сводится к чему-то вроде позорных перепевок популярных песен участниками телепередачи American Idol. Господи, да неужели же русские олимпийские фигуристы не сделали хотя бы этого? Я уверен, что сделали (если только мимо меня в какой-то момент не прошло сообщение о наличии у австралийских аборигенов бурно развивающейся традиции танцев на льду).

Активисты-аборигены в начале этой недели провели встречу, на которой взвесили все варианты и решили, что танцевальная программа русских фигуристов «оскорбительна для коренного населения Австралии, но не незаконна». Можно вздохнуть с облегчением, хотя не исключено, что русских начнут считать культурным криминалитетом Олимпиады. И это будет плохо, потому что, хоть мы и радуемся тому, как много в мире разных культур и насколько они разные, нужно подчеркнуть и то, что мы все к ним так или иначе приобщены.

«Мой народ», — написал преподаватель философии из Принстона Кваме Энтони Аппия (Kwame Anthony Appiah), — «построил Великую китайскую стену, Крайслер-билдинг и Сикстинскую капеллу: всё это было построено такими же существами, как и я, с помощью умений и воображения».

«Своим народом» Аппия называет самое большое и самое вселенское племя: «человеческих существ».