'Независимо от того, за что выступает Путин, это исключительно компетентный человек'

Приход British Petroleum в Россию стал одной из важнейших побед Джона Брауна на посту руководителя самой крупной в Британии нефтяной компании. Но ее первые значительные инвестиции в 1999 году пошли прахом. Тогда лучшая компания и самый ценный актив Sidanco, 10 процентов которой принадлежало ВР, была объявлена банкротом, и ее за гроши приобрела другая нефтяная компания – ТНК, возглавляемая олигархом Михаилом Фридманом. В отрывке из своей новой книги лорд Браун рассказывает о трудностях ведения бизнеса с русскими и говорит о предполагаемом слиянии с Shell.

Мы решили проанализировать все нефтяные компании в России. ТНК ни в коем случае не являлась лучшей. На самом деле, мы поставили ее на третье место. Второй была "Сибнефть", а первой "ЮКОС". У "ЮКОСа", в отличие от ТНК, были лучшие активы в Западной Сибири. Там был размах, это была самая крупная в России нефтяная компания того времени, добывавшая примерно пятую часть российской нефти.

Возглавлявший "ЮКОС" человек тоже был крупным олигархом: его звали Михаил Ходорковский. Начинал он с маленького частного кафе в Москве. Затем этот человек занялся крупным бизнесом и основал банк "Менатеп".

Ходорковский, подобно Потанину и Фридману, приобрел крупнейшие активы у государства благодаря схеме "займы в обмен на акции". Одно время он был самым богатым человеком в России. После того, как нас познакомил Джекоб Ротшильд (Jacob Rothschild), и мы провели предварительную беседу у меня в офисе, я пригласил Ходорковского погостить у меня день в моем доме в Кембридже. К дому подъехало несколько черных бронированных машин, из которых появились многочисленные крепкие телохранители. Ходорковский, подобно многим олигархам, жил в подмосковном поместье за высоким забором под охраной и защитой систем безопасности. Он был помешан на безопасности.

Мой дом был не настолько великолепен и защищен. Но тем не менее, он был безопасен. Мы приятно провели время за обедом и обсудили возможность покупки 25 процентов плюс одна акция "ЮКОСа" компанией ВР. Я почувствовал, что этого недостаточно. Тогда я спросил Ходорковского напрямик, и он ответил: "Вы можете купить 25 процентов, не больше. И никакого контроля. Если вы согласитесь со мной, то о вас позаботятся". Тихий, носящий очки Ходорковский на первый взгляд производил обманчивое впечатление скромного и непритязательного человека. Но по мере продолжения нашей беседы я начинал все больше нервничать. Он начал говорить о том, как избирать людей в Думу, как он может сделать так, чтобы нефтяные компании не платили большие налоги, и что у него под контролем находится большое количество влиятельных людей. Мне он показался слишком могущественным. Легко говорить об этом сейчас, по прошествии времени, но в его манерах было что-то неблагоприятное.

Оказалось, что мое суждение было верным. В октябре 2003 года имя Ходорковского вышло на первые полосы мировых средств массовой информации, когда его арестовали за мошенничество, хищения и уклонение от уплаты налогов. Сейчас он отбывает срок в сибирской тюрьме. Собственность его компании была распродана, и в 2006 году "ЮКОС" обанкротился. Незадолго до ареста Ходорковского в ходе частной беседы со мной Путин вскользь сделал следующее резкое замечание: "Я с этим человеком наелся больше грязи, чем это возможно". Ходорковский сделал то, что Путин посчитал непростительным. Он начал вмешиваться в политические дела, хотя сам был всего лишь бизнесменом. Путинское правило гласило: "Оставайся в стороне от политики, просто занимайся бизнесом, и все будет нормально". Ходорковский это правило нарушил. А когда ты делаешь это в России, то пути назад уже нет.

Я посчитал, что ТНК действует согласно данному правилу. Однако договориться с партнерами оказалось непросто. Важно было увидеть реальную взаимную выгоду; это было необходимо для преодоления предыдущих разногласий.

ВР должна была получить больше доступа к российским месторождениям и к российским сотрудникам, а также обрести "русское" лицо. ТНК должна была получить наши инвестиции, технологии, функциональные возможности и, что немаловажно, обрести доверие в глазах западных инвесторов. Это была колоссальная сделка – не только для ВР и ТНК, но и для России и Великобритании. Это была крупнейшая сделка в российской корпоративной истории и крупнейшая прямая иностранная инвестиция в России.

К этому подключились и Путин, и Блэр. Я уже встречался с Путиным в Москве задолго до того, как он стал известен всему миру. Я встретился с ним вновь в Британии, когда он в декабре приехал к Блэру в усадьбу "Чекерс". Я приехал туда, чтобы провести с ним встречу с глазу на глаз, как это сделал руководитель Shell. Путин был хорошо информирован, он многое знал и о ВР, и обо мне. Он производил глубокое впечатление. Я помню, как подумал про себя: независимо от того, за что выступает Путин, это исключительно компетентный человек.

Я пытался настоять на приобретении 51 процента ТНК, однако и Путин, и Фридман сказали мне, что это невозможно. Я знал: если у нас будет 49 процентов, то мы не будем иметь никакой власти. Поэтому в итоге остался единственный  вариант – согласиться на владение в равных долях 50 на 50. Путин тогда сказал: "Как хотите. Сделка на равных никогда не работает".

На протяжении нескольких лет он вновь и вновь напоминал мне об этом своем заявлении.

Общее управление и членство в совете директоров было сбалансировано между ТНК и ВР. Фридман становился председателем, но мы договорились о достаточных элементах контроля к собственной выгоде, и поэтому я чувствовал себя вполне комфортно. Сюда относилось право назначать генерального директора и ряд других ключевых руководителей компании. У нас также было право налагать вето на решения по стратегическим вопросам и по ключевым кадровым назначениям. Россия все еще была настоящим автоклавом, где нормальные нагрузки и давление на бизнес многократно усиливаются; поэтому мы знали, что крайне важно увязать и согласовать каждую мелочь.

Я считал, что в некоторых случаях наши партнеры будут защищать нас; в других случаях мы будем защищать их. На мой взгляд, взаимоотношения между Россией и иностранной компанией такого уровня и масштаба как ВР настолько значимы, что если бы ТНК хоть как-то нанесла ущерб такому партнерству, это имело бы далеко идущие последствия, негативно влияющие на внешние и экономические отношения. Когда в феврале 2003 года объявили о заключенном соглашении, в одной британской газете появилась язвительная карикатура, на которой было нарисовано, как Путин подает мне коктейль. Подпись гласила: "Взболтано, но не смешано".

В июне 2003 года президент Путин прибыл в Британию с государственным визитом. В последний раз королевские особы принимали российского руководителя в 1874 году, когда царь Александр II приехал с визитом к королеве Виктории. Среди помпезных церемониальных мероприятий в честь Путина был государственный банкет в Букингемском дворце и ответный банкет в роскошном особняке 18-го века Спенсер-хаус, соседствующем с лондонским Грин-парком. Я был на обоих мероприятиях. Но визит этот был также деловым.

В лондонском отеле "Ланкастер-хаус" прошла российско-британская конференция по вопросам энергетики. Там, в присутствии Блэра и Путина 26 июня мы с Михаилом Фридманом подписали историческое соглашение о создании совместного предприятия "ТНК-ВР". Сегодня это третий по масштабам деятельности игрок в российской нефтегазовой отрасли. ВР увеличила объем своих нефтяных резервов почти на треть и стала второй в мире частной компанией по объемам добычи нефти и газа.

Присутствие на этой церемонии Блэра и Путина имело большое значение. Это давало ощущение надежности, особенно в связи с тем, что речь шла об огромных инвестициях. Я не хотел, чтобы они участвовали в переговорах, но мне нужно было, чтобы они как крестные отцы благословили новую компанию.

Сначала мир отнесся к данной сделке скептически. Никто не верил, что мы сумеем заставить это совместное предприятие заработать. Конечно же, не все акционеры ВР отнеслись к сделке положительно. Большинство из них очень мало знало о России. Первая встреча с инвесторами по представлению "ТНК-ВР" была весьма поучительной. У наших российских партнеров не было большого опыта в проведении презентаций перед западными инвесторами, которые заготовили острые вопросы и относились к России весьма негативно. Инвесторов удивила неловкость русских, но перспективы "ТНК-ВР" произвели на них должное впечатление.

Долгое время "ТНК-ВР" работала очень хорошо - гораздо лучше, чем ожидалось. Цены на нефть росли, а добыча нефти увеличивалась в три раза быстрее, чем прогнозировалось в самом начале. Это была самое быстро растущее нефтедобывающее предприятие в России. Там начали применять передовые технологии. Дивиденды были огромны. По объемам добычи "ТНК-ВР" помогла British Petroleum обогнать Shell и занять второе место в мире позади ExxonMobil. Совместное предприятие держалось в стороне от политики и преуспевало в бизнесе.

Россия не привыкла жить с крупными иностранными инвестициями и с большой зарубежной компанией. Мы всегда знали, что отношения с Кремлем не будут гладкими. В один из моментов в России возникло остро негативное отношение к иностранцам. Кремль начал готовить ограничения на зарубежные инвестиции в стране. Был выдвинут новый законопроект, запрещающий фирмам с контрольным пакетом в иностранном владении претендовать на получение так называемых "стратегических активов", включая некоторые месторождения нефти и газа.

У меня созрело твердое решение встретиться с Путиным, чтобы лично от него услышать, что он намерен соблюдать инвестиционные и имущественные права ВР.

Фридман организовал такую встречу. А затем, совершенно неожиданно, за две недели до запланированного визита в Москву против "ТНК-ВР" было выдвинуто обвинение в неуплате налогов почти на 420 миллионов фунтов стерлингов.

Тогда я еще больше занервничал. Налоговая задолженность "ЮКОСа" была еще больше – сумма в 27,5 миллиарда долларов просто огромна. Когда оказалось, что компания не в состоянии заплатить такую цену, ее собственность была продана с аукциона.

Моя встреча с Путиным должна была пройти в Александровском зале Кремля в присутствии большого количества прессы и фотографов. Путин должен был войти в зал с одной стороны, а я с другой. Мы встретились в середине и пожали друг другу руки. Это была первая встреча Путина с иностранным бизнесменом за довольно длительный промежуток времени.

Мировая пресса ожидала, скажет ли он что-нибудь позитивное о безопасности иностранных инвестиций. Путин сделал это: "Мы не ошиблись, когда поддержали [создание "ТНК-ВР] два года назад". Он продемонстрировал миру, что Россия открыта для бизнеса. И это сработало. Новость об этом газеты разнесли по всему свету.

Легко думать, что в России не существует никаких правил. Если вы так думаете, то вы ошибаетесь. На самом деле, там существует исключительно всеобъемлющий свод законов, правил и нормативов. Там действуют, наверное, самые жесткие в мире экологические правила и нормы – настолько жесткие, что соблюдать их практически невозможно.

Именно природоохранные законы были использованы против компании Shell в целях изменения условий контракта по проекту "Сахалин-2". Проблема не в отсутствии законов, а в их избирательном применении.

А это создает ощущение беззакония. Хотя строгие правовые бюрократические процедуры являются отличительной чертой России, ты никогда не знаешь, что произойдет: или на тебя не обратят внимания, или к тебе применят закон по всей строгости, вонзив его по самую рукоять.

ВР в России выжила и преуспевает. Но не каждая пытавшаяся прийти в эту страну компания смогла добиться такого же успеха. Если Россия хочет и дальше привлекать к себе иностранные компании, ей придется гораздо активнее убеждать их в том, что ее правила и законы действуют справедливо и последовательно.

Отрывок из книги лорда Брауна Мэдингли "По ту сторону бизнеса", которая выйдет в ближайшее время.