БРЮССЕЛЬ. Наверное, по иронии судьбы, страна, которая веками гордилась своим нейтралитетом, вдруг ввязывается в религиозный конфликт, и «приют свободы» стремится указывать людям, как им одеваться.
Тем не менее, решение, принятое подавляющим большинством добрых горожан немецко-говорящих кантонов Швейцарии в поддержку референдума, призывающего к запрету минаретов, которые практически не попадаются им на глаза, ведет к тревожному кризису идентичности в Европу.
Действительно, Швейцария издавна живет по своим собственным правилам. Некоторые кантоны откладывали участие женщин в голосовании на выборах до конца 20-го века, а перед началом Первой мировой войны швейцарская нетерпимость вылилась в то, что евреям запретили забивать свой скот (ред. – по законам кашрута) – и этот запрет остается в силе по сей день.
Аналогичным образом призыв парламентского комитета Франции на запрет ношения паранджи, на первый взгляд, действительно смотрится довольно странно на фоне гораздо более важных проблем, таких как положение экономики или судебные войны между президентом и бывшим премьер-министром страны. Тем более, что паранджа практически не существует во Франции, и даже хиджаб довольно редко встречается на улицах и бульварах Пятой Республики.
В обоих случаях предпринимаемые меры направлены на атаку так называемых «легких» мишеней, – по крайней мере, так это воспринимают экстремисты – за которой скрывается очевидная правомерность нападения на сам экстремизм. Вместо того, чтобы заниматься проблемами выдачи разрешительных документов на строительство минаретов или заниматься правами женщин, они нападают на саму визуальность мусульманского присутствия в Европе.
Спустя 65 лет после освобождения Освенцима европейцы могут себе позволить быть разборчивыми в вопросах о том, чем начинаются и чем могут закончиться некоторые вещи, если их не обсуждать, а также о том, как быстро следует обращать внимание на очевидные угрозы потери национальной идентичности, чтобы они не пустили нас по очень опасному пути.
Во-первых, существует ли нечто, что мы можем искренне назвать нормативной европейской идентичностью, или европейское иудейско-христианское наследие было уничтожено нигилизмом смеси радикального атеизма и неверно сориентированного культурного разнообразия? Неужели, в то время, как остальной мир вновь отстаивает свои права на локальное наследие, гордится своей народностью, этническими и религиозными традициями, Европа стыдится своих прав?
Как раввин, я испытываю дискомфорт, когда ограничиваются любые религиозные проявления, не только мои собственные. Но, естественно, я чрезвычайно обеспокоен сохранением традиций. Они обеспечивают нам моральный компас и надежную опору в постоянно меняющемся технологическом и равнодушном мире. Они напоминают нам, откуда мы пришли, и куда мы направляемся, и это является основой смиренности человека и предельного равенства, а также взаимной ответственности всех нас.
Библия, корень нашего общего иудейско-христианского наследия, снова и снова учит нас о том, как важно принять пришельца. Это также является часть нашей европейской идентичности.
Если мы действительно обладаем разделяемой всеми общей идентичностью, нам нужно стремиться поделиться ею с другими. Если мы поддерживаем плюрализм, то мы не должны стремиться отрицать его, а, наоборот, неукоснительно распространять его повсюду.
Предложения запретить ношение паранджи во Франции и строить минареты в Швейцарии ошибочны по своей сути. Они не решают проблему непроизвольной реакции на приток иммигрантов с Ближнего Востока в Европу, а также проблему проявления высокой религиозности иммигрантов, которая возникает с их стороны в ответ на бесконечную вседозволенность и радикальный атеизм. До этого у них никогда не было социальных инструментов, позволяющим им справиться с этими явлениями.
В конце концов, мечеть без минарета всегда может продолжать свое существование и учить религиозной терпимости или нетерпимости. В связи с этим я даже могу привести пример из собственного опыта. Купол здания Московской Хоральной Синагоги, в которой я служу раввином, около века назад был снят царскими властями, чтобы не оскорблять чувства местных православных христиан, и около десяти лет назад купол вернули на место. Аналогично можно снять паранджу с женского лица, но она все равно может выбрать путь обучения своих детей любви и уважению ко всем Божьим созданиями или выбрать путь экстремизма и учить ненависти ко всему тому, что символизирует Европу.
Ключ к успеху интеграции и повышению культурного уровня еврейских иммигрантов зависит от их интеграции в среднюю школьную систему, а затем в университетскую среду и в сферу занятости.
Культура объявления вещей вне закона и запретов несвойственна европейской культуре и несвойственна сохранению идентичности. Кроме того, она дает абсолютно обратный посыл той идее, которую она стремиться выразить.
Если мы хотим даровать понятие плюрализма и менталитет «сам живи и не мешай другим» иммигрантам из тоталитарных обществ, в которых любые проявления других религий, в том числе христианские молитвы групп иностранных рабочих, запрещены, то Европа должна первой проявить толерантность в религиозном плюрализме.
Этот свет религиозного плюрализма приведет к созданию мира, свободного от терроризма и ненависти.
Пинхас Голдшмидт - Главный раввин Москвы, Председатель Постоянного Комитета Конференции европейских раввинов в Брюсселе, в состав которого входят около 800 еврейских религиозных лидеров из 40 европейских государств.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Наверное, по иронии судьбы, страна, которая веками гордилась своим нейтралитетом, вдруг ввязывается в религиозный конфликт, и «приют свободы» стремится указывать людям, как им одеваться.
