Перевод предоставлен изданием "Курсор" (Израиль)
Израильского зрителя популярного американского телесериала "Сопранос" ожидал сюрприз, занимательный эпизод в финальной части фильма: юный отпрыск главы мафиозного клана пытается выбраться из глубокой депрессии, погружается в нее еще больше, когда в колледже он впервые знакомится с историей ближневосточного, конфликта, историей противостояния двух народов – израильтян и палестинцев – вечно воюющих друг с другом.
Каждая из сторон рассуждает о святости земли. Никто не готов уступать. Безнадежному конфликту нет ни конца, ни края. По мнению авторов сценария, даже мафиозный мир, с его кровавыми вендеттами, бледнеет по сравнению с нашим регионом, лишенным всякой надежды на благополучное разрешение конфликта.
Если сторонний наблюдатель, да еще из Нью-Джерси, впадает в такую депрессию из-за нашей здешней ситуации, представьте себе в какую черную меланхолию должны погрузиться два несчастных народа, в какие глубины отчаяния должна была бы бросить нас побеждающая политическая идеология (почти официальная), гласящая, что этот конфликт бесконечен, что он имеет религиозную подоплеку, и все что нам остается, это "управлять" конфликтом и не особенно расстраиваться по этому поводу.
Отчаяние? Депрессия? Печаль? От всего этого сегодняшний Израиль далек, как никогда прежде. Напротив, окончательное расставание с мечтой о мире сопровождается разными приятными мелочами, большими и малыми радостями. Об этом, например, свидетельствует странная эйфория, охватившая израильскую улицу и средства массовой информации с тех пор, как стало известно о ликвидации в Дубае.
Подобного веселья народ Израиля не знал со времен расправы со злодеем Аманом и его сыновьями. Или, как минимум, со времен операции в Энттебе. Даже в мафиозных семьях Нью-Джерси не ликуют с такой радостью, когда происходит ликвидация соперника. И не обсасывают с таким удовольствием – раз за разом – все нюансы и подробности ликвидации.
При этом я сомневаюсь, что кто-нибудь из рядовых граждан или сотрудников средства массовой информации слышал когда-либо прежде о активисте ХАМАСа, которого ликвидировали в дубайском отеле. Но я уверен, что это убийство никак не способствовало наших интересам в регионе. Это странное ликование выдает все убожество и абсурдность нашей ситуации: государство, которое предельно измотано невозможностью решить кардинальнейшие проблемы своего существования, находит утешение, и даже развлечение, в подобного рода эпизодических историях о сомнительных, "оперативных", успехах спецслужб. Затянувшееся детство нации.
Все эти празднества вокруг дубайской ликвидации не должны никого удивлять: они является частью новой реакционной волны, довольно инфантильной, которую гонит нынешнее израильское правительство, вдохновляемое ее главой. Цель этой мутной кампании – отвлечь общественное внимание от сложнейших, судьбоносных, решений, которые стоят перед государством.
Официальный Израиль ведет себя так, словно наша жизнь это пуримский карнавал в религиозно-национальном детском саду: инфантильные обиды ("брогез") на весь мир; попытки навязать традиции а-ла мессианский иудаизм, где могила праматери Рахели является главной национальной ценностью; попытки оживить архаическую пропагандистскую концепцию международной "разъяснительной" кампании, делая при этом вид, будто основная проблема Израиля это имидж отстающего государства, в котором люди передвигаются на верблюдах.
Это главная имиджевая проблема Израиля сегодня – верблюды?! А не то, что мы представляем собой государственную аномалию, лишенную международно признанной границы и внятной национальной идентичности – спустя 62 года после провозглашения независимости? Не то, что наше государство теряет легимность своего существования в глазах мирового общественного мнения из-за того, что управляет чужим народом?
Не то, что мы теряем нашу секулярную национальную идентичность, вверяя нашу судьбу поселенцам-теократам? Не то, что от нас фактически отказались мировые лидеры, которым надоело заниматься нашим конфликтом, и они оставили в покое кровоточащий регион. До тех пор, пока не ближневосточная кровь не хлынет во все стороны, они предпочтут заняться чем-нибудь другим
