Групповой портрет грузинской оппозиции

Сегодня, всем, кто с интересом следит за событиями в Грузии, достаточно сложно разобраться в хитросплетениях грузинской внутриполитической жизни. Это и понятно, мелькание невообразимого количества политических партий и объединений, в совокупности с мельканием имен, постоянно оказывающихся в различных лагерях, способно запутать кого угодно.

Между тем, без понимания механики грузинской политической жизни, абсолютно невозможно оценить заявления или поступки тех или иных политических деятелей. Что ж попытаемся заполнить этот пробел, в надежде на то, что это поможет читателям разобраться хитросплетениях грузинской внутриполитической кухни.

Итак, начнем с того, что политика в Грузии дело семейное. Семейное не в том плане, что в политическом спектре Грузии сосредоточены родственники. Просто, Грузия небольшая страна, и большинство нынешних политиков, как во власти, так и в оппозиции знают друг друга едва ли не с детства. Исключения только подтверждают это правило.

В шестидесятые, семидесятые годы в кругах тбилисской элиты царили весьма либеральные нравы. Молодые люди, представители тогдашней золотой молодежи, влюблялись, женились, расходились с большой интенсивностью.

Рассказывают, почти анекдотичную историю, про случай на дне рождения Софико Чиаурели. Дело в том, что очаровательная актриса приглашала на свои дни рождения всех родственников, как со стороны первого, так и второго мужа. И вот как то жена внука Котэ Махарадзе (второго мужа Софико Чиаурели), с радостным удивлением спросила у сидящего напротив нее Эльдара Шенгелая (брата первого мужа Софико) - "ой, как здорово, что мы родственники, правда я так и не поняла кем мы друг другу приходимся". "Мне очень сложно тебе объяснить это, но, поверь на слово, родственники".

Так вот, большинство активных политических игроков в Грузии, именно такие "родственники", люди выросшие в одной среде. И среда, взрастившая их, была средой сытого благополучия советской элиты брежневской эпохи в одной из самых коррумпированных республик Советского Союза.

После свержения Звиада Гамсахурдиа и кровопролитной гражданской войны в Грузии был период "торжества демократии". В парламент страны входило более двадцати партий, а злые языки утверждали, что тогдашний глава государства Эдуард Шеварднадзе "гордился" тем, что у Грузии самый профессиональный парламент в мире, в который входят все представители элиты, от профессиональных воров до профессиональных проституток.

Так или иначе "праздник демократии" закончился выборами 1999 года, когда определились две основные политические силы - Союз граждан Грузии (партия Эдуарда Шеварднадзе) и Союз возрождения Грузии (партия Аслана Абашидзе).

Тогда же на политическую арену впервые в истории Грузии вышла партия, попытавшаяся позиционировать себя в качестве представителя интересов бизнес-кругов. Называлась она "Предпринимательство спасет Грузию", а во главе партии стоял пивной магнат Гоги Топадзе.

Чуть позднее, на политической арене появилась еще одна партия бизнеса "Новые правые" во главе с Давидом Гамкрелидзе, владельцем крупнейшей в Грузии страховой компании "Алдаги", и Леваном Гачечиладзе, совладельцем одной из крупных винных компаний. Особого успеха эти партии не имели, однако, отличались тем, что в критические моменты всегда поддерживали генеральную линию Союза граждан Грузии.

Вместе с тем, в то время, по разным причинам, в политическое небытие ушло большинство политических партий периода гражданского противостояния, в том числе и Национально-демократическая партия Грузии, которой, как казалось тогда, ничего не угрожает.

Старейшей действующей партией в Грузии является Лейбористская во главе с Шалвой Нателашвили. Ментально данная политическая сила сравнима с Либерально-демократической партией России, кстати также старейшей на своем политическом поле.

Бешеный популизм и абсолютно оригинальная манера подачи информации, обеспечивают Шалве Нателашвили стабильные восемь-десять процентов на любых выборах и пристальное внимание СМИ. При всей своей маргинальности, лейбористы остаются стабильной политической силой, правда при условии не вхождения в какие-либо коалиции и перманентной оппозиции любой власти. При нарушении данных условий лейбористы рискуют потерять большую часть своего электората.

На звание старейшей партии Грузии вполне могли бы претендовать и республиканцы, если бы не достаточно продолжительные каникулы, вызванные уходом в политическое небытие в конце девяностых годов.

Реанимировал Республиканскую партию Михаил Саакашвили, которому в период начальный период политической борьбы, как воздух требовалась партия с разветвленной сетью филиалов на местах. В этом плане партия братьев Бердзенишвили подходила идеально.

Таким образом, совсем неожиданно для себя, революцию роз республиканцы встретили победителями. Однако, единство было недолгим.

Для республиканцев оказался абсолютно неприемлемым политический союз Михаила Саакашвили с Зурабом Жвания, а когда они еще не получили Аджарию в качестве приза за командную игру, их пути с националами разошлись навсегда. К слову сказать, партия состоявшая в основном из интеллектуалов, не потерялась на политическом поле.

Братьев Бердзенишвили у руля партии сменила супружеская чета Усупашвили-Хидашели, при всем том, что братья сохраняют за собой статус моральных гуру. Объединение с "Новыми правыми" принесло свои политические дивиденды, а когда к блоку добавился молодой перспективный политик Ираклий Аласания, данная сила и вовсе стала выглядеть устрашающей для власти.

"Новые правые" также пережили кризис, вызванный сначала переходом Левана Гачечиладзе в команду Михаила Саакашвили, а потом "легитимацией" мертворожденного парламента аккурат в день революции роз. Естественно, Давид Гамкрелидзе прекрасно понимал, что в одиночку на политическом поле он играть больше не сможет, и принял в общем правильное решение об объединении с республиканцами.

И, наконец, третья, пожалуй самая важная часть этой политической силы - команда Ираклия Аласания. Карьера сына погибшего героя абхазской войны, генерал-лейтенанта Мамии Аласания, была предопределена связями и памятью его отца. Университет, стремительный карьерный рост в органах государственной безопасности, которые уже в тот период курировались далеко не из Лубянки, "услуги", оказанные Михаилу Саакашвили в час Х и , наконец, вполне логичное назначение главой правительства Абхазии в изгнании.

Что и как не срослось у фаворита президента с новообретенным патроном сказать сложно. Так или иначе, спустя несколько лет удачной работы во главе предсовмина Абхазии, Ираклий Аласания был отправлен в почетную ссылку постоянного представителя Грузии при ООН. Место несомненно важное, но, уж очень далекое от грузинского внутриполитического пространства.

Однако, и тут молодой политик сумел обратить минусы своего положения в плюсы. Абсолютно очевидно, что свое пребывание в Соединенных Штатах Ираклий Аласания использовал для расширения и без того обширных связей среди политического истеблишмента Вашингтона, а также сколачивания команды из тогдашнего дипломатического корпуса Грузии.

После августовской войны, когда позиции Михаила Саакашвили пошатнулись, Аласания решил позиционировать себя как оппозиционного политика, что сделал весьма успешно. Событие весны прошлого года, точнее вынужденное участие в обреченных на провал акциях протеста, несколько поколебали его позиции. В тоже время, амбициозность политических партнеров, также не является плюсом для политического будущего Ираклия Аласания.

Но, при всем этом, фигура Ираклия Аласания сегодняшний день остается едва ли не единственной, способной объединить большинство оппозиционных сил. Следует учитывать и то обстоятельство, что и сам Аласания не слишком избирателен в объединениях, что может сослужить ему весьма дурную службу.

Следующий пласт оппозиции можно назвать "обиженными первой волны". Это те члены команды Михаила Саакашвили, которые не сумели удовлетворить свои амбиции в результате объединения с командой Зураба Жвания.

К таковым относятся Коба Давиташвили, Звиад Дзидзигури и Каха Кукава. Со временем к ним добавилась бывший министр иностранных дел Саломе Зурабишвили, павшая жертвой противостояния с другой дамой, и члены группы Ираклия Окруашвили Гия Тортладзе и Кока Гунцадзе. Со временем к ним добавились "обиженные второй волны", те члены команды Зураба Жвания, которые не сумели найти себя в новых реалиях. Наиболее яркие примеры Гога Хаиндрава и Зураб Ногаидели. Ни один из данных политиков, не представляет из себя сколь либо значимой политической силы, перспективы их объединения весьма туманны.

Единственный человек, у которого был шанс объединить всю эту разношерстную команду, находится в тысячах километров от Тбилиси, и вряд ли в ближайшее время сумеет вернуться в реальную политику. Хотя был один момент, когда объединение казалось весьма возможным. Это был январь 2008 года, когда оппозиция решила выдвинуть на президентские выборы единого кандидата Левана Гачечиладзе.

Для тех, кто далек от грузинской политики, может показаться странным, почему беспартийный Леван Гачечиладзе обладает куда большим весом, нежели перечисленные выше политики, у каждого из которых, за редким исключением, есть своя партия. Объяснение этому я дал в самом начале - грузинская политика, дело семейное.

Так вот, по влиянию на грузинскую элиту Леван Гачечиладзе превосходит всех вышеперечисленных вместе взятых. Именно в Гачечиладзе недовольная реформами тбилисская элита до сих пор видит антитезу Михаилу Саакашвили. А если учитывать тот факт, что его брату, известному поэту и певцу, удалось создать едва ли не лучшее политическое шоу под названием "Камера номер пять", многое становится ясным.

И, наконец, рассказ о нашей оппозиции был бы явно неполным без упоминания Нино Бурджанадзе. Еще совсем недавно госпожа Бурджанадзе казалась естественным приемником Михаила Саакашвили на посту президента. Начав с команды Зураба Жвания, Нино уже к периоду революции роз пыталась сформировать свою команду и участвовала в первой постреволюционной дележке должностей на всех уровнях.

На мой взгляд, Нино подвел банальный снобизм. Переехав в Тбилиси уже достаточно большой девочкой с лишним весом и в очках с толстой оправой, она заслужила место в элите. Заслужила, несмотря на то, что это место было предопределено связями и положением ее отца. Как представительница этой самой элиты Нино Бурджанадзе никак не могла понять, каким образом она может априори не иметь преимуществ перед человеком, выросшим в деревне Уде, и ему подобными.

Слишком спешила и старалась получить гарантии, даже больше гарантий, чем ей мог дать Миша Саакашвили. Хорошо известный факт, что причиной раздора стали списки в парламент будущего созыва весной 2008 года. Нино Бурджанадзе хотела видеть большинство своих людей в этом парламенте, что явно не входило в планы президентской команды.

В Грузии политика это не просто бизнес, но и гарантии для бизнеса. Это не обвинение властям, просто, в отсутствии развитого гражданского общества, любое сосредоточение крупных сумм неизбежно превращается в политическую деятельность, направленную на подрыв позиций властей. Непонятно, что произошло осенью 2008 года, то ли Нино Бурджанадзе решила, что позиции Михаила Саакашвили пошатнулись настолько, что пришло время удовлетворить свои президентские амбиции, то ли в команде Миши решили нанести упреждающий удар по бизнесу госпожи Бурджанадзе.

Сегодня это имеет исключительно этическое значение. Фактом остается то, что события весны 2009 года на совести Бурджанадзе и ее единомышленников. Последний и решающий бой Нино проиграла, потеряв динамику политического роста надолго, если не навсегда.

Естественно, следует упомянуть и о парламентской оппозиции, особенно о христианских демократах и их лидере Гие Таргамадзе. Сам по себе рассказ о них мог бы получиться достаточно интересным, однако, назвать их самостоятельной политической силой, способной играть серьезную роль в грузинской политике достаточно сложно. Пока их функция заключается в заполнении пустот, возникающих при бойкотах и прочих демаршах нашей капризной оппозицией.

То, что сегодня, как впрочем и всегда, грузинскую оппозицию пытаются использовать внешние силы совсем неудивительно. Мы погрешили бы против истины, если бы не признали такое положение естественным, и вот почему.

Ни у одной партии, несмотря на их многочисленность нет четко выраженной политической программы. Среди политиков нет даже четкого осознания позиционирования себя на электоральном поле, большинство заявлений - критика властей, часто беспочвенная, критика ради критики, и популизм на уровне снизить налоги и повысить пенсии и социальные выплаты в десять раз.

Все политические партии апеллируют к населению в целом, а не отдельно к конкретной социальной группе. Цель оппозиции в Грузии состоит не критике отдельных решений властей, с перспективой победы на выборах, а а захвате власти для очередного передел собственности. Впрочем, в ответе за такую ситуацию не только оппозиция, но и власти. Думаю, здесь всем есть над чем подумать..