Исламофобия

Мусульманский мир неспроста охвачен беспокойством. Многочисленные преступления, как две капли воды похожие одно на другое, совершаются в отношении людей, которых некоторые круги на Западе пытаются обвинить во всех смертных грехах.

Самое настораживающее заключается в том, что ввиду постоянного роста этих преступлений, всё реже кровь стынет в жилах от того, что египтянка Марва Аль Шербини (Marwa el Sherbini) умерла в дрезденском суде (Германия) от ножевых ранений, нанесённых человеком, который был привлечён к ответственности за то, что назвал её террористкой; что Али Мохаммед, имам одной из мечетей в Калифорнии, был заживо сожжён в собственном доме. Или от того, что Мохаммеда эль Саламони забили до смерти через шесть месяцев после того, как он приступил к работе в лондонском Исламском Центре.

Как будто желая ещё более разжечь страх, в докладе, подготовленном Европейским Центром Мониторинга Расизма и Ксенофобии, которые приводит его коллега Джихан Шабин (Gihan Shabine) в еженедельной газете Аль-Ахрам (Al Ahram Weekly), делается однозначный вывод о том, что исламофобия усиливается на всём пространстве Старого Света. Помимо того, что последователи аллаха страдают от дискриминации на рынках труда и жилья, они ещё подвергаются насилию. Оно выражается в актах вандализма, совершаемых в отношении их культовых зданий, словесных оскорблениях, унижающих действиях в отношении женщин с хиджабом, а также в групповых нападениях, подобных тому, которому подверглась в Дании сомалийская семья, избитая группой молодчиков, разукрашенных изображениями свастики и вооружённых бейсбольными битами.

Изрядно подливают масла в огонь влиятельные средства массовой информации. И это не пустые слова. Убийца Аль Шербини заявил о том, что к преступлению его подтолкнул образ мусульман, представленных СМИ в качестве злодеев. Это обстоятельство ещё больше ставит под сомнение столь рекламируемую объективность прессы, которая разжигает расовую и национальную рознь не только после терактов 11 сентября в Нью-Йорке и Вашингтоне. Создаётся впечатление, что это вообще является её внутренней сущностью. Уж не на генетическом ли уровне?

Например, в статье под названием «Позорная исламофобия в сердце британской прессы», опубликованной недавно в газете The Independent, Питер Осборн (Peter Osborn) пишет о неопровержимом доказательстве, полученном Школой Журналистики Кардиффа (Cardiff): «Группа проанализировала 972 статей и установила, что приблизительно две трети сюжетов про мусульман обязательно были посвящены терроризму, религиозной тематике, в особенности шариату; подчёркивали различия британскими мусульманами и их единоверцами из других стран или делали упор на мусульманский экстремизм (…) Преподносили всех мусульман  как источник проблем. Напротив, лишь 5% анализировали проблемы, с которыми сталкиваются британские мусульмане».

Средства массовой информации со всей очевидностью взяли на себя роль рупора той системы, которая после поражения коммунистических оппонентов –поясняет учёный-марксист Самир Амин (Samir Amin)- объявила с 1990 года (первая война в Персидском Заливе) нового врага: южные страны. В соответствии с этим постулатом, состряпанным Сэмуэлем Хэнтингтоном, чиновником, обслуживающим интересы правящего класса, будущее будет определяться не классовой борьбой и не межгосударственными конфликтами, а «столкновением цивилизаций». Этот тезис объясняет бесспорными культурными различиями ту неприязнь между беднейшими слоями населения, которая на самом деле является следствием геополитического курса империалистических держав.

Но самое ужасное заключается в том, что эти теоретические выкладки могут осесть в обыденном сознании, изменить образ жизни, поскольку, как написал известный французский антрополог Клод Леви-Стросс («Раса и история», 1952 год), «различие культур весьма редко предстаёт перед людьми таким, какое оно есть: естественным явлением, возникающем вследствие прямых и опосредованных контактов между различными сообществами (…). Это самая древняя позиция, которая в своей основе имеет незыблемые психологические установки. Каждый из нас ощущает на самом себе, когда сталкивается с неожиданной ситуацией: наша первая реакция заключается в том, чтобы просто-напросто отвергнуть все нравственные, религиозные, социальные и эстетические нормы, не согласующиеся с теми, которых  придерживаемся мы».

Отсюда вытекает вполне реальная опасность создания претендующего на непогрешимость и обладающего истиной в последней инстанцией аппарата идеологической обработки населения, который будет использовать всякого рода культурологические мифы и обанкротившиеся философские идеи. В этой связи стоит подчеркнуть, что критическое мышление может считаться таковым, только если вскроет истинные причины социального насилия в его конкретном историческом контексте, которое исчезает (или значительно ослабевает) в той же мере, в какой исчезает порождающий это насилие способ производства.

Но весь ужас заключается в том, что пока мы пытаемся осознать и раскрыть те уловки, используемые «сильными мира сего» для того, чтобы сохранить свой статус, «униженные и оскорблённые» (а их большинство) будут продолжать испытывать мучительное беспокойство по поводу того, что в любой момент их могут уничтожить и физически и морально.

До каких пор. Сроки могут определить только они.