Многие туманные сделки дела Юкоса остаются тайной, но можно с уверенностью сказать, что арест Ходорковского был политическим решением

Европейский суд по правам человека провел свое первое слушание по иску, выдвинутому против российского государства акционерами ныне не существующей нефтяной компании Юкос, 4 марта, в Страсбурге. Юкос, бывший в свое время одной из ведущих нефтяных компаний России, пал жертвой огромных налоговых исков в 2003-2004 гг., что со временем привело к его расчленению, в то время как со-основатели и управляющие Юкоса, олигархи Михаил Ходорковский и Платон Лебедев, надолго оказались за решеткой. Дело Юкоса стало одним из крупнейших политических кризисов во время двойного президентского срока Владимира Путина, и большинство аналитиков утверждали, что решение выдвинуть налоговые и уголовные обвинения против Юкоса и его владельцев было политически мотивировано.

Основанием для иска, поданного Юкосом, является утверждение о том, что закон был избирательно применено к Юкосу с целью лишить имущества акционеров компании. Буквально за несколько дней до слушания в Европейском суде лорд Браун, возглавлявший крупную нефтяную компанию BP с 1995 по 2007 год, опубликовал свои мемуары, названные «По ту сторону бизнеса» (Beyond Business). В своих усилиях по расширению операций BP на территорию России Браун много общался с олигархами и, в конце концов, создал совместное предприятие между BP и местной нефтяной компанией ТНК. Но в своей автобиографии Браун пишет, что наиболее предпочтительным вариантом для него поначалу был Юкос. В связи с этим он провел встречу с главой и основным владельцем Юкоса Михаилом Ходорковским. Это была его первая и последняя встреча с Ходорковским, так как тон встречи отпугнул его от дальнейших дел с олигархом – по словам Брауна, Ходорковский, бывший «на первый взгляд скромным и непритязательным» человеком, начал рассказывать в подробностях о своем растущем политическом влиянии. «По мере продолжения нашей беседы, - пишет Браун, - я начинал все больше нервничать. Он начал говорить о том, как избирать людей в Думу, как он может сделать так, чтобы нефтяные компании не платили большие налоги, и что у него под контролем находится большое количество влиятельных людей. Мне он показался слишком могущественным».

Браун заключает, что не удивился, услышав об аресте Ходорковского в октябре 2003 года: «Легко говорить об этом сейчас, по прошествии времени, но в его манерах было что-то неблагоприятное». Он также пишет для потомков о том, что незадолго до ареста Ходорковского, во время частной беседы Путин отпустил по поводу нефтяного магната резкое замечание: «Я с этим человеком наелся больше грязи, чем это возможно». «Ходорковский сделал то, что Путин посчитал непростительным, - пишет Браун. - Он начал вмешиваться в политические дела, хотя сам был всего лишь бизнесменом. Путинское правило гласило: "Оставайся в стороне от политики, просто занимайся бизнесом, и все будет нормально". Ходорковский это правило нарушил».

Рассказ Брауна о политике, стоящей за арестом Ходорковского, невероятно точно перекликается с еще одним редким рассказом от посвященного лица – покойного и оплакиваемого бывшего премьер-министра Егора Гайдара. Хотя 15 минут славы Егора Гайдара пришлись на начало 1990-х, когда он проводил в стране радикальные экономические реформы, его самым продуктивным периодом был депутатский срок с 1999 по 2003 год: Гайдар играл ключевую роль в формировании реформистского налогового законодательства в первые годы президентства Путина. Но хотя в первые три года проводить через Думу срочно необходимое законодательство было довольно простым делом, в конце 2002 года ситуация неожиданно изменилась. «Все прекрасно знают, что произошло в Думе в феврале 2003 года, - заявил Гайдар в разговоре с ведущим ток-шоу НТВ Владимиром Соловьевым в 2005 году. – Конечно, Юкос вел очень энергичную и мошенническую деятельность в Думе. Он использовал соответствующие технологии и, на самом деле, уже в 2002 году, к концу года, стало ясно, что правительство не может провести через Думу не один закон без одобрения Юкоса».

«Я спросил, почему налог на минеральное топливо находится на таком уровне, и мне сказали, что “так хочет Дубов”», - вспоминал Гайдар в другой раз. Владимир Дубов был акционером Юкоса и, будучи замглавы Налогового комитета Думы, являлся лидером и организаторов все более влиятельного лобби Юкоса в парламенте.

Гайдар говорил, что, в течение некоторого времени правительство пользовалось возможностями юкосовского лобби, чтобы протолкнуть через Думу либеральные реформы, вроде нового Налогового кодекса с его единой 13-процентной ставкой подоходного налога. «Интересы нефтяного лобби изначально совпадали с интересами страны, потому что они хотели порядка и эффективной налоговой системы, - говорил Гайдар. – Но в определенный момент времени они решили померяться силами с правительством».

По словам Ричарда Саква (Richard Sakwa), профессора политологии в английском Университете Кента, недавно опубликовавшего эпохальную историю Юкоса «от колыбели до могилы», «к 2003 году было ясно, что Ходорковский больше не готов следовать неформальным правилам игры. Путина проинформировали, что Юкос контролирует 226 депутатов Госдумы, что составляло простое большинство из общего числа депутатов в 450 человек, хотя на самом деле это число, вероятно, было преувеличено, и, на самом деле, было ближе к 100. Это была Дума, происходящее в которой с трудом описывается словом «лоббирование» - перед важными голосованиями активисты бегали по зданию с пачками денег. Бюджетный комитет был практически превращен в структурное подразделение Юкоса». По подсчетам Саква, «лоббирование» Юкоса в Думе сэкономило компании около 3,5 миллиардов долларов в виде налогов.

Но большинство экспертов считают, что конфликт между Кремлем и Юкоса был связан не только с налоговым законодательством, но и с широким кругом вопросов, жизненно важных для государства. Будучи самой публичной ареной политической жизни в России, Госдума является лишь той стороной конфликта, о которой известно больше других. Другие, возможно, более важные аспекты столкновения Юкоса и Кремля, происходившие за кулисами, по-прежнему окутаны тайной и ожидают публикации мемуаров их участников.

Определение направления стратегических нефтепроводов было одним из таких вопросов. Однако Саква вспоминает, что правила игры, возможно, изменило вторжение США в Ирак в марте 2003 года: Юкос встал на сторону администрации Джорджа Буша, заняв активную позицию против ОПЕК и за войну в Ираке. Саква обращает внимание на то, что Ходорковский позиционировал себя в России в качестве сторонника все более непредсказуемой и проникающей внешней политики США. Он также вел переговоры о продаже Юкоса, который после слияния с нефтяной компанией «Сибирь» контролировал бы 50 процентов нефтяных запасов России, крупной американской нефтяной компании – в рамках этой супер-сделки Ходорковский стал бы одним из богатейших людей на земле. Возможно, что в глазах Кремля Ходорковский даже был угрозой российскому суверенитету, хотя он всегда отрицал любые президентские амбиции.

Какими бы не были закулисные маневры этой «великой (энергетической и геополитической) игры», из рассказов лорда Брауна и других становится ясно, что решение о преследовании Ходорковского было политическим. Масштаб уклонения от налогов со стороны Ходорковского, вероятно, был не больше, чем у всех других олигархов. Другие, однако, вышли сухими из воды, хотя, как видно, и увеличили свои налоговые отчисления на 20 процентов, чтобы не ссориться с Путиным. Но ни один другой олигарх не пробовал столь дерзко нарушить путинскую команду: «оставьте себе все, чем владеете, но не лезьте в политику».

Дилемма, стоящая теперь перед Европейским судом по правам человека, связана с избирательным применением правосудия. Как лорд Браун пишет о России в своих мемуарах, «проблема не в отсутствии законов, а в их избирательном применении. А это создает ощущение беззакония. Хотя строгие правовые бюрократические процедуры являются отличительной чертой России, ты никогда не знаешь, что произойдет: или на тебя не обратят внимания, или к тебе применят закон по всей строгости, вонзив его по самую рукоять».