Какой такой Век Азии?

Сегодня считается практически само собой разумеющимся, что наш век станет «Веком Азии» вследствие необратимого политическо-экономического смещения мировой силы с Запада на Восток. Китай заменил Германию в качестве лидирующего мирового экспортёра, а южнокорейская компания Korean Electric недавно выиграла тендер в соперничестве с французской компанией Electricité de France на строительство трёх атомных реакторов в эмирате Абу-Даби.

Вообще-то, торговая статистика Китая не показывает какое количество импорта необходимо для обеспечения его экспорта, а в южнокорейском реакторе будет использоваться технология американской корпорации Westinghouse. Но успех Азии не стоит недооценивать, в особенности учитывая, что азиатские правительства мудро использовали последний кризис как возможность усилить механизмы свободного рынка (Южная Корея, например, оказала помощь своим бедным слоям населения и, одновременно, ослабила госрегулирование рынка труда). США и ЕС этого не сделали.

Однако было бы преждевременным провозглашать Век Азии. Возможно, прибрежные регионы Южной Кореи, Японии, Вьетнама, а также восточное побережье Китая действительно обладают некоторыми общими культурными характеристиками и сходной экономической стратегией. Но бóльшая часть центрального и западного Китая погрязла в нищете; Индонезия культурно и экономически принадлежит другому миру; Индия, также, является совсем другой Азией. Политически Азия также не едина: некоторые страны являются демократическими, в других же правят деспоты.

Более того, не существует никакой «азиатской» экономической системы: китайский государственный капитализм не принадлежит к той же категории, к которой принадлежит частный капитализм, существующий в Японии и Южной Корее. Индия по-прежнему является, в основном, сельскохозяйственной страной с небольшими вкраплениями регионов, где есть предприятия малого бизнеса и динамично развивается сфера предоставления услуг.

В Азии нет ни общего центра принятия решений, ни координирующего учреждения, сопоставимого с учреждениями НАТО или Европейского Союза. Это важно, поскольку, в то время как Запад живёт в относительном согласии, Азия кишит действующими конфликтами (в Пакистане и вокруг него) и возможными конфликтами в регионе Южно-Китайского моря.

Вообще, если вооружённые силы НАТО и США покинут Азию, угроза войны возрастёт, что сильно отразится на торговле, и экономическая динамика Азии этого не выдержит. Трудно поверить в Век Азии, когда безопасность Азии зависит от неазиатских сил безопасности.

Ещё одной относительной слабостью Азии является низкое количество инноваций – фундаментальная составляющая долговременной экономической динамики. Китайский экспорт (до сих пор) строится на низкой добавленной стоимости и чрезвычайно дешёвой рабочей силе, а сложная продукция, которую Китай всё же производит, такая как интеллектуальные телефоны (смартфоны), была придумана на Западе. Япония и Южная Корея проявляют гораздо больше творчества, но зачастую они по-прежнему лишь совершенствуют продукты и услуги, изначально изобретённые на Западе.

Отставание Азии в области инноваций, возможно, объясняется её слабым образованием: азиатские студенты, если у них есть такая возможность, поголовно едут в североамериканские и европейские университеты. А потом остаются там: 80% китайских студентов в США не возвращаются в Китай.

Во многом, несомненный прогресс Азии является следствием её перехода к Западным ценностям. Капитализм, демократия, экономический индивидуализм, равенство полов и светская государственная система – всё это Западные понятия, которые приняла Азия.

Действительно, в Азии имеет место неблагоприятная реакция на «западнизацию», и некоторые пытаются развивать так называемые азиатские ценности – например, «принцип гармонии». Но данные попытки ослабляются лежащей в их основе политической мотивацией. Идея гармонии, например, является богатой философской концепцией классического буддизма и конфуцианства. Она заслуживает более достойного применения, чем использование коммунистами и деспотами для блокирования демократизации. Также, печально, что немного делается в Индии для поддержания философии и духа Махатмы Ганди – одного из немногих азиатских мыслителей XX века мирового масштаба.

Предсказание наступления Века Азии также не учитывает всех беспокойных и ослабевающих стран Азии, таких как Таиланд и Япония, соответственно. Данное предсказание не может основываться только на отдельных местных экономических прорывах без более широкого культурно-стратегического обоснования.

Ненадёжность положения Азии не означает, что господство Запада является гарантированным: со своими университетами, культурными ценностями, сферой развлечений и мощными вооружёнными силами Запад является лидером, но, быть может, не навсегда. Вернее будет сказать, что, пытаясь сравнивать относительную силу Запада и Востока, мы пользуемся устаревшими терминами. Наши критерии принадлежат прошлому.

В конце концов, сегодня не существует такой вещи, как автономная «национальная экономика». Практически все продукты и услуги являются глобальными. Чем более изощрённым является тот или иной продукт или услуга, тем сильнее становится тенденция исчезновения его национальной принадлежности. Нет каких-то особенных Западных или Восточных мобильных телефонов или производных финансовых инструментов. Когда Китай приобретает облигации казначейства США, то кто от кого зависит? Обмен приводит к взаимозависимости. Когда в Азии наблюдается экономический рост, Запад не становится беднее. С этого времени мы или развиваемся вместе или не развиваемся вообще.

Также, между Западом и Востоком нет никаких противоречий в том, что касается угроз глобальной безопасности, таких как терроризм или ядерные государства-изгои. Популярная культура является, возможно, наиболее точным примером данной универсальности. Южнокорейские рок-исполнители чрезвычайно популярны в Китае. Кто они – представители южнокорейской или американской культуры? Скорее, общемировой.

Так что начавшийся век – это не Век Азии, а Всемирный Век. Но всемирная цивилизация является настолько новым явлением, что мы пока не очень хорошо понимаем, что же происходит со всеми нами: описывая новый мир, мы придерживаемся старых понятий. Быть может, этот мир не станет лучше, но это точно будет совсем другой мир.